Тараканьи бега завершились всеобщим фиаско.
Сколько лозунгов, флагов, речей мы послушно держали…
Ветер стяги полощет, сменяя воможные краски,
Хоть мудрей ничего не придумано после скрижалей…
Наши «первые лица» сидят на таком возвышеньи –
Фараонам не снились уверенность их и величье,
Эта лёгкость, с которой они принимают решенья…
Только снизу мы видим не лики, а злые обличья.
Манит бездна, которая вдоль разделяет картину-
На имеющих власть и на власть ненавидящих тихо…
На «партийные сливки» и тех, кто живет беспартийно,
На трущобы и плац с фейерверковой яркой шутихой…
Но сгорает не «чучело маслянной» в стуженом доме -
Книг великих тома догорают, картины и ноты…
«Пир во время чумы»? Кто-то мелочь на хлеб экономит,
Кто-то тыщи швыряет на ветер без всякой работы…
Но над берегом этим и берегом тем – равноценно
Поднимается солнце в своем нераздельном сияньи.
Короли, палачи и плебеи выходят на сцену:
Продолжается пьеса абсурда всеобщим слияньем.
Театральный помост нам трибуна, прилавок и плаха.
К подаянню или к оружию тянутся руки?
И над всей суетой тараканьей прелюдии Баха
Устремляются к звездам, свивая в гармонии звуки.