Когда в Египте иудеям
От рабства жить стало невмочь,
Они с пророком Моисеем
Ушли в пустыню, как-то в ночь.
На сорок лет от бед и тленья
Брели туда, где климат сух.
Кому из них было сомненье:
Изгнать из тела рабский дух?
Закрыли в прошлое тем двери,
Позор забвению предав,
Но выполз будто бы из щели
Не то питон не то удав.
Коль усомнились, так не верьте
Преданьям ветхой старины.
Откуда нынче взялись черти,
Кто рушит царство без войны?
Сто лет блужданьям скоро срок.
Сколь поменяли «Моисеев»?!
Но оставляются невзгоды впрок,
Во мгле мошенников рассеяв.
В ней всяк разбойник или тать
Комфорт обрел: видать.
Да вот «изгоев» уж не сосчитать
И бед у них невпроворот.
Сменили им несчастье лихом:
Вновь в рабство скрытое ведут,
Изъяв из памяти все тихо.
Кто не забыл, тех изведут.
Средневековье, право слово,
В столетье двадцать первом снова!
Кому-то манна в нем., как видно,
Железом по другим с небес.
И за Державу так обидно...
А где Исход? То знает бес.
Он нынче здесь, И всем проворно
Сажает в «ящики» Содом.
Все поглотит толпа покорно
И ложь, и подлость, а потом
В безвременье без памяти свалится,
Ко всем чертям, как в никуда,
Где монстрами История творится,
Но все выходит, «как всегда».
Тот мир, как будто бы в изнанке
Предстанет зол и ядовит,
Где дьявол не в цепях, а в танке
И правит «балом» не Давид.
Где души все-таки изгнали,
На растерзанье, бросив край.
Остались в прошлом пасторали
И, может быть, грядущий рай.