1.
Лишнее с души и тела снять,
планов нет и нечего менять,
белой пешкой с шахматной доски
кролем заплываю за буйки,
чтобы баттерфляя и скользя
превратиться в смуглого ферзя.
Чёрным морем стал Эвксинский Понт,
здесь черту проводит горизонт
прошлого с грядущим: по волне,
по небу, по суше и во мне.
2.
То встану, то прилягу – почитаю,
а то плыву, отбрасывая тень;
теней на дне разрозненную стаю
ведёт вожак – полуденная лень.
Тень движется своим путём сакральным,
распугивая рыбью мелюзгу,
и кажется почти что нереальным:
вновь обрести её на берегу.
В защитном креме, как младенец в тальке,
под звук и дух прибрежного кафе,
мы ляжем с ней на раскалённой гальке
гореть на пляжном аутодафе.
И кожей в то, что кружится планета
уверовав, и как велит судьба:
расстанусь с тенью на границе света
последнего фонарного столба,
один в ночи, где аромат акаций
не оставляет времени для сна,
играть с судьбой на шелест ассигнаций
по правилам игристого вина.
3.
Две «ранних пташки». Голышом.
Прибой играет с голышом.
Пустуют лежаки Прокруста.
Край волнореза обожжён.
Ни казаков и ни княжон,
и в набежавших волнах пусто.
Твердь выбрита до синевы,
день из-за гор идёт на Вы;
робусты утренняя чашка;
безветрие, и до поры –
волна тиха и шампуры
тоскуют без её барашка.
Последний выдох тишины.
Безрыбье. Чайки голодны,
по пляжу ходят выжидая,
сложив смиренные крыла,
и я со шведского стола
несу на пляж филе минтая.
Не потому, что есть Скрижаль,
не потому, что «птичку жаль»,
а потому, что на ковчеге
мы вместе плыли и спаслись,
но разлетелись, разошлись,
и снова встретились на бреге.
4.
На дне морском – актиния,
прибой – о волнорез,
вода морская – синяя,
но не синей небес,
ни глаз твоих, ни тонких вен
нисколько не синей.
На пляже юный Демосфен
уже набрал камней
и что-то долго говорит
волне наперекор,
и я – московский сибарит,
не вмешиваюсь в спор.
Но слышу, как морской прибой,
аж пена возле рта,
что цвет у неба голубой
твердит, и что вода
синее тонких вен и глаз
под солнечным лучом,
и разговор, не в первый раз,
у моря – ни о чём.
Что ни спроси, как ни ответь –
всегда одна вода,
а на слова поставить сеть
не стоит и труда.