Господь, услышь меня, я потерял свой путь.
Брожу в тиши пустынь в осиротевшем мире.
Те жизни, что я взял, увы, мне не вернуть,
Их бренные тела принадлежат могиле.
Позволил гневу я поработить свой дух,
И стал я зол, и стал я слеп и глух
К несчастным, что прощения молили.
Чужая кровь надежно въелась в плоть,
Боюсь, что мне ее не смыть отныне.
Я позабыл навек про счастье и любовь,
Про дом, в котором жил когда-то в северной долине…
Я помню только страх, отчаянье и боль
Той ночи роковой, когда, с орудием в руках,
Напали варвары огромною толпой,
И мать, что умирала на моих глазах.
Я помню крик отцов, спасающих свой кров,
И плачь сестер, застрявших в полыхавшем доме.
Победоносный крик и смех моих врагов,
И клятву отомстить, что дал в болезненной истоме.
С тех пор я видел только эту цель.
Я жил, чтоб убивать, чтобы отродье знало, каково
Любимых потерять, осиротеть за день,
И понимать, что изменить не смог ты ничего.
Но года два назад, когда я в сотый раз
С надежной армией атаковал деревню,
Увидел чистый гнев в мертвеющих глазах
Чумазого юнца, упавшего на землю.
Стал грозным роком для меня тот взгляд.
Я понял вдруг, что сам я стал убийцей.
Что боль и смерть посеял мщенья яд,
И к мирной жизни мне уже не возвратиться.
Потерянный для всех, отчаянный мертвец,
Брожу я по горам, лесам, пустыням.
И все же верю я, что это не конец,
Что кто-то меня ждет и шепчет мое имя.
Господь, я не молю прощенья, это слишком.
Но подари покой, чтоб смог на склоне лет
Я зверя удержать, рожденного в мальчишке,
И вновь зажечь в душе погасший свет.