Друг мой, слушай... твоя безответность мне горечью по гортани
слишком долго сочилась. До спазмов, до хрипов, до рвоты.
Я топил её в сладком вине и в вине. И странно,
что до этих пор я помню ещё кто ты:
друг мой.
Слушай, давай мы с тобой будем вечно друзьями:
молчаливо и остро покинем друг друга в сегодняшнем,
чтобы помнить о том, как бывало порой между нами -
солнечно?
Я, веришь, знать не хочу, как низко ты можешь меня опустить
на фоне своих придуманных страданий, чтобы не было скучно.
Потому-то правильнее не докапываться, не выбивать - отпустить.
Примириться с тем что конечно всё и накручено,
что все наши слова и взгляды не более чем попытка запомниться,
вклеймиться в память, утверждая права на собственность.
Слышишь фальшь? И под этой фальшью скоро, глядишь, переломится
мой хребет.
Я как бешеный ложкой черпал твою особенность,
восхищался, таял и млел, подчинял желаниям
свою суть. Пропитывался то негою, то похотью,
чтобы дать тебе то, что хочешь. Ты - зачем-то стал наказанием.
Мне зачем-то стало с тобой непонятно и плохо.
Друг мой, слушай... я больше не знаю о чём с тобой так, чтобы честно.
Так, чтобы не укор немой мне в ответ презрительно.
Мне же когда-то доподлинно было известно,
что всё между нами правильно, что дружба - не относительна,
что требовать - глупо, а жертвовать - просто незачем,
что нету виновных средь тех, кто живёт, как дышится...
Но ты почему-то дальше, а я почему-то резче,
и мне всё отчётливей по ночам слышится,
как ты рассыпаешь себя по своим иллюзиям.
Будто в консервную банку душу закатываешь.
Запираешь двери, задраиваешь шлюзы
и не понимаешь, чем отталкиваешь...
А я хочу помнить наши с тобой беседы, наши молчания,
наши ночи и дни, и то, что звенело, когда мы в глаза друг-другу.
Друг мой, слушай... я должен быть полон отчаянья,
потому, что мне кажется - я потерял друга.
Только сил и здравого смысла на боль не хватает.
Я не могу, как ты, упиваться своими ранами.
Не люблю я, когда за плечи меня хватают
и твердят о том, что мне думать чертовски рано,
что не умею я выводы строить правильно и последовательно,
что не умею трактовать слова, чувствовать человека рядом,
что не умею проникаться, сочувствовать, следовательно -
я не бальзамом на душу, а ядом.
Абсурдно, слышишь? И я распрямляю плечи,
и в полный голос, рубленным ритмом чеканю:
время тебя не лечит, любовь не лечит,
но от твоей хвори зачем-то я умираю.
Так что ж ты в меня вцепился тонкими щупами
своих флюид? Выпиваешь меня досуха.
неужели тебе приятней дорогу - трупами,
чтобы их как поленья в огне ворошить посохом?...
Друг мой, слушай...Давай мы с тобой будем вечно друзьями:
молчаливо и остро покинем друг друга в сегодняшнем,
чтобы помнить о том, как бывало порой между нами -
солнечно?