***
И грянул гром... Отпрянул сенокос.
С прищепок простыни отхлынули к веранде.
В древесной мидии дрожит трусливый пёс —
Прогнать лейступника он не давал гарантий,
Хотя почуял проливного за версту.
Ветра озонные кружили над сторожкой...
Вдруг распахнулась высь, рождая наготу!
Мелькнула молния серебряной застёжкой,
И стало дерево салатовым зонтом.
Лежат под вербами заблудшие коровы,
Седой пастух не называет их скотом,
Он чаще к людям обращал такое слово.
...
И грянул гром... Крестились мужики.
В сосновых пагодах шептались о погоде.
Трава — израненной — лежала у реки,
Почти захлебываясь в том водовороте.
Костлявый стог предчувствовал беду,
Мечты крестьянские протягивал к покосам:
В них возят лошади душистую еду,
В обозе сена утаив картину Босха.
Там солнце девицей гуляет по цветам,
В кустах разденется, и — ягоды краснеют.
Заерепенится орехами каштан,
Ревнуя к ясеню медовую Медею.
...
Но это присказки и призраки жары,
И небо катится прострелянным бидоном.
За тюлем сетчатым спищались комары,
На том, что каждому из них положен донор.
А в роще сумрачной рыдает сырота,
От древа к дереву кочуя бесприютной...
_______
Усну безбожником за пазухой Христа.
Пусть шторм стучит в иллюминаторы каюты.
И мне пригрезится: я копны возвожу,
Как возводили пирамиды — египтяне.
Шепчу разбросанному в поле чертежу:
Не бойтесь, травоньки,
Сегодня гром не грянет.
***