Две седые сестры все прощались, прощались. Перрон.
Тусклый след от звезды, растворившийся в ярком вокзальном.
В этом чудилось нечто, похожее на поминальный
и старинный обряд молчаливых, сплошных похорон.
Словно знали - они не увидятся вновь. Век велик,
но еще безразмерней российские наши пространства,
где запил станционный смотритель. От ханства до ханства
не услышится плач, - но прицела дотянется блик.
Две седые сестры, что похожие чем-то на маму,
ветераны великой войны, где горело, цвело,
где замешаны круто мгновения счастья и зло.
В серебре две сестры, две судьбы, будто луковки храма.
Поезд тронулся. Что там мольба, плач неслышный, желания?
Поезд тронулся. Рухнуло время в развале дорог.
Мне дрожанье огня вдруг напомнило рукоплесканье,
в отражении белой бумаги, не видящей строк.