Мой отчий край, моя отрада,
С тобой встречаюсь не во сне.
Мой берег детства — вот он, рядом
В ишинской милой стороне.
Я старше становлюсь,
Но все же,
Я остаюсь таким, как был.
Сужу свои поступки строже
И остужаю жаркий пыл.
Мой берег снова стал приютом
И окрылил сейчас меня.
Раздумья парусом раздутым
Несут меня в мои края.
И память ловит эхолотом
В изгибах у реки Иши
Крутые жизни повороты
И тайники моей души.
В родных краях легки дороги,
Мои — идут из детства все.
Продлись ты, детство,
Ради бога,
В незабываемой красе.
Тебя отыщет снова память.
(Далекий, не теряйся, след!)
Не заноси крутая замять
Ни радостей, ни прошлых бед,
Мгновений теплых и лучистых,
Незабываемых минут,
Прозрачных, радостных и чистых,
Что вечно в памяти живут.
Вдруг невозможное случится,
Вернутся годы,
Я их ждал.
И станет радостью искриться
Высокий жизненный привал.
И разместятся (слава Богу!)
Удача, счастье и покой.
Их приведут сюда дорога,
Придут они на праздник мой.
* * *
Веселою рекой Ишою
Мне детство милое поет.
Я повстречаться рад с тобою,
Проселка шустрый поворот.
Село открылось за мысочком:
Вернулся я к родным местам.
Воспоминанья молоточком
Колотят по седым вискам.
Вот с этой маленькой горушки,
С ее крестьянских сильных плеч,
Мне видится моя избушка,
Добрейшая старушка-печь.
Избу сложили в русском стиле
И звали «русской» с теплотой!
Как на печи уютно было,
Она дарила добротой.
Мы, ребятишки, днем и ночью
Ласкались к доброму теплу,
Мы — кумандинцы,
Между прочим,
Ютились раньше на полу.
И предки наши жили в юрте,
Где центром жизни был Очаг!
Он был — кормильцем
И приютом,
Морозу злому — лютый враг!
Лежанка славно греет все же.
Не зря пришла из старины!
(Свет Октября дошел чуть позже
И до алтайской глубины).
Изба надеется на лето:
День будет длинным — благодать!
А нынче
Запасайся светом,
Чтоб легче ночи коротать.
Моя избушка,
Как крестьянка,
И этим летом будет ждать
Своих питомцев постоянных,
Как ждет заждавшаяся мать.
Тоскливо ей без ребятишек.
Скулит дворняга в конуре,
Позвякиванье цепи — слышно,
Нет игр шумливых во дворе.
Копить тепло к зиме свирепой
Одна забота ей теперь.
Задует Сиверко нелепый,
Открыть в избу стараясь дверь.
И в щелку проскользнуть дверную
Чтоб побежать над полом в куть.
Его природу знали злую:
Кого угодно мог вспугнуть!
Залезут дети на полати
Или на печь;
И вечер весь
Оттуда слышно:
«Тятя-тятя,
Втроем нам тесновато здесь...»
Утихомирит несогласных
Печь,
Примирит своим теплом
И жизнь уладится,
Прекрасно
Пойдет обычным чередом.
Крылом своим изба-наседка
Укроет от возможных бед.
Пригреет путника,
Нередко:
Ему здесь отдых и обед.
Изба — сугроб до самой крыши!
Как перископ труба глядит.
Быть может — заплутавших ищет,
Все беспокоится, не спит.
Терять друзей.
Что в жизни горше?!
А многих нет уже давно.
Один — погиб в бою под Оршей,
Другой, освобождая Брно.
И третий там...
Четвертый, пятый...
Как горько этот счет вести.
Их имена навеки святы:
Они сумели мир спасти!
...Опять я в круговерти тихой
Иду тропою над Ишой.
Зову я: «Мама!»
Тонет крик мой
В кедровой роще за рекой.
Ушла тропинкою лесною
На Серемейку навсегда,
Когда ужасною порою
Спустилась с гор вода-беда.
Идет логами Казырлыка,
Шагает Память.
Летним днем
Я сам — мальчонка невеликий —
На пашне мучаюсь с конем.
Моим стараньям рада мама,
И от того как сладко мне!
«Ты у меня наездник прямо!
В пять лет, как взрослый на коне!»
Тепло от этих слов и ныне,
Живет причастностью к труду.
Дала ты, мама, крылья сыну,
И я тебя не подведу.
* * *
Я вспоминаю «повороты»,
Разруху, планы ГОЭЛРО
И постоянные заботы:
Приблизить к городу село.
Селом
Тяжелый, необычный
Катился кировский «Фордзон».
Вокруг витало слово «смычка»,
Которое смахнуло сон.
В семье не понимали толком
Тех слов: «колхоз» и «трудодень».
Не засыпали ночью долго:
Стучался в двери новый день.
Я взял букварь,
По этой книжке :
Я постигал ученья свет!
Ребята бегали вприпрыжку
За чопорным «Фордзоном» вслед.
Я раз «Фордзон» у поворота
Догнал!
Бежать хватило сил...
Земля все ж требовала пота.
И крови из горячих жил!
Тянуться к знаниям и свету
Помог деревне наш колхоз.
И теплотой его согретый,
Я сам с колхозом вместе рос...
* * *
...Ушли, сменились поколенья,
Но не ушла от нас война.
Она витает злобной тенью,
Покоя не дает она!
С гранитных плит мемориалов
Погибшие на нас глядят.
Их полегло в войну немало,
Спасавших Родину солдат.
Трудна дорога у солдата:
Окончен бой,
И снова — бой!
И мы об этом помним свято:
Солдат — герой!
Всегда — герой!
Солдата путь судьбой отмечен:
Войны суровые следы!
Солдатский подвиг будет вечей,
Как пять лучей моей звезды.
И я ушел от гор Алтая,
Был призван в армию страной.
Иша, до тракта провожая,
Бежала рядышком со мной.
Хоть я не знал «железок»-станций,
В Суртайке жил — от них вдали,
Но уходил не новобранцем —
Защитником Родной земли!..
В войну по Главной той дороге,
Которой шли на фронт войска,
Пришлось идти мне очень долго:
Передовая — не близка.
Дорога горные и тропы
Петляют долго — не легки!
В Алтае Горном не в Европе:
Тропиночки — не большаки.
У нас мосты — большая редкость,
У наших рек — особый нрав:
Из берегов выходят резво
При таяньи снегов в горах.
Белкам расправить надо плечи,
Освободиться ото льда.
Наверное, об этом речи
Во льдах ручьи ведут всегда.
К суровой матери Катуни
Сбегают резвые ручьи
И по ночам в садах июня
Поют о счастье соловьи...
Иша бежит, обходит гору.
Мы с нею вместе с детских лет.
«Увидимся с тобой не скоро...»
Иду, теплом твоим согрет.
А Чуйский тракт — широкой лентой
Летел — дорогою прямой,
Он на алтайском «континенте»
Мне самый близкий и родной.
Своим упорством и упрямством
Тракт Чуйский научил меня:
«Иди! За правду надо драться,
Дерись, упорство сохраня!»
Поведал мне о возрожденьи —
О Ленине, открывшим даль
К Монголии: его веленьем
Открылся братский перевал!
Немало трудностей с Семинским,
Там летом — снег, зимой —
туман.
Над ним красавцем исполинским
Застыл седой Чике-Таман!
Горит па этой верхней точке
Знак света ленинских идей,
Знак братства всех людей Востока,
Знак дружбы Родины моей.
* * *
Сомненья есть, но есть и опыт!
А он — основа всех основ.
И жизнь, само собой, торопит
И требует своих «мостов».
Я — пугалом на огороде
Могу остаться — нелюдим.
Но вы — друзья «моей породы»,
Зачем уходите к другим?
Последствия моих поступков
Пускай сама осудит жизнь.
Быть может, это довод хрупкий,
Но я с ним поднимаюсь ввысь!
Из дум моих уходит радость,
Тяжел ответственности груз...
Стремиться к светлой цели надо!
Дорогу не осилит трус.
В восьмидесятый — олимпийский
Сожгу я все мосты почти.
Не сжечь один лишь мост
— под Бийском.
Он — Главный на моем пути.
Стоит тот мост на Чуйском тракте,
Моих раздумий нижет нить,
Проходит в драме главным актом,
Где горе надо пережить.
С отцом простился я у Бии,
На фронт ушел он тем мостом...
Под Сталинградом наши были.
И мы там встретились потом.
Отец мой — по душе — крестьянин,
В последней схватке на лугу
Был тяжело, смертельно ранен,
Он пал, не покорясь врагу.
Дрались с врагом под Сталинградом
С сибирской стойкостью отцы.
И мы фашистов шали стадом —
Тогда еще совсем юнцы.
Отец — солдат, и я солдатом
Сражался за тебя, Алтай.
Ушел я из военкомата
На Бийск.
Прощай, родимый край.
* * *
У тракта — много ответвлений,
Пожалуй, их не перечесть.
В них — тайна всех передвижений,
Но Главная дорога есть!
Она близка сынам алтайским,
Идущим с гор к передовой.
Она — со мной в строю солдатском,
А значит Родина со мной!