На этом кратере из чистого серебра –
сработанном для дома Гераклида,
где тонкий вкус господствует безраздельно –
смотри, вот цветы изящные, и ручьи, и тимьян,
а среди них изобразил я чудесного юношу,
нагого, желанного, одна нога у него
ещё опущена в воду. – Тебя умолял я, память,
быть мне верной помощницей, чтобы я смог
воссоздать лицо моего любимого, каким оно было.
Стоило это большого труда, потому что
прошло пятнадцать лет с того дня, как он пал
пехотинцем в проигранной битве при Магнесии.