ЛЮБОВЬ
С детства, с малолетства я смышлёным рос,
Маме очень часто задавал вопрос:
«Мамочка, родная, честный дай ответ –
Без любви на свете можно жить иль нет?»
А она с улыбкой, надо мной шутя:
«Подрасти немного, милое дитя.
Лучше вот послушай сказочку мою
И затем в кроватку – баюшки-баю…»
Годы пролетали – я с вопросом вновь:
«Ну, когда расскажешь, мама, про любовь?
Я подрос и в доме стал уж выше всех…»
А она, как прежде – разговор весь в смех.
И, меня лаская нежно, горячо,
Повторяла тихо: «Подрасти ещё…»
Хитро и умело так за разом раз
Мама уводила в сторону рассказ.
Но когда исполнилось мне шестнадцать лет,
Получил я всё же на вопрос ответ.
Поздним вечерочком, затопивши печь,
Повела неспешно моя мама речь:
«В радостях и в горестях, полонят что грудь,
От рожденья к смерти держим свой мы путь
И порой, бывает, наступает миг –
То одних побольше, то совсем других.
А в какую сторону, да и сколько раз –
В жизни всё зависит только лишь от нас,
Ведь, смотрящий зорко с голубых небес,
Разделил Всевышний поровну их вес.
Чтобы все по честному поднимали новь,
Он воздвиг, поставил на меже ЛЮБОВЬ.
И мерилом счастья средь бездонных бед
Служит ЛЮБОВЬ людям сотни сотен лет.
Счастлив тот безмерно, кто навстречу ЕЙ
Тянется всем сердцем и душой своей,
Кто, хоть раз познавший сладость ЕЁ мук,
Навсегда запомнит нежность губ и рук,
Кто, от страсти пылкой крылья обретя,
О годах забудет, станет как дитя.
Кто до самой смерти, не умерив прыть,
Будет в ЛЮБОВЬ рваться, будет лишь любить.
И совсем напротив, хоть и зверем взвой -
Без ЛЮБВИ проходит счастье стороной.
Даже не пытайся ухватить за хвост –
Без ЛЮБВИ до счастья не построить мост.
Всё, сыночек, в жизни Богом нам дано.
Отделить лишь надо от плевел зерно,
Отыскать единственно правильный ответ –
Для чего явились мы на белый свет…»
Помолчав немного, продолжала мать:
Мне ЛЮБОВЬ большую довелось познать.
И хвалю я Бога, Нашего Творца,
Что позволил встретить твоего отца.
Хоть давно то было, помню как сейчас:
Голубую бездну его милых глаз,
Чёрненькие кудри, слабый жар ланит,
По лицу улыбка солнышком скользит.
Эполеты золотом на плечах горят,
На груди три ордена выстроились в ряд.
Сам высок и с троен – в молодой красе,
Что, его увидев, ахнули аж все.
Подошёл ко мне он, выбрав из подруг,
Пригласил на танец во широкий круг,
Легкою рукою в вальсе закружил
И со мной весь вечер до конца пробыл.
А затем у дома в тишине ночной
Целовалась крепко с ним я под луной,
Словно уплывала в мир волшебных снов
От его безумных, но прекрасных слов.
И ЛЮБОВЬ, как пламя жаркого огня,
Опалила сердце, ворвалась в меня,
Подняла, как птицу в бездну высоты…
От ЛЮБВИ от этой появился ты.
Только вот увидеть, приласкать любя,
Твой отец не сможет никогда тебя –
Смерть на поле брани приняв, как герой,
Он уснул навеки во земле сырой.
Пролетело ровно уж шестнадцать лет
Как с поры той давней его рядом нет,
Но живу я ныне памятью о нём,
Видя милый образ в личике твоём…»
Мама замолчала. Я сидел, молчал.
За окошком ветер ставнями стучал,
То царапал двери, то – «бу-бу, бу-бу»,
Словно филин ухал, хохотал в трубу.
А я смотрел на маму и в сто первый раз
В обнажённом сердце пропускал рассказ,
И в волнении трепетном, открывая новь,
Понимал, что в жизни главное – ЛЮБОВЬ.
И, когда, конечно, стал постарше чуть,
За ЛЮБОВЬЮ в поиск двинулся я в путь,
С замираньем сердца в пламенной груди,
Хоть тогда не ведал, где могу найти…
Провожала мама на заре меня:
В дальнюю дорогу вывела коня,
Со щеки слезинки вытерла платком
И сказала тихо, сглотнув в горле ком:
«Уезжая надолго из родимых мест,
Ты надень отцовский во спасенье крест.
В этой круговерти, в тяжести дорог
К счастию пробиться да поможет Бог…»
Встал я перед нею, голову склоня,
Чтоб она надела крестик на меня
И, в тоску упавший, словно бы в огонь,
Личиком уткнулся в мамину ладонь.
В голову подспудно вкрадывалась мысль:
Что согнула рано мою мама жизнь,
На лицо морщины бросила, как сеть,
Стройненькое тело иссушила в плеть,
Что быть может ныне я в последний раз
Рук её касаюсь, вижу нежность глаз
И перед разлукой, вставшей у межи,
Чувствую сердечком теплоту души…
Мама со мной вместе вышла за село,
Трижды целовала в щеки и в чело,
А затем, сложивши щепотью персты,
Вслед мне посылала мелкие кресты…
И погнал за счастьем, что влекло меня,
Я в галоп и рысью буйного коня
И к ЛЮБВИ пытаясь, как велела мать,
Верную дорогу сердцем выбирать.
Долго я по свету всё искал ЕЁ,
Натыкаясь часто на одно враньё,
И, порой не зная, что влетел в обман,
Умирал я в муках от сердечных ран.
Но вставал с коленей, утирая кровь,
И упрямо снова шёл искать ЛЮБОВЬ,
Чтобы, как из чаши сладкого вина,
Всю испить до капли, осушить до дна.
А года летели, уносились прочь,
Без ЛЮБВИ сменяя светлый день на ночь
И, спеша в туманы длинной чередой,
Падали на душу каменной плитой.
И, когда казалось – не прорвать мне туч,
Пролился на сердце чистой ЛЮБВИ луч,
Словно из ниоткуда, так внезапно вдруг,
Всё переиначив, изменив вокруг.
Милая, хорошая, с бирюзой очей
В жизнь мою ворвалась, словно из ночей,
Из волшебной сказки с трелью соловья,
Что в далекой юности сам придумал я.
И тогда сметая прочь с дороги тьму,
Я помчал навстречу счастью своему
И, попав из яви в мир совсем иной,
Там в ЛЮБОВЬ и счастье рухнул с головой.
Я душой купался, в нежной плыл волне…
Боже, что за чудо подарил Ты мне!
Высшего блаженства, что вошло в нутро,
Даже и крупицы я не ведал до!
И поныне помню посекундно дни,
Что с любимой вместе провели одни
И в которых, словно, познавая рай,
Улетал я в неге во счастливый май.
Помню луговые травы до небес,
Зеленью одетый над рекою лес,
Солнечные отблески в уголочках глаз,
В поцелуй вплетенную нежность полу фраз,
Как сердца, сливаясь, бились в унисон
И по волнам сладким уплывали в сон,
А у чаши счастья я, испив питьё,
Умирал от страсти на груди её.
Было… было… было… Где же всётеперь?
Почему к любимой не войду я в дверь,
Не коснусь губами губ её и рук
И не сброшу с сердца тяжесть горьких мук?
Отчего по свету в серебре седин
Без ЛЮБВИ брожу я, мыкаясь, один
И пытаясь к счастью отыскать просвет?
Как когда-то в детстве мне ответа нет.
Средь тоски-печали и душевных гроз
Не задам и маме каверзный вопрос –
Ей со времен далёких колокольный звон
На погосте старом навевает сон…