Говоря о литературе, нужно учитывать, что нет ни одного слова, сказанного зря. Это как если бы мы шли по полю и вдруг увидели чёрную гвоздику. Одинокую чёрную гвоздику на тонкой ножке.
Думаю, в этом нелепейшем, но вполне вероятном случае мы бы сказали: "Пусть цветут все цветы". Да, уверен, мы бы проявили себя истинными ценителями природы. Не красоты, позвольте сразу оговориться, а именно природы. Природы во всех её проявлениях, во всех её смыслах. Природы как таковой. Такой, какую её описывали античные философы, английские романтики, Андрей Белый, Осип Мандельштам (и кто скажет, что это не так, тот пусть первым кинет в меня "Камень"). Ричард Бротиган, в конце концов... Да мало ли кто!
Банально, конечно, но природа - есть Я. В той или иной степени, конечно.
И действительно, всё бесконечно наслаивается друг на друга, всё отражается друг в друге и отражает друг друга. И, наверное, нет ни одного события, которое бы не отразилось во Мне. И нет ни одного слова, которого Я не услышал бы.
Нет ни одного слова, которое пропадёт зря.
Слова не исчезают никогда.
Хотите верьте, хотите - нет.
Как-то раз я шёл по улице и увидел, как маленький мальчик запускал с моста бумажные самолётики. Они падали в реку, намокали и уносились водой туда, где их уже нельзя было увидеть, найти, узнать (странно, никогда не общался с человеком, который хотел бы узнать запущенный им когда-то самолётик). Прекрасно помню, что это были не простые бумажные поделки, изготовлением которых обычно занимают себя школьники на уроке у какого-нибудь скучного зануды-учителя: на грязных тетрадных листах, свёрнутых, к слову сказать, весьма прилежно, чуть ли не с ученическим старанием были написаны какие-то фразы. Написаны крупно, поэтому на том самолётике, который был верхним в мятой кипе, торчащей из кармана простенькой детской курточки, я смог прочитать:
"... я собираю чёрные гвоздики ..."
Возможно, я смог разобрать лишь то, что сам хотел увидеть тогда. Или, быть может, был в состоянии увидеть. Но ведь, правда - все мы собираем чёрные гвоздики на огромном-огромном поле. И каждый из нас в глубине души понимает, что чёрный цвет - это вовсе не отсутствие цвета. По крайней мере, я очень хотел бы на это надеяться...
В какой-то момент мальчик (который так и не заметил, что я приостановился) достал самолётик, аккуратно расправил его, с каким-то недетским вниманием осмотрел (мне тогда почему-то вспомнился карикатурный конструктор-перфекционист, пристально изучающий макет своего изобретения, тщась найти в нём хоть какой-нибудь изъян). И вдруг замер, как будто насторожившись.
То что было дальше - хорошо можно представить: я ушёл, засунув руки в карманы пиджака и поборов желание обернуться, пройдя шагов десять-пятнадцать вперёд. Что стало с тем самолётиком - я точно не знаю. Но могу догадываться, а это почти одно и то же.
День был осенний, немного холодный. Я отправился в парк, куда давно уже не наведывался (наверное, с июня месяца, по крайней мере, тогда ещё было жарко и солнечно, даже, пожулай, чересчур жарко и солнечно). Дойдя до одного из своих любимых мест, я сел на скамейку и вдруг на секунду задумался: "А что будет, если вот так вот возьмут и исчезнут все-все книги на Земле?"
"что будет... что будет...
я собираю чёрные гвоздики
чёрные гвоздики
я собираю чёрные гвоздики
гвоздики
чёрные-чёрные
чёрны..."
- Так что же всё-таки будет?
Что будет? В сущности - ничего.