Это все случилось скопом. На каком-то безбашенном лету и в совершенном порыве. В 9.30 наши машины поравнялись на светофоре проспекта П. Окно- в окно. Я трепалась по телефону, не крутила головой и шансов заметить фактически не было. Но кто-то дернул мою шею. И я узрела. Его. Он не изменился. Ничуть. Только осунулся слегка и стал старше. Прошел год.. Твою ж мать. Первым желанием было выскочить из машины, вытащить его и бить, бить .. в лицо, грудь, живот, куда попало - наотмашь, со всей дури, и от души. Но душа молчала. Сердце стукнуло три раза, два коротких, один длинный и остановилось. Загорелся зеленый. Ударили по газам. Потеряли из виду. Все. Я даже не знаю, увидел он или нет.
Дальше, день развивался настолько стремительно, насколько можно вообразить. Среди всех возможных дел и сплошной суеты, мне назвали точное время, подробно описали его количество и точно указали на черту. Поводов сомневаться в конченности клиента не было. Потому что клиентом была я сама. Конченным, кстати. Но за такую сумму, я могу быть хоть дьяволом, если честно.
Правильно, сердце ж не завелось.
Ближе к вечеру, я стояла на перекрестке и ждала пока загорится зеленый. Но он не загорался. Казалось, что и не загорится. Даже светофоры выходят из строя. Что говорить про людей? Стало пусто. Он не заметил. Для меня это было важнее. Всегда.
Позвонила Наташа. Я поехала к ней забирать визу. Виза, абонемент в какую-то мифическую свободу, стоила шальных денег. Но за скорость, с которой она была сделана, можно было заплатить и больше. Никакие деньги не идут в счет, когда речь идет о свободе. 45 дней. Ровно во столько было оценено счастье, которое еще даже и не родилось. Я носила его под сердцем, как ребенка, которому нужно было дать шанс. Даже когда казалось, что все это - случайно-пьяная ночь в жизни людей, которым не суждено. Делать аборт поздно. Нужно было рожать.
Все, что я чувствовала там, на перекрестке, это огромная глыба вранья. Настоящего, неподдельного. Вранья себе, вранья другим, вранья мне. И самое поганое, что правда не принесла бы существенного облегчения. Она никогда и никому не была особо нужна, а в такие моменты так особенно.
наверное, нужно было бы в церковь: встать на колени и расплакаться. Так, как плачут перед иконами: чувствуя облегчение и свою незначительность. Покрывая голову и пряча яркий лак на руках, потому что к Богу не положено с маникюром. С грехами - да, а с маникюром нет.
Но в церковь я не пошла. Я пошла на рабочие встречи и пить. Пить - это альтернативная религия. Она не требует соответствовать, но признает всякого, кто вступил в нее. Ей не нужно объяснять и не нужно ничего прятать. Все и так станет очевидным, спустя два по сто.
Спустя два по сто стало легче. Существенно.
Я знаю, что та дорога, на которой я стою - не та. Но у меня "ребенок".. будет скоро и пора заканчивать думать только о себе. Есть и другие.. И для кого-то я могу значить намного больше, чем кажется. И вот именно здесь, в этом месте, в этом странном вечере связанном из обреченности, сомнений, с привкусом виски, приторных надежд и недвусмысленных взглядов, пора понять, один раз и навсегда, что ничего плохого не случится. Потому что все плохое уже случилось.
Джаст енджой.