Он в лицо мне смеялся и плакал так горько,
Он меня обнимал, чтобы гнать от себя,
Он со мною делил хлеба черствого корку,
Отчего-то лохмотья свои теребя...
Он всегда говорил торопливо, но внятно,
Он меня поучал, но я все не пойму,
Как он мог быть таким, словно Бог, необъятным
И таким, словно пыль, неприметным всему…
А теперь он исчез, просто вышел и канул,
Старый дом наш зарос паутиной и мхом…
Я живу здесь один и со мной только память,
Только странные мысли, где я – это он...