вот-вот остынут часы светового дня, и, ёжась,
она, нехотя, но всё же станет влезать в одежды,
тёплые и колкие, за которыми прячут иголки
и прочие остроты душ, а девочка только-только
обретала навыки думать оголённой кожей
вместо дурной привычки выгуливать по вечерам
избитые до боли и крови полу-мечты, полу-надежды...
вот-вот в глаза заглянет осень, станет сыро, грязно, зябко
шастать улицами, кофейнями – забьются все по домам
каждый со своим сомнением, знанием и умением
подавать на завтрак сплетни и яйца всмятку.
наша девочка выберет носки и чтение –
это её излюбленный вариант игры в прятки.
со страстью педанта затеет генеральную, а тот хлам,
что за пазухой и шиворотом, оставит до лучших времён.
войдёт в рацион мучное, цитрусовые, «довольно, мам».
да, и дождливый сплин непременно будет включён.
на медленном огне станет борщ под крышкой томиться
подобно её желаниям – горячий, насыщенно-красный,
и станут ей разные провокации разума сниться,
вонзаясь заразными спицами в места опасные
для жизни наяву, на ходу, на бегу... постепенно на нет
сойдёт удачный загар дачный и с рук леность,
заново и новыми незнакомыми закишит интернет,
ссылаясь на картинность отношений и цены
через эсэмэс за какой-то бред... вот-вот свалится
листопад всей тяжестью, всей неизбежностью
на плечи всё ещё неокрепшие, а она и палец о палец
не ударит, чтоб спастись, – она славится верностью
единожды выбранному пути – и, значит, станет идти,
не спеша, вороша пожухлое, иссохшее, мёртвое,
пока оно само по себе не истлеет совершенно,
и даже тогда она не скажет: ну и чёрт с ним, –
ей ни в жизнь не стать чёрствой... лишь бы нервов
хватило, выделенного времени и на лёгкий обед.
вот-вот простудными станут воздушные массы,
донимая слизистую и горло, и она точно в плед
станет кутаться упорно в ночи глазастые
в попытках унять взрыв-пакет, без срока давности
живущий в клетке грудной хозяином...
вот-вот станется...