Средь вдумчивых жевателей попкорна
И угловатых зреющих девиц
Сидел Христос, кино втыкал покорно,
О мумиях, восставших из гробниц.
Всё думал: «Боже, эка дивна вера,
На издревле Ярилиной земле!
Чего с них взять, коль духа инженеры
Летают в Храмы сидя на метле.
Их поводырь, как тот седой счастливец
В день пенсии «на хлеб и молоко»,
С желаньем растворить сознанье в пиве -
Не смотрит в корень слишком глубоко.
Заткнув грудиной неба амбразуру,
Сверкнул тузами в драном рукаве,
С тем выдал в шесть базарных дней халтуру,
Картонный нимб приладив к голове.
Не зря ль с креста вкушал я чашу муки,
Ужели меньше гадов да проныр?
Всё та же Смерть, ощеренной старухой,
Выкашивает в войнах сучий мир.
Всё так же плачут нищие и дети,
Всё то же пьют до состоянья дров.
Почто любовь подизъебалась в петтинг,
И всякий в серой сытости здоров…?»
* * *
Взрывали кадры серные петарды,
Летела с мумий чёрная труха.
Давились кукурузою бастарды
Фтыкая с чувством байку для лохА.
Трещал во тьме проектор пулемётом
Взрывая мутным всполохом экран.
Пил спирт киномеханик будто воду,
Как Сатана, не веря слову «грань».