Когда бы камни замолчали,
ты б снова верила словам.
Москва, Москва!
Чуть-чуть печали
моим безумным островам –
нижегородского разлива
закваски шляхетских умов –
оставь для трапезы счастливой,
и полнозвучной, и немой.
И будет вечеря солёной
и евхаристия чиста,
а муравей опять влюблённый –
под сенью жёлтого листа
вдоль по тверской, по колыбельной,
незарастающей тропе…
Москва!
Не о забаве бренной –
дай мне поплакать о тебе.