А дни летят, в ладонях тает лето
И календарь худеет на стене,
И где-то там в осенней глубине
Моя душа в печаль свою одета...
Холодных глаз затянутое небо,
Заплачет вдруг под лампочкой-луной,
Ему висеть у сердца над спиной
Считать полоски странной жизни-зебры.
Я рукавом надетой наспех куртки,
Утру простывший от прогулок нос,
Мой разум известью неясностей зарос
и жмет ко лбу в перчатках серых руки.
Кровать манИт... а холод за окном
Ей придает красу и бархат света,
И плачу я по умершему лету
Впуская ветер перемен в забытый дом.
В нем мое тело, как бокал вина
В своем соку горячей кровью бродит
И по полам скрипучим тенью ходит
пока шумит листвою тишина.
Балкон забыт - в пыли и паутине...
Что он хранит? Ушедшие лета.
В салазках детских - судеб маета,
Застывших на заляпанной картине.
Багрец и золото намочены дождем,
Кружат одежки лета в грязной луже.
Они мертвы, им больше мир не нужен.
И небеса объятые огнем,
Уж ни о чем, как видно,не жалеют,
Лишь только гонят ветром облака
И смотрят щурясь в воду с высока
И на закате сумрачно темнеют.
А я сижу вжимаясь в теплый плед,
Босой ногой болтая на ветру
Из памяти все прошлое сотру,
И смяв рукою пачку сигарет
Вдохну тягучий запах табака,
Налью глинтвейна и обняв чело,
Приму, что жизнью в руки намело
И с осенью сыграю в "дурака".
Пусть осень гнется серою дугой
И верещит скрипучими дверями,
Ведь что-то близкое скользнуло между нами,
И скрылось в жухлых травах под ногой.