Огромный фикус в вымытом углу.
Отломишь лист – и «молоко» на пальце.
Как глух я был!
И как беспечно глуп,
надев на шею бабушкины пяльцы!
... Всё – изо льна, всё вышито, расшито
в просторном доме деда и отца,
и – окна в лето,
что всегда открыты,
и на полу - акации пыльца.
Вздыхал Тобол, мы скрещивали руки.
Пора домой, но ты молчишь и я...
А над рекой – таинственные звуки,
и на плечах – чебачья чешуя.
Мы прятались за домиком в сирени,
ложась плечами
в сырость кирпича,
и я читал тебе стихотворенья,
что выучил, над книгами шепча.
Мы выросли с тобой, моя Наташка
в речном колье из отражённых звёзд.
А я в крахмальной, вышитой рубашке
вскочил в вагон и – не заметил слёз.
. . . . . . . . .
Огромный фикус в вымытом углу.
Отломишь лист – и кровь цветка на пальце.
Как был я глух,
и как безмерно глуп
в столь романтичном образе скитальца!
______________________________