Ты поработил мою душу. Люблю. Прощаю. Твоё сердце слушаю. Кто виноват и что делать?
Я сильная. Обещаю... И строптивая, и послушная. Тебе нет дела, а мне страшно и душно - я проекция добродушия. И это при моём эгоизме... И понимание - как плавание в волюнтаризме... И обнимания - как цель жизни... Я наверно развратна. Но честна и понятна.
Тихо. Ватно. Снова ночь и хочется бежать прочь. И хочется прыгнуть в небо к Ангелам - отработанной требой. Или состариться внучкой барона Врангеля, а преставиться дочкой лейтенанта Шмидта... Лишь бы не белой вороной. Ваша карта бита. Тихо. Скромно...
Сегодня Успенье. А мы успеем к Любви в День Рождения?! Вот наваждение... И поэзия невыносимости. Как потеря тебя и себя обретение в обмен на неуязвимости. Нет, не душу накрыло тенью, а тело... В этом дело..
*
А у тебя другая женщина.
И для тебя теперь я странная.
Дыша духами и туманами,
Она пьяна и беззастенчива.
И ты сказал, что я капризная,
И с прежней мной - большая разница,
И что несу я несуразицу,
И не умею быть таинственной...
Увы, в речах твоих воинственных
Уже ни звука прежней музыки.
Наверно тот по Фрейду искренней,
Кто щеголяет новой Музою...
Ах, отчего же твоим локонам
Вредят безвременно подпалины,
Неужто сожжены пороками
Её имаго фестивального?!
Но я не буду мокрой курицей,
И точно серый кардинал,
Ещё талантливей Кустурицы
В душе придумаю финал:
Что я с другим в любви и нежности...
А ты как банка из-под кетчупа
Там, на столешнице безбрежности,
Забыт подругой опрометчивой.