Как послушный джин у рампы,
каждый тут раб своей лампы,-
ведь от гения до атланта, все рабы своего таланта.
Мы суть сосуществованья тут,
поймем, названья их осмысля,-
растения растут, животные живут, а чело-веки мыслят.
Куда ведет, веков рассказ и есть ли цель у времени?
таится Бог в душе у нас, как плод таится в семени!
Как прошлого нет, без будущего,
и в этом закон всех в мире дорог,-
средь времени, здесь идущего,
раз есть человек, значит есть и Бог!
У животных в долгу навек, что в долгу у растений,-
служит в этом мире человек, лишь одной из ступеней!
Во храме формы, на алтаре смысла,
велик мир мерцанием мысли,-
проникающим в сущность вещей,
изощрением разума, жизнь живей!
Нет, не бражничать, ржать, жрать, и никнуть,-
чтобы песни рождать, мы рождаемся, вникни!
В горниле света и темени, в слиянье сроков и дорог,
пламенем и пеньем времени, творится в мире Бог,-
кидая дней головни, в мерцающий смыслом мрак,
надеется Бог, что они, огни заронят в мирах.
Игрою творческою строгой, одухотворяя ход времен,-
природа, что утроба Бога, а человек в ней эмбрион.
Всё преходящее лишь подобие,
ищущего свою форму Нечто,-
не станет итогом надгробие,
только если вмещает вечность.
Сойдутся в море, воды рек,
чтоб разойдись по руслам новым,-
чтоб суть всего, постигнул человек,
сольются мысли, в Боге снова!
Как мысль, что возникла из звука,-
жизнь есть движение духа.
Да не хватает закона, и терпит упреки наука,-
пока своего Ньютона, ждет механика духа.
Третье тысячелетье, заповедям Божьим,
так естественным, казалось бы, для человека,-
и так долго еще, от животных,
людям двигаться, век за веком!
Почти, как от мгновения до вечности,
нам предстоит ещё пройти,-
коль меж животностью и человечностью,
застряли где-то мы в пути.
Успокоиться тогда только, вечности,-
станет личностью, когда человечество.
Для беспристрастной вечности,
личного ведь нет ничего,-
без личности человечества, личность человека ничто!
Высокая, природы игра,
и человек лишь сплав тепла и тла,-
но каков бы, ни был его век, к Богу бег, человек!