Убит, чтоб сделаться живым.
Холодной тенью, роковым
обвалом,
мохом – на камнях,
серебряной искрой в кремнях.
Но ты для нас – всего лишь враг,
который прячется в горах,
шакал,
мы выследим тебя,
Аллах – свидетель и судья.
Аллах? Не тронь, а мой Аллах
посеет в Ваших душах страх,
и Ваши дети вспомнят нас
в предгрозовой
рассветный час.
Да мы, бурят, сотрём тебя,
развеем память,
пусть в стеблях
живые соки побегут,
пусть травы свежие взойдут.
Да, ты ходил ли, друг, в дацан?
Я был тогда совсем пацан,
но знал о Вас,
когда твой нож,
тебе же в шею всадит лож.
Легли давно Вы под жидов.
- Нет, не взрывал я поездов.
Я дал обет, и мой Кавказ
коснётся светом
Ваших глаз.
Очнись, бурят, Кавказ – он наш.
Рамзан Кадыров – бог и страж.
Как коршун
над тобой парит,
где труп растерзанный лежит.
Не коршун Ваш Рамзан - слуга.
Не там увидел он врага.
Он честью платит свой оброк,
и жмёт
от страха на курок.
- Я говорил с ним,
он живой
ещё сидел передо мной,
а может, пулей станет он,
когда я досылал патрон?
А может,
станет аммонит?
Сунджа в ущелии звенит,
петляет в поворотах гор,
вгрызаясь снежной пеной в створ.
…