(Авторизованный перевод с польского неопубликованной рукописи Юлии Грандовской)
Глаза не зеркала души. А отражатели зеркальных бликов, в чужих глазах мерцающих. Мы ищем в тех глазах с надеждой , с опасеньем быть разоблачёнными, наш портрет – и не находим себя. И вздыхаем, привыкая к невозможности увидеть ни ушей своих, ни губ, ни ямки на щеке (на которой она глубже?)
Любой художник, хоть бы и фотограф, представит нам карикатуру, шарж дружеский, старательную подделку, небрежную схему: чёлка над морщиной лба (а морщина-то уже стала шрамом, да ещё и многоэтажным, надо же!)
А некто, нас два раза увидевший в окне, утверждает, что распознал, и мы рады верить, и вот выбалтываем нечто, что сами от себя хранили в тайне, как ненаписанной поэмы мелодии и рифмы, красивые туманности пережитого, преображённого в вершины гор далёких, каких нога твоя не испытала, ни сердце в их виду не замерло от изумленья .
Или нет, нам задыхающимся от полноты души лирическим тенором новейшей эпохи диктует иной кто-то, как мы являем себя миру непохоже и какой соблазн представляем для тех, кто способен соблазняться.
Ах, соблазн! Соблазн.
Или нет, ещё есть зеркала!
Нас не менее, чем зеркала, отражает наш ландшафт. Он создаёт нас и цепко держит в своей власти.
Ну вот же каждый помнит, как день был солнечен и радужен, какими лужи были теплыми для босых ног, и как сиял гладкой поверхностью коварный лед катка – в детстве!
Глаза сияют.
Руки с одинаковым азартом разгребают мох, отыскивая гриб, и катают снежный ком за снежным комом, создавая скульптурную композицию, главной фигурой которой становится соседский мальчишка, вывалявшийся в снегу не хуже любого снеговика. Скульптор приветствует такой поворот сюжета.
Улыбка не покидает надолго детского лица.
Румянец щёк знаменует привлекательность портрета.
Это зеркало там и осталось – в полном предвкушений прекрасного детстве.
Мы смотрим опять и опять в зеркало окружающего нас мира.
И не сразу замечаем, что утратило оно прежнюю яркость и контрастность.
Местность ли знакомую мы наблюдаем, она ли знакомит нас с тем, чего мы в себе не знали прежде?
Зеркало показывает во всех подробностях солнечное излучение, интенсивность которого запечатлено на нашей стремящейся выглядеть смуглой коже.
Свернутый набок каблук солидарен с зеркалом относительно зимних удовольствий.
Колорит нашего убранства безошибочно отражает приоритеты тех стандартов, которые господствуют в среде обитания.
Мимикрия, спасительная мимикрия.
А зеркало всё тускнеет и тускнеет. Несмотря на смену ландшафтов вне нас, мы всегда принадлежим тому, который нас создал, да и осел где-то глубоко внутри нашего зрения
Тогда мы приходим к мысли, что лучшее зеркало, отображающее нас, это наше самосознание. И поддавшись соблазну выразить его, обращаемся к слову.
«Речь – наша визитная карточка», согласно Дмитрию Сергеевичу Лихачёву. Визитная карточка.
Замечу: визитная карточка. Не более того. Каково назначение карточки? Скорее рекламное.
Но мы - не ищем себя в рекламе, этом, как ни посмотреть, кривом зеркале.
Нас не останавливает вид запертых дверей практически недосягаемых редакций и труднодоступных издательств, руководствующихся собственными штампами и клише.
Нас приютил сайт национальной русской поэзии или прозы - кому что ближе сегодня – и мы в этом зеркале видим собственный облик вполне достойным внимания.
Только открытым остаётся такой простенький вопросик: отчего мы от этого зеркала периодически отводим глаза?