Она любила созерцать
Моменты боли, ужаса и страха,
Безысходности, конца.
Любила вечерами на закат смотреть у плахи.
Она любила с куклами играть
И выдирать им левый глаз.
Ей было только пять
И двести пятьдесят сейчас.
А каждый вечер в переулке за углом,
Лишь только сумерки придут,
Она стояла с идеальным хирургическим ножом
И каждый вечер кто-то попадал под суд.
В глазах её невинного лица
Скрывалась темная, ужасная жестокость.
И многие попались на живца,
Поверив в ложную очаровательную робость.
Массовые бойни и резня людей,
В них привлекательность видала.
Под звуки свиста каторжных плетей
Она, как будто скрипку слышала, рыдала.
И на качели полетать она любила
В такт шагов
Грядущей смерти, будто крылья,
Словно дар приняла от Богов.
И каждый день, пытаясь себе вены вскрыть,
Она вскрывала их кому-нибудь другому.
Без чужих мучений, боли пропадала сущность быть
Ее, живущему внутри фантому.
Ещё нравилось, когда
В её безумно-рыжих волосах валялся ветер.
Рвал, крутил их, как самоубийца-провода,
Который оказался лишним на планете.
И, так ,однажды увидал
Сие очаровательное зло один пророк.
И от волнения назвал
Её «Прекраснейший Кровавый лепесток»…