читая тягучее витиеватое повествование о баронах и баронессах герцогах и герцогинях вдруг натыкаешься на сцену в гостинице где приближающиеся праздники собрали толпу со всей округи
и с той же обстоятельностью с той же влюбленностью в детали с какой автор описывал принцессу Германтскую он изображает гостиничный двор и столовую
слуга несет еще живую птицу
омары корчатся в огне
официанты ставят на стол
большие блюда с мясом рыбой
и делят рыбу поросят пулярок
тетеревов бекасов на куски
где-то шумят гуляки
как будто в текст протиснулся Верхарн и вставил что-то из «Фламандок»
а где же автор
автор по его признанию задержался поймав на темной улице испуганную девушку и в радостном волнении прижав ее к стене забору афишной тумбе чтобы овладеть
––––––––––––––––––––––––
«... если я вдруг чувствовал, что в темноте движется платье, меня переполняла такая бурная радость, что мне в голову не могла прийти мысль о случайности этого шелеста, и я пытался обнять испуганную незнакомку. В этом готическом переулке было для меня что-то до того реальное, что если б мне удалось подцепить здесь женщину и овладеть ею, то у меня не было бы ни малейших сомнений, что с ней соединило античное сладострастие, хотя бы она представляла собой обыкновенную уличную девку, каждый вечер пристающую тут к мужчинам...» – М. Пруст. «У Германтов».