Твои жала вонзаются прямо в плоть,
Мерзкий голос надрывно воет.
Твои кости звенят глухо - кость о кость,
Ребро о ребро; и все дышит и пашет зноем.
Ты - богиня, сошедшая с древних фресок,
Горделива и зла, и ты от отчаянья криком
Расходишься, и стучат друг о друга сотни подвесок,
Над грудью твоей, над чашей с последней фигой.
И другие, зажегшие этот огонь в твою честь
Лишь склоняют колени, шипят и скалятся,
Здесь их много, Богиня,- дураков не счесть.
Твои жала остры, мягкий череп твой
Улыбается.
Так пойди же и сядь на резной из графита алтарь,
Подбери все повязки, все нити в костлявую руку.
И вдыхай сизый дым, замшелую мутную гарь,
Перевесив ту чашу весов, что
Качается в зале со стуком.
Ты шатаешься тоже, ты сдуваешь свой пепел,
Ты слепо таращишь глазные впадины.
И подняв свои руки, цепляешься крепко за вертел
У огромной резной перекладины.
Жрецы в крике заходятся, им ведь не встать с колен -
Кости накрепко липнут к зеркальному гладкому полу.
Сколь бы ни был удушлив и мягок тлен,
Все цепляются люди руками и вязнут
Тебе в угоду.
Ты уронишь и чашу, и твой расписной браслет;
Улыбнешься, корежа кости, суставы,
И увидишь едва представленье далеких лет:
Миллиарды себе подобных, все ждущих твоей
Награды.