***
Нет, не падает снег. До него — далеко.
И в руках моих — хлеб. По губам — молоко.
На румяных часах — без пяти до шести.
Жизнь — большая вода — заставляет грести.
У костра мужики разбирают Союз.
— Я пойду, половлю?
— Ну, конечно же, Русь...
Но уже не видать в темноте поплавка.
Одноокая ночь в серебристых плевках...
— Ну, чего?
— Ничего.
— Посиди.
— Хорошо...
От ухи — аромат,
От людей – запашок.
Мама-ёрш увела спать малюток ершат.
Заболело в груди,
Оказалось — душа.
И сижу, и молчу. Ничего не хочу.
Обступили ветра наш брезентовый чум.
Свищет речь, как картечь. Надвигается сечь:
— ...А Бориске чего?
— Кабы голову с плеч!..
Освещает огонь коренную Арго,
В ней всесильный «Нептун» за чертей и богов.
Вдруг в траве промелькнул непонятный комок.
Я спустился к воде. Я подумал — щенок.
Раздвигаю камыш, напоённый росой.
Глядь — дрожит в камыше малолетний косой.
Мать забили вчера плечевым-боевым.
Он подумал — убью. Я подумал — живи...
И целую в глаза. Прячу зайку в рюкзак.
И тайком с вещь-мешком заскользил партизан.
— Ну, чего там забыл? — раздаётся с бугра.
— Подождите меня. Понимаешь — игра...
От костра — теплота, от людей — мерзлота.
Месяц шёл по воде с упоеньем Христа.
Песни ночи вокруг — чёрный стереозвук.
Пробираюсь на луг:
— Ну, выпрыгивай, друг.
Кто-то ухо ему чем-то так раздробил,
Что клонилось оно, как поникший ковыль.
Развяжу, разбужу:
— Всё. Давай-ка, беги.
И помчался косой в лапы древней тайги...
Возвращаюсь, а там
Проверяют лавсан.
— Ну, и где же ты был?
— Мирозданье спасал.
На горячий песок
Повалюсь у костра.
Засыпаю...
Сквозь сон:
— Разве это игра?..
И прошёл, может, час...
Я не вспомню сейчас.
Суета. Пестрота.
Что-то люди кричат.
Слышу:
— Замер он вдруг,
И его — об приклад.
— Ну, а где?
— А вот там,
Возвращаясь назад....
...
На брезенте лежит умерщвлённый косой.
Ухо съехало вбок. Кровь бежит полосой...
_______
И посыпался снег, застилая глаза:
— Он ко мне прибегал,
Чтоб спасибо сказать.
***