оставляя за собой право на жизнь без обратной связи,
залезаю под пуховое одеяло, прихватив под язык валидол.
под широким зонтом осень скачет по лужам и грязи,
собирая листву в охапку, бросает на письменный стол.
мы с ней снова подружки, у нас с ней свои секреты,
и ей можно сказать о своей безнадежной любви
даже может поплакать, и снова услышать, что мы в ответе
и за тех, кого приручили, и за то, что решила уйти.
- безнадега ты, детка, - она шепчет мне тихо, с укором, -
и путей ты не ищешь легких, и так часто идешь напролом.
может все-таки бросишь его, ну, повоешь лет пять минором,
зарисуешь память другим, боль заглушишь дешевым вином.
будешь плакать потом в подушку, и другому показывать спину,
чтоб не видел слез, чтоб не знал, что торчит в груди
безнадежной любви осколок, рентгеновский снимок
не покажешь ему. а про слезы скажешь, что это мои дожди.