Кто ты, старуха, со смуглой кожей, чей век уже прожит,
Чьи ноги босые стройны, но тюрбан скрыть не может волос убеленных?
Что ты стоишь при дороге? или ты салютуешь знаменам?
(Грохот обоза и скрип подпруг, каролинские сосны вокруг.
Под началом отважного Шермана армия двигалась к морю.
Из лачуги своей, Эфиопия, ты вышла со скорбью во взоре.)
Свой век вековать пришлось мне одной, разлучившись с родней.
Ребенком схватили меня, как на зверя устроив облаву,
И рабству не видно конца, на хозяина нету управы.
Не говоря больше с нами, ты лишь стояла часами,
Тюрбан твой мерно качался, поблескивали белки.
Полки же всё шли, и на кончиках пик развевались флажки.
Что тебя гложет, старуха, чей век уже прожит?
Отчего вослед нам прощально кивает тюрбан твой цветастый?
Дивишься ль чему или прошлое одолевает, когда тебе за сто?