Склон волчьего оврага, бор кукушкин.
Спускаемся с горы. Вечерний час.
А где-то пляшут шафера и дружки –
гудит земля, как будто тулумбас.
Медовым светом небо озаряется.
Листвою белой тополь шелестит.
А мы идём. Душа не озирается.
Уже луна по тучам колесит.
Ветров всесилье. Музыка – Севилья!
Ломают спьяну гости перелаз.
Не нас с тобой тогда благословили.
А праздник был. Давно. И не у нас.
Судьба писала под копирку ночи.
Дарили гости ложки и ножи.
Кричали: «Горько!» – нам с тобой, а впрочем,
что было кроме горечи, скажи?
Чужое сердце билось одесную.
Чужой души – чужое не минёт.
В кручине лет отплачу, оттоскую,
покамест срок тех дней не отпрядёт.
В песок скользнувши
отзвеневшим камушком,
все отлежалось, сжалось, улеглось,
как в том мелькнувшем,
в том минувшем, канувшем,
где нам с тобой любить не довелось.
Чужая свадьба, выпивки, закуски.
Забвеньем годы рану не заткут.
Гудит земля от вечной перегрузки,
И память уши силится заткнуть.