Сижу одна, курю... А впрочем - ладно,
Мне в спину нить не бросит Ариадна,
А только погрозит вязальной спицей.
Сижу одна, курю... И мне не спиться.
Не успокоить сердце валерьянкой,
Очередной пустой, без смысла пьянкой.
Часы ползут по мне и скоро полночь,
Не нужно - не добить, ни чья-то помощь.
Тяните руки к кошелькам и судьбам,
Не надо плакать... Ведь меня не будет
В том лабиринте, где всё бродит бык,
И Ариадна изойдёт на крик...
А был бы жив мой кот - мне было б легче,
Но он давно не здесь. Он искалечен,
Он умер ещё в прошлом феврале.
Мои друзья сейчас кого-то лечат,
А у меня совсем унылый вечер,
И привкус боли. Привкус крем-брюле...
Сижу одна, курю... Бросаю пепел
На лист бумаги. Может кто-то слепит
Из этого скульптуру Ариадны,
А и не слепит - и не надо, ладно.
И снова будет смято покрывало,
Которым я от снега укрывала,
Чтоб сохранить последний самый жар
В том месте, где дымился мой пожар.
На углях танцевать - ума не надо,
Построив рай легко дойти до ада,
В который возвращается легко
Из мифа бык, дающий молоко.
А был бы жив мой кот - мне было б легче,
Но он давно не здесь. Он искалечен,
Он умер ещё в прошлом феврале.
Мои друзья сейчас кого-то лечат,
А у меня совсем унылый вечер,
И привкус боли. Привкус крем-брюле...
Сижу одна, курю... Мне нужно мало -
Сжечь письма, что я так не отослала,
У Ариадны выпросить клубок,
Связать дорожку, чтобы было, впрок.
Измазать гуталином свои лавры,
Убить иголкой швейной Минотавра,
Найти дорогу к верному концу,
Узнать саму себя не по лицу.
Последнюю затяжку - в зеркала,
Такая вот не сложная игра,
Всё повторяется не раз, но снова.
Сижу одна, курю... Мне так ***во.
А был бы жив мой кот - мне было б легче,
Но он давно не здесь. Он искалечен,
Он умер ещё в прошлом феврале.
Мои друзья сейчас кого-то лечат,
А у меня совсем унылый вечер,
И привкус боли. Привкус крем-брюле...