.По мотивам романа Романа Гуля.
Морозные дни, на деревьях иней,
Яркое солнечное воскресенье,
Воздух, как небо, какой-то синий…
Я во храме на богослужении.
Простого народа в храме мало.
У алтаря стоят генералы;
Храм заполнен, но не забит,
У храма Ермак на граните стоит.
У алтаря Алексеев - Корнилова нет.
Он не высокий, не яркий, простой ;
Но большой военный авторитет
Многих кампаний и битв герой.
После пуча Корнилова
диктатуры военной ради
Алексеев с Корниловым в тихом разводе,
Но это было ещё в Петрограде,
А здесь казачий юг при другой погоде.
Фаворит здесь Корнилов о нём говорят
Добровольческая Армия и он едины:
Но как купола золотые горят
И как они людям неисповедимы.
Собор Вознесения Господня!
Новочеркасску он ровестник,
Но как он величественен сегодня!
Величайшим храмам России крестник!
Он строился долго, может и глупо
Не просто достиг он казачьей славы:
ОбрушАлся два раза главный купол
При постройке - теперь он стоит величавый.
КуполА золочённой медью покрыты,
Их много снизу и не счесть -
Он реет над городом взорам открытый
И слава Казакам Донским, что он есть.
Четырёх метровый медный Ермак-
Покоритель Сибири, Атаман Донской -
На гранитной глыбе стоит казак
И пОднял Корону Сибири правой рукой.
В Корону Сибири нападал снег
И он как сахар на солнце искрится;
Список имён покорителей тех
В канонах славы казачьей святится.
Воскресный город многолюден,
Людьми тротуары забиты все,
Отзвук бравых военных буден
Я наблюдаю в нём везде.
На дорогах военные автомобили.
Пролетают рысью крупной казАки.
Карнавала нет, но везде мундиры
И кахетинцев большущие папахи.
Встречаются изредка солдаты,
Взгдяды хмурые, глядят в упор
Не, сторонясь идут, не так, как когда то
И кажется у них под шинелью топор.
А дома спрятаны винтовки
И презирают они офицерскую честь;
У солдат не отнять военной сноровки
И у них боевые патроны есть.
Я записался к полковнику С
Меня поместили сразу в казармы,
Но как было мало военных здесь -
Это казалось очень странным.
Я был прапорщиком, стал рядовым,
Получил в солдатской казарме место,
Мечты мои таяли, как дым
О московском походе, как известно.
Военными город заполнен весь,
Здесь офицеры со всей России,
Но мало кто имеет честь
И казармы почти пустые…
КазакИ сочувствуют большевикам.
Каледин колеблется и выжидает.
Казаки со службы бегут по домам
И тревога вокруг нарастает.
Корниловский штаб перебрался в Ростов,
Занял дворец Парамонова там,
Много было движений и слов,
Но мало пользы было войскам.
Не кого было строить в колоны
И разгонять в России тоску -
Красовались погонами русские воины,
Но некому было идти на Москву.
Мобилизация не удалась,
Офицеры ростовские уклонялись;
Карты ложились как-то не в масть,
А большевики с севера приближались.
В Ростове текла пока жизнь городская,
По ночам фонари везде горели,
Был конный извоз, ходили трамваи
И рестораны сервис приличный имели.
Блатные в бобриковых пальто ходили,
Пистолеты, ножи с собою носили;
Ювелиров и банки в Ростове громили
И в Ростове-папе шикарно жили.
Из добровольцев, что записались
И которые клятву верности дали -
Военные власти в Ростове старались
Охрану наладить на вокзале.
Ходили по городу патрули
По улицам главным, по площадям
Навести порядка они не могли,
Но все же мешали бандюкам.
Дворец Парамонова. Верховный Корнилов .
В дверях стоит караул офицерский
Все офицеры в блестящих мундирах
И с ними соратники Керенского.
Генерал Деникин в штатском костюме
Генерал Марков бегает нервно
Депутаты первой российской думы
Когда-то в чём то бывшие первыми
На все их вопросы один ответ
В запутанной сложной словесной форме:
«Из России притока военных нет
В добровольческой армии всё не в норме».
А Красная Армия наступает
На Ново Черкасск с севера
с юго запада на Ростов
В кольце Донскую Область сжимает
Толпа большевистских полков.
Добровольческая армия слаба:
Две с половиной тысяч штыков -
По железным дорогам, как могла
Держала натиск большевиков.
Отряд с обозом грузят в вагоны,
Надвигается белым сумраком ночь
Поезд проходит вдоль перрона
И уходит из города прочь.
На станцию Горная ему дорога,
Её атакуют большевики,
Сто человек в отряде – не много
У добровольцев шансы невелики.
В вагоне холодно и темно
Тихо – никто говорить не хочет
О железнодорожное полотно
Колёса стучат и в ночь нас уносят
Мы сидят опершись на винтовки
В полудрёме и в полусне
Закоченелые в холоде и не ловкие
Морозная ночь бледнеет в окне.
Мне ничего не полу снится,
В душе равнодушно, как-то и пусто
Но надежда и вера в душе теплИтся,
Хотя и меняет вера русло.
Длинная ночь на рассвете сникла,
Зимнее утро прогнало сон,
К окнам плотно оно приникло
И с любопытством смотрит в вагон.
В окне перрон, вокзал появился -
Приехали, кажется братцы!
Поезд мимо прошёл и остановился:
Гудок паровозный – пора разгружаться.