С ним она
вот уже сколько дней…
с давней печалью своей
свыкшаяся…
Всё-таки
жизнь её –
не разорённый трофей,
а в содержании,
в наполнении –
изменившийся …
…она помнила
ту густую тьму,
когда расплетали ей волосы,
что он
взглядом лишь –
не уступил её никому,
и…потом уже…
после…
когда он привёз её…
телесное прямодушие
простила ему…
Иссечённая болью
сожжённого
города –
приостывала
в холоде…
Новыми песнями,
соками,
съядами
тело её теперь питается,
в другие одежды
рядится…
выживает в ловушке
сурового климата,
к редкому солнцу
тянется,
обживается…
Она –
продолжалась в нём
другим именем,
которым он
теперь называл её…
чистым, белым, холодным,
как северное море,
плотными
стылыми
синими водами…
и принимала форму
его ладоней,
когда он
прикасался к ней…
…она продолжалась в нём
прямою,
упрямою
поступью в доме…
недостающей страницею
в жизнь его вложена,
жёстким
словом его
отгорожена…
не выжжена,
места не лишена…
словно в жёны
рукоположена…
Как вначале
лицом прячась,
будто дитя,
от родоков его,
не молилась,
а просто делилась
мыслями
с над всеми
владычествующими
(или только над ними?)
богами языческими,
да редко просила
невесть какого
Бога…
С ним - глаза её стали
ночными мокрыми скалами…
а сама она –
отдышалась …
как рыба из пены вышла,
которой
теперь хорошо на суше.
С ним потому что.
Всем
океанам его
послушна.
И не в том её счастье,
когда он,
из похода вернувшийся,
оплетает браслетами
ей запястья,
а в том, что она –
в его милости,
в его слабости,
в его власти…
и к плечам его
в монолит прижатая
вен жестью,
понимает, что –
до какого-то…
до чьего-то конца…
вместе…
и зыбкой порой,
когда
взбесившаяся волна
упрямый драккар
наотмашь бьёт,
он видит,
как ждёт его
викингиня,
видит
глаза её…
………………………………………
Особая благодарность Алёнушке Вергуновой
за помощь в оформлении текста…