Бела исподняя рубаха,
Душа до срока не видна…
Стреляли барина, монаха,
И в темных рытвинах стена.
Ночь ,как чернильница, разлита,
Скамья в предутренней росе.
Горит свеча митрополита.
Он тоже смертен, как мы все.
Когда почил священник в бозе
И долетел до слуха клич,
Один известный мафиози
Для склепа выделил кирпич.
Пока ему всё удается
И с ним его лихая рать.
Но помнит он: кирпич зачтется,
Когда приспеет умирать.
Ах, не судите – не судимы…
Ведь в темном траурном венце
Судьба всегда гуляет мимо
С улыбкой тихой на лице.