Казачье царство на колёсах. Часть I

Историческая повесть

               
Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин - брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой,
Для колков дуб строгал прокалённый.
Вышли гусли на славу, поют соловьём,
Зарокочут, как сердце взыграет,
И слезами зальётся, а спросишь: «О чём?»
Что ответить, они и не знают.
То не кованый ковш о братину стучит.
То не жемчуга сыплются груды,
То не ветер гулливый травой шелестит,
Запевают, поют самогуды.
Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещёную Русь, про князей и бояр
Самогуды про всё распевают.
            (Старинная казачья песня)


   
      ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ               

    ПИСЬМО ДЕДА МОРОЗЕНКО
               
     Донской казак Николай Зажигаев нежданно-негаданно получил письмо от деда Морозенко, своего давнего односельчанина в поселении казаков-беженцев под Тулой. Вот содержание этого послания:
      «Моему бывшему мальцу, соседу Николе приветствие с нашей когда-то общей чужбинной тульской сторонки! Дай Бог тебе и жене твоей, и деткам твоим здоровья, радости и всякого достатка!
     Прослышал я от матери твоей Дарьи Михайловны, будто знатным ты теперь столичным человеком заделался, что в Москве белокаменной тебя прописали, что в газетах и журналах твои писания пропечатывают, и что стал ты теперь чуть ли не кум королю... Добре, Никола, добре...
     Ты, верно, ещё помнишь меня, деда Морозенко, недаром же я тебе уши докрасна отдирал, когда ты ещё совсем мальцом был, и задумал по- кататься верхом на моём поросёнке по деревенской улице. Значит, на пользу пошла тебе моя школа воспитания по методу Запорожской Сечи, коль матушка твоя Дарья Михайловна гордится тобой. Ты уж не взыщи, Никола, если что было не так, не вспоминай лихо и не суди строго, а также не обессудь, если в письме моём что-то будет не гладко высказано: человек я простой, в гимназиях не обучался; вы уж, конечно, дальше меня шагнули, куда там! Что и говорить! Прожил я свою жизнь в глухомани, благо, что люди добрые научили меня читать и писать такими вот каракулями. И за это слава Тебе Господи!..
     А я вот зачем решился написать тебе весточку, Никола, добра-то людям я в своей жизни немало сделал, а вот живу здесь, в топтыковской землянке под Тулой, как медведь таёжный в берлоге, позабытый всеми: и Богом, и людьми. А ведь, что не говори, я был первым поселенцем в топтыковских землянках, спасаясь от голодной смерти. В 1933 году бе- жал я сюда с Украины, с берега Днепра, где испокон веков славилась на весь белый свет Запорожская Сечь. Приехал-то я в Топтыково на время, чтобы лишь голодуху пережить; тут нам за наш каторжный труд стакан киселя и пайку хлеба давали, так мы до смерти были рады этому. Вот уж, сколько лет-годов протекло с тех пор, а я так тут и остался – первый и последний обитатель этого подземного царства. Вот уж и умру скоро, сгину с лица земли, и хоронить меня не надо будет; жилище-то моё и при жизни мне могилой являлось. И так выйдет, будто и землянок наших здесь вовсе не было, и будто не зарождалась тут жизнь, и не кипели тут страсти людские. А ведь и то сказать, что дела здесь мы совершали немалые. Завод-гигант без всякого инструмента построили, одними тачками, кувалдами, кирками да лопатами...
     Ты, Никола, коль надумаешь тиснуть мне письмецо, то напиши и отправь его для меня на адрес своей матери Дарьи Михайловны. Ко мне сюда теперь почта не доходит, потому, как и адреса тут никакого нет,  здесь нет ни почты, ни почтальонов. Ты напиши Дарье Михайловне: «Так, мол, и так, что, дескать, письмо это мне, деду Морозенко причитается. Она мне с оказией привезёт его сюда, найдёт меня и передаст мне. Навещает она меня иногда, приезжает сюда в Топтыково, доброе у неё сердце. Дай Бог мне хоть малую долю здоровья от того, сколько я здоровья, счастья и достатка во всём желаю ей. Доброе у неё сердце.
      Я здесь ни в чём не нуждаюсь, поверь мне, Никола, а письмецо ты уж, пожалуйста, пришли мне ради Христа. А то и сам приезжай, пока я ещё живой. От Москвы-то до Тулы – рукой подать. Немало интересного могу я поведать тебе. Может что-нибуть и сгодится, чтобы тиснуть куда-нибудь о моих рассказах статейку. Пусть знают люди добрые об обитателях топтыковских подземелий. Здесь ведь тоже люди жили, да ещё и люди-то какие проживали здесь, эх, Господи! Вспомнишь, слеза так и прошибает. Уж больно обидно историю людей с собой в могилу уносить...
     Ведь как эти землянки образовались? Когда большевики-безбожники захватили все вольные земли казачьи: донские, терские, кубанские, запорожские и другие, отобрали у нас всё продовольствие, дескать, помирайте все тут с голоду, вот вам и весь сказ. Станицы, хутора и деревни превратились в коллективные, кладбища, на которых лишь кое-где среди мёртвых тел бродили, как тени, чудом уцелевшие живые трупы. От голодной погибели спаслись лишь единицы, кто сумел преодолеть вооружённые красные большевистские заслоны, и добраться до ударных строек коммунизма без паспортов, раздетыми, разутыми, голодными и холодными. Так спаслись твои родители донские казаки, так спасся и я, дед Морозенко, потомок казачьей вольницы Запорожской Сечи. Вырыли мы себе в оврагах  землянки наподобие пещер и жили в них, как кроты. На работу ходили по заводскому гудку, от которого  рухнули бы стены Иерихона.               
     Паспорта нам стали выдавать только с началом Великой Отечественной войны. Тут нам и  стальную стометровую парашютную вышку построили, и бараки деревянные начали строить. Вспомнили о том, что и мы тоже люди, и стало потребно вызволить нас из-под земли, да на фронт посылать...
     Много интересного мог бы я рассказать тебе, Никола, при встрече; ты ведь когда-то любил слушать мои рассказы. Приезжай, не пожалеешь.      
     Прощай, Никола, храни тебя Господь! Допустит Бог, так, может быть, мы с тобой ещё свидимся...  Дед Морозенко

     Прочитав письмо, Николай Зажигаев лёг на диван и устремил свой отрешённый взгляд на стенные обои с мелкими синими цветочками и перед мысленным его взором проплыли картины его детства, проведённого в поселениях казаков-беженцев. Припомнилась ему родная бабушка по линии отца Евдокия, которую все её внуки ласково называли бабуленька. Ласковая, добрая, милая старушка рассказывала ему волшебные сказки и пела казачьи колыбельные песни:
Много на полянке
Цветиков, цветочков:
Жёлтых, красных, голубых,
Синих василёчков.
Низко над кроваткой
Свесилась берёза
Тихо шепчет сказки
Веточкой зелёной

Спи, мой казачонок,
Спи, мой ребятёнок,
Спи, мой казачишка,
Славный наш мальчишка.
Спи, глазок, смотри, другой,
Слушай сказку, мой родной,
Спи, закрывши глазки,
Будем слушать сказки...

Все друзья собрались
Вместе у крылечка:
Кот сибирский - Васька,
И сверчок за печкой.
Скворушки на ветке.
Петух – забияка,
Светит месяц светлый,
Спи, родной вояка.

Вот пришли два зайца –
Сказка начинается.
И волчонок тут, как тут,
Мишка лапушку сосёт,
Все уж сказку нашу ждут,
Нам пора уже заснуть.
Спи, мой казачок, усни,
Угомон тебя возьми.

Месяц улыбается,
Звёздочки смеркаются,
Это значит, очень скоро
Сказка зачинается.
Зеленеет травка
Прямо у окошка,
Сказка начинается –
Вот ещё немножко...

Один глазик не глядит,
А другой закрылся,
Одним - Коля крепко спит,
А другим – забылся.
Воробьишка тут, тук, тук –
Постучал в окошко:
- Скоро ль сказка? Все мы тут
Подождём немножко...

Пчёлка прилетала,
По цветам порхала,
Сладкий мёд сбирала.
Сказку услыхала...
Птицы спят давно в саду,
Рыбки спят давно в пруду,
Спи, вояка милый,
Спи, мой шаловливый.

Спи, сомкнувши глазки,
Станем слушать сказки,
Спи, глазок, засни, другой,
Спи, станичник дорогой.
День совсем кончается,
Ночка начинается,
Вот сомкнулись глазки,
Зачинаем сказки...
     Бабуленька до глубокой старости не утратила доброго,  приветливого нрава, несмотря на то, что рано овдовела. Красногвардейцы сожгли весь хутор дотла, она с девятью малолетними детьми приютилась в пристройке Православного храма в станице Островской. В 1933 году этот храм большевики превратили в склад, вдову вместе с детьми выгнали на улицу и они вынуждены были уйти в изгнание на чужбину, спасаясь от голодной смерти.
     Николай Зажигаев, подошёл к окну и открыл форточку. Рождественский морозец обдал его холодком. Бал праздник сочельника в ночь Рождества Христова. Светила луна и появилось на небе множество звёзд. Вновь вспомнилось ему далёкое детство. В сочельник до появления на небе первой звезды ничего не ели. Варили кутью из пшеницы с мёдом; взвар – из чернослива, груши и других сухофруктов, ставили под образа на сено. Почему?.. А будто бы в сенях на яслях в Вифлееме... Дети в землянке смотрели в маленькое оконце под самым потолком, для этого по очереди становились на табуретку и всматривались, словно в рай небесный; не стекле серебристые снежные ёлочные и кружевные узоры. Потрёшь ноготком – звезды не видно? И вот появляется на небе первая звезда, а там и другие звёздочки появляются и становятся большими и низкими, кажется, что можно до них дотянуться рукой. Блещут они словно разноцветными хрустальными огнями: голубыми, синими, зелёными и даже золотистыми и красными, - всё ярче блещут и будто скаочные колокольчики звенят на морозе, и невольно вскрикивают дети: «Бубунечка, бабунечка, гляди, какие красивые звёздочки блещут на небесах!» А она примется рассказывать о том, как бывало на Дону, в этот час зазвонят церковные колокола, и польётся пенье звоном – многоголосье перезвонов поплывёт по Придонью святому. Как одевались в этот час все на скорую руку в овчинные тулупы, обувались в валенки и выбегали во двор, где звон певчий, где мороз трескучий, звёзды низкие, да яркие – чудо чудесное!.. Всё славит Господа в Вышних. Всё свято, и колокольный перезвон, и небо, и звёзды, и песнопенье. И видится явственно кормушки с сеном для скота, овцы, коровы, голуби летают по стропилам; вот пастухи и волхвы с дарами склонились над ясельками с новорождённым Иисусом:
«Волхвов приючайте, святое встречайте! Пришло Рождество, начинайте торжество! С нами звезда идёт, молитву поёт; запоёт и душа наша»:
Рождество Твоё, Христе Боже наш,
Воссияй мируви свет разума,
В нём бо звездам служащие,
И звездою учахуся.
Тебе кланятися - Солнцу Правды,
И Тебя видети с высоты Востока.
Господи, слава Тебе!
Дева днесь Пресущественнаго рождает,
И земля вертеп Непреступному приносит,
Ангелы с пастырями славословят,
Волхвие со звездою путешествуют.
Наш Бог роди-родился.
Отроче млыдый, Предвечный Бог.

                ОТРЕЧЕНИЕ
 
     «...Вскипит, взволнуется и кликнет клич, клич чести и свободы... И взволновался тихий Дон... Клубиться по дорогам пыль, ржут кони, блещут пики... звучат родные песни, серебристый подголосок звенит вдали, как нежная струна... звенит и плачет и зовёт...
        То край родной восстал за честь отчизны, за славу дедов и отцов, за свой плуг и угол...
     Кипит волной, зовёт на бой родимый Дон... За честь отчизны, за казачье имя кипит, волнуется, шумит седой наш Дон – Родимый край...»
                Ф.Д. Крюков   «Казачий голос», № 1.

   



 

 На фронте становилось всё более ясным, что там, в столице России - в Петербурге, неблагополучно. Беспрерывная смена министров, непрекращающиеся конфликты между правительством и Думой, большой поток петиций и обращений к государю, тревожные слухи о сомнительной нравственности лиц из ближайшего окружения государя – всё это волновало и тревожило тех, кому дороги были судьба России и армии. Так, например, начальник Уссурийской казачьей конной дивизии генерал Крылов, в которой Врангель в то время командовал казачьим полком наследника цесаревича, в предсмертной записке записал: «Я умираю потому, что слишком люблю Родину». Незадолго до своей трагической смерти Крылов признавался Врангелю, что так дальше продолжаться не может, что Россия идет к гибели и должны найтись люди, которые немедленно устранили бы государя «дворцовым переворотом», совершили бы «бескровную революцию».
     Другие считали, что необходимо в корне изменить государственное устройство в России, но только не путём дворцового переворота, ибо в условиях ведения кровопролитной войны с внешним врагом, всякое насильственное выступление внутри страны чревато развалом армии и гибелью России.
     Были в России и такие лица, которые жаждали революции и готовы были погубить Россию, ради удовлетворения своих честолюбивых желаний; выражаясь языком нынешних новых «русских» в России: «Или – мы, или – Чёрный Квадрат Малевича!..»
     В Петербурге ухудшалось настроение общества, чувствовалась всеобщая растерянность, ощущалось всеми, что вскоре неизбежно должно  произойти что-то глобальное и Россия шла к этому роковыми, гигантскими шагами. А в это время в высших кругах Думы и Государственного Совета создавались мыльные пузыри видимости необыкновенно напряженной работы, процветала совершенно фантастическая маниловщина, сыпались обещания народу, как из рога изобилия, издавались никому не нужные декреты, указы, законы и постановления, воззвания к народу, обращения к нации. Но ничего не шло далее словопрений, смехотворной показухи, интриги и политической борьбы за личные, корыстные интересы фракций и партий.
     В рабочей среде и в тыловых воинских частях велась планомерная разрушительная работа, не без участия иностранного золота. Широкие слои населения проявляли невероятную инертность, погрязли всецело в мелких заботах безысходной повседневной жизни. Шумела и пестрела публика в театрах и ресторанах.
     В верхах, близких к государю и двору не отдавали себе отчёт о надвигающейся грозе, словно на них на всех зашло какое-то затмение, вызывающее всеобщее умопомрачение. Высшее общество и государственная бюрократия были всецело поглощены «жизненно важными» вопросами: кто и на какой пост будет назначен, что говорят в той или иной партии великого князя или императрицы. Они играли, словно маленькие дети, которые, если дать им игрушку, они радуются и смеются, а когда игрушку отнимают - они плачут и капризничают. Светская жизнь шла своим чередом, и создавалось впечатление, что участвующие действующие лица в русской драме, вышли на сцену сами не знают зачем, ролей своих никто не выучил, и ходят они по сцене, как тени, не исполняя своих обязательных ролей. Государь, как главный режиссёр в русской драме производил на всех впечатление человека чрезвычайно необыкновенной простоты и неизменного доброжелательства ко всем действующим лицам в государстве российском. Простота была отличительной чертой его характера, он был прекрасно воспитан и обладал чрезвычайным умением владеть собой, даже в самые критические моменты. Ум государя был быстрый, он схватывал мысль собеседника с полуслова и обладал исключительно хорошей памятью.
     В ноябре 1916 года Врангель получил приказ о переброске Уссурийской конной дивизии на румынский фронт. Дивизия немедленно выехала на фронт, по дороге к ней присоединялись офицеры и рядовые казаки, вызванные из отпусков, поправившихся после ранений. Среди них был и донской казак с хутора Каменного Фёдор Зажигаев, которого в скором времени Врангель пригласил на службу к себе в адъютанты.
     Чем ближе дивизия Врангеля подъезжала в железнодорожных вагонах к румынской границе, тем труднее было добираться. Поспешная и беспорядочная эвакуация забила поездными составами все пути. Румынские войска продолжали отступать по всему фронту. Всё новые и новые поздные составы с раненными, беженцами и войсковыми грузами беспрерывно прибывали в приграничные районы, всё более загромождали тыл. Пассажирское движение было приостановлено. Люди толпами осаждали крыши и буферы вагонов, паровозы были все облеплены пассажирами.
      До фронта оставалось пятнадцать вёрст, когда у станции Текучи, поезд на полном ходу врезался в эшелон, следовавший на север. Четырнадцать передних вагонов были разбиты в щепы, и было мгновенно убито и ранено множество людей. Последний пятнадцатый вагон с офицерским составом, висел над самой ямой, и лишь каким-то чудом люди в нём не пострадали. Картина, представшая взору офицеров, была настолько жуткой, что передать её словами, просто невозможно. Передние вагоны воспламенились из-за горящего угля в топке паровоза и, в ночном мраке, освещенном кострищем вагонов, кричали несчастные раненые, сгорая в огне. Офицеры, вместе с оставшимися в живых казаками, организовали посильную помощь раненным и отправили их случайными обозами в ближайшие лазареты, а сами своим ходом отправились на фронт. Врангель с новым адъютантом Фёдором Зажигаевым выехал на автомобиле на Фокшаны по разбитому, непрерывным движением обозов и распутицей, шоссе, Навстречу им тянулись нескончаемые обозы, толпы оборванных жителей и раненных солдат, большей частью без винтовок. Всё это двигалось вперемежку с лазаретными линейками, орудиями; скрипели тележки с зарядными ящиками, тележки с женщинами, с детьми, с различными узлами, коробками и домашним скарбом.
     Шли жестокие бои на румынском фронте. На линии фронта сосредоточилась крупная масса казачьей конницы. Намечался прорыв пехотой неприятельского фронта с последующим броском конницы в тыл противнику. Прорыв не удался, и напрасно простояв целые сутки под открытым небом и проливным дождём, конница вынуждена была отойти в свой тыл.
     Врангеля вызвали к генералу Крылову, который с группой офицеров сидел у костра, разбирая только что прибывшую почту. Врангель со своим адъютантом Фёдором Зажигаевым ещё не успели подойти к костру, когда генерал Крылов увидел их и, размахивая над головой несколькими скомканными газетами, закричал Врангелю: «Наконец-то Гришку в Питере пристукнули!..» В газетах были опубликованы сведения об убийстве Григория Распутина. Из трёх участников убийства был великий князь Дмитрий Павлович и князь Ф.Ф. Юсупов. Какие чувства руководили ими? Почему истребив вредного для отечества человека, они не объявили об этом громко, не отдали себя на суд властей и общества, а, бросив труп в прорубь, пытались скрыть следы? Трудно верилось полученным сообщениям. Но прошло совсем немного времени, и по Петербургу разнеслась весть о готовящемся всеобщем восстании в столице. Войскам было объявлено, что государь отрёкся от престола. Все мыслящие люди поняли, что это конец, это анархия... Сам факт отречения царя глубоко потряс народ и армию. Главная опасность заключалась в уничтожении самой идеи монархии, в исчезновении самого монарха. Передача им власти сыну или брату была бы принята народом и армией не так болезненно. Присягнув новому царю, русские люди могли бы так же, как испокон веков, продолжать служить царю и Родине и совершать ратные и трудовые дела за Веру, Царя и Отечество.
     Но в сложившейся ситуации при отречении царя от престола, пала и сама идея царской власти. В понятии русского народа исчезли все связывающие с ним обязательства. Что должен был испытать русский офицер или солдат, с детства воспитанный на идее нерушимости присяги и верности своему царю. Беда заключалась ещё и в том, что за отречением царя не последовало никаких разъяснений в армии по поводу случившегося, не было дано никаких руководящих указаний. Думай, что хочешь, говори, что хочешь. Нет царя и дело с концом... Все путались в догадках, множились домыслы. В самом деле, шуточное ли дело, что на святой Руси царь добровольно отрёкся от престола, не дав никаких разъяснений и не передав власти. Были даже и такие догадки, что государь сошёл с ума. Естественно, что на этой почве должны были неминуемо произойти непоправимые события, если учесть ещё и то, что события эти произошли в условиях ведения Россией тяжёлой, затяжной войны. Была часть людей в России, которых эта новость об исчезновении царя привела в ликование, можно было слышать смех и бесовские пляски, возбуждённые ораторские речи и песнопения целые ночи напролёт; это напоминало пир во время чумы. По улицам ходили толпы с красными флагами, проходили митинги, где ораторы множились, их распирало, как квашню на дрожжах...
     Вдумчивые люди поначалу решили, что произошёл дворцовый переворот, что постепенно всё как-нибудь само собой образуется и не выльется во всероссийскую смуту. Высокопоставленные военачальники, посчитали, что армия скована на фронте и ей не следует вовлекаться в политическую борьбу.
     Многие генералы и высокопоставленные государственные деятели от лица императора Николая обратились к его брату Михаилу принять державную власть на Российский престол. Михаил согласился принять её только от народа России. Для этого был намечен созыв Учредительного собрания, а пока было создано Временное правительство. Создавшейся ситуацией (отсутствием царской власти в России) воспользовался германский генеральный штаб, направив в Россию Ленина из эмиграции в запломбированном вагоне с большими денежными средствами для проведения подрывной деятельности на поражение России в войне. Вместе с Лениным в Москву прибыли офицеры немецкого генерального штаба. Вскоре в прессе стали появляться сообщения о самочинно образованном Совете рабочих и крестьянских депутатов. Образовавшееся в стране двоевластие ничего хорошего не предвещало. Временное правительство не чувствовало в себе силы с ними бороться.
 
На фронте всё острее чувствовалось, что смута и развал в тылу растут. В Петрограде участились случаи убийств офицеров, особенно среди старшего офицерского состава. Многие офицеры вынуждены были часто менять места своего проживания, поскольку за ними началась настоящая охота. Пьяные, разнузданные толпы людей сбросили с пьедестала памятник Столыпину. Обстановка  в столице накалилась до самой последней степени.   
      Врангель в это время находился в Кишиневе и получил предписание срочно прибыть в Петербург к председателю думской комиссии по военной обороне. Врангель со своим адъютантом Фёдором Зажигаевым незамедлительно прибыли в столицу. Впечатления, которые произвели обитатели Петербурга на видавшего виды казачьего полководца Врангеля и его адъютанта были шокирующими. Петербург был запружен толпами пьяных безоружных солдат в расстёгнутых шинелях, изукрашенных красными бантами и красными ленточками. С такими же бантами и ленточками красовались студенты, шофёры таксомоторов, извозчики. Встречались кареты знатных вельмож с кучерами, на груди у которых были огромные красные банты, видимые за версту. Встречались даже старые заслуженные генералы с красными революционными бантами на форменном пальто. Были в числе прочих с красными бантами даже представители из свиты государя, которые предусмотрительно спороли вензеля со своих погон.
     Боевым казакам оставалось только удивляться общей эпидемией безотчётной трусости овладевшей людьми, жалким раболепием перед новыми властями, которые, впрочем, были ещё вне закона. Русские явно переусердствовали в низкопоклонстве.
     В Таврическом дворце, в городской Думе, во всех общественных местах, на площадях, на углах улиц ни на минуту не прекращались ми- тинги. Это была какая-то Вавилонская вакханалия словоизвержения. Все говорили, говорили, и наговориться не могли, и при этом никто никого не слушал.
     Все страницы прессы сплошь заняты были речами членами Временного правительства, членами Совета рабочих и солдатских депутатов и другими членами разного рода делегаций. Темы были одни и теже: продолжение борьбы до победного конца, о спасении революции. Спасать Россию уже никто не собирался, всем надо было спасать завоевание революции...
     Врангель предложил министру Гучкову помощь казаков в наведении надлежащего порядка в Столице... Александр Иванович Гучков ответил отказом и заявил, что Временное правительство не нуждается ни в какой помощи, что никакого двоевластия в стране нет, что работа правительства и Совета рабочих и крестьянских депутатов происходит в полном единении. 
      Что должен был чувствовать боевой казачий генерал, когда видел такое удручающее зрелище у себя в тылу? Разве можно было найти что-то утешительное в тылу, для вдохновения солдат во фронтовых окопах? С тяжёлым чувством вернулся Врангель вместе со своим адъютантом на фронт: уж если имеем такой тыл, так лучше б его и вовсе не видеть...


                «СОНАТА» КРЕЙСЕРА АВРОРЫ

 

     В конце октября на Дону к ночи уже ощущается холодные дыхание осени. Курени на ночь протапливают кизяками, они не жарко трещат в печи, как дрова, но зато долго сохраняют тепло. Дети выглядывают из-под одеяла, как из тёплой норки. От печи им светло и тепло, и хорошо пахнет душистым дымком...      
     - Маменька, расскажи нам чего-нибудь хорошенького, - просят дети-казачата.
     - А чего хорошенького рассказать-то?- ветер под окном бушуить, листья жёлтые крутя, то, как  зверь в трубе завоить, то заплачить, как дитя? То по кровле обветшалой, он соломою щуршить, то, как путник запоздалый к нам в оконце постучить... 
               
     За месяц до выборов депутатов в Учредительное собрание двадцать пятого октября 1917 года Ленин и Зиновьев, переодетые в рабочую одежду немецких военнопленных при поддержке моряков балтийцев, развели мосты, ввели военные корабли в Неву. Прогремел в Петербурге первый выстрелы с крейсера Авроры. Керенский, переодетый в женское платье, бежал из Зимнего дворца, прочие члены Временного правительства засели в Зимнем дворце под охраной женских батальонов и детей-юнкеров. Временное правительство было арестовано. Создалось, так называемое, «Рабоче-крестьянское правительство», в котором не было ни одного рабочего или крестьянина, более того, в нем не было ни одного русского гражданина.
     Была организована грандиозная пьянка, с разгромом всех винных погребов, магазинов и лавок. Народ пролетариата буквально понял лозунг Ленина: «Грабь награбленное!..» Массовые буйные грабежи с убийствами покатились по России. Под шумок был ограблен государственный банк России и на эти деньги сформировали латышский стрелковый корпус и 65-тысячный  стрелковый корпус из китайских рабочих, занятых в России на строительстве Мурманской железной дороги. Таким образом, военной опорой новой власти были немцы, латыши, наёмники китайцы и выпущенные из тюрем уголовные преступники. Начальником Петербургского гарнизона был назначен Бонч-Бруевич, бездарный и тупой.
     Во дворце женского смольного института работала группа офицеров генерального штаба, охраняемая «интернационалистами», одетыми в русские шинели. Был организован пышный парад «победителей революции», где Ленин приветствовал их на немецком языке «Да здравствует мировая революция!..»  «Да здравствует император Вильгельм!..» - дружно отвечали ему собравшиеся «товарищи».
      В армии в это время царила растерянность и трусость. Эшелоны казаков, направляемые в Петербург для наведения порядка, были задержаны и расформированы генералом Черемизовым.
     Вскоре вся Россия была позорно отдана на милость немецкого победителя. Такого позора России не знала никогда.
     Революционный вихрь пронёсся над Доном, но казачество, не желая коммунистического «рая», в первые же дни безбожной власти скинуло с себя это сатанинское ярмо, и практически в одиночку сделала вызов ненавистному красному дракону.
     Фёдор Зажигаев в одном из боёв на германском фронте, получил тяжёлое ранение в грудь, пролежал несколько недель в лазарете, был направлен на поправку домой на Дон. Изнурённый  двухлетней войной, добрался он поздним вечером до своего родного хутора Каменный, станицы островской. Курень его стоял на высоком берегу реки Медведицы, впадающей в Дон. У своего родимого окошка он осторожно посмотрел в щель между ставнями. В горнице тускло светила керосиновая лампа. За столом сидела его жена Евдокия, дети сидели вокруг неё, слушали её рассказы. Фёдор улыбнулся, отошёл от окна и решительно постучал в дверь. За дверью в сенях послышались шаги, и женский голос настороженно спросил: «Кто там?..»
     - Евдокия, отворяй двери, это я, Фёдор...
     - Господи, Фёдор! – вскрикнула жена, быстро отворила двери и, перекрестившись, обняла и поцеловала мужа.  «Не ждали, не гадали, - говорила она, всё ещё не веря глазам своим, - а ты вот взял да и явился, словно Бог тебя нам послал... Дети, дети, бегите все сюда скорее, встречайте своего отца. Поднялся детский шум и гам. Быстро помогли снять с отца шинель, усадили на скамью, сапоги с ног стянули, облепили его, целуют, обнимают... Жена принесла умыться и стала проворно накрывать на стол, а малые дети в это время на перебой галдели: это мой папаня!.. Нет, это мой папанька!.. Только старший сын Саша стоял неподалёку и молча разглядывал награды у своего отца...
     - Как же дети-то наши выросли, - обратился Фёдор к Евдокии, обнимая всех своих деток разом, - особенно старший сын Саша стал настоящий казак...
       Из дальнего угла куреня до слуха Федора донёсся слабый голос его отца Ивана Михайлович: «Ты совсем, что ли приехал домой, или как?..»
Фёдор поднял голову. Отец смиренно сидел на табуретке, прислонившись спиной к тёплой печи, опираясь двумя руками на самодельный костыль... Евдокия предусмотрительно увела всех деток за печь, откуда они по очереди выглядывали из-за шторы, улыбались и о чём-то своём тихонько перешёптывались...
     Фёдор подошёл к отцу, обнял его и присел с ним рядом на табуретку. 
     - Да, батя, кажись, насовсем вернулся я на Дон, - вздыхая, сказал Фёдор и закурил... Пока мы там, в окопах вшей кормим, да контузии получаем, здесь найдутся шибко ретивые самозванцы и продадут наш Дон сверху донизу и снизу доверху... Надыть нам  на родимом Дону, не медля, казачий круг собрать и толком разобраться – что к чему... Государь-то наш отрёкся от престола не просто так, что-то за всем этим кроется смутное и непонятное... Как ты считаешь, батя, где тут собака зарыта?..
     - Много я на своём веку повидал всякой нечисти, - выговорил Иван Тимофеевич неторопливо, по словечку, - но с такой закваской  не доводилось дело иметь, чтоб пролетария во власть сажали; ему ить никакого ляда, окромя выпивки не надо.
     - Я вот как разумею, батя: есть у нас свой родимый край - батюшка тихий Дон, мы его завсегда защитить сможем, и незачем нам, казакам в мировые интриги впрягаться. Наше казачье царство испокон веков недосягаемо для врагов было и останется недосягаемо во веки веков. Вот есть у меня, здесь на Дону, свой отчий дом, хозяйство своё, сыновья статные, дочери пригожие, батюшка мой родимый, могилка матушки моей и прах дедов и прадедов... Так на кой ляд, нам казакам, защищать чуждые нам интересы, хватит с нас и своих забот. Слава Богу, всего у нас в достатке и трудолюбием Бог казаков не обидел, излишки всегда на майдане можно продать и копейка лишняя заведётся... И всё-таки, не даёт мне покоя мысль: что случилось? Почему Россия рухнула изнутри в одночасье?..
     - А в библии всё об этом сказано, - ответил спокойно отец. Вон библия наша лежит под образами, прочитай на двух страницах, где вставлены мной закладки и сделаны пометки карандашом, и тебе многое станет ясно, как белый день...
     Фёдор внимательно посмотрел на отца. «Что там и про выстрел крейсера Авроры сказано?» - сам не зная зачем, спросил он у своего отца, раскуривая свою цигарку.
      - И про выстрел этот там тоже есть сведения, - спокойно ответил Иван Тимофеевич и почему-то закрыл глаза.
      Фёдор молча взял библию, открыл страницы, на которых были вставлены две закладки, и прочитал вслух (из Ветхого Завета «Второзаконие», из Нового Завета «Деяния и Послания):
      ВЕТХИЙ ЗАВЕТ  (Тора иудейская), «Второзаконие»
      «...И когда Господь, Бог твой предаст их тебе, ты побьёшь их и полностью их уничтожишь; и не заключишь с ними договора, не окажешь им милости; не заключишь брака с ними... и разрушишь их алтари, и разобьешь их кумиров... Ибо ты святой народ под Господом, Богом твоим; и Господь, Бог твой избрал тебя быть особым народом под Ним, над всеми народами, что на лице земли... И пожрёшь все народы, которых Господь, Бог твой предаст тебе; глаз твой не будет иметь к ним жалости... Но Господь, Бог твой предаст их тебе, и истребит их мощным разрушением, пока не будут они истреблены... И предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной: не устоит никто против тебя, доколе не искоренишь их... Всякое место, куда ступит нога твоя, будет твоим... даже до самых дальних морей будут твои берега... А из городов сих народов, которые господь, Бог твой даст тебе в наследие, не оставишь в живых ничего, что дышит... И будешь давать взаймы многим народам, но сам брать взаймы не будешь... Истребите все места, где народы, которыми вы овладеете, служили богам своим...»
               НОВЫЙ ЗАВЕТ (Евангелие. Деяния и Послания)
   Не собирайте сокровищ на земле, какая польза человеку, если овладеет всем миром, но потеряет душу свою? Люби Господа, Бога твоего... это – первая великая заповедь; а вторая такая же: люби ближнего твоего, как самого себя. Один Господь наш, Христос, и все вы – братья... Да продолжится любовь братская... Кто захочет возвыситься, да будет принижен... Горе вам, книжники и фарисеи... ибо вы дети тех, кто убивал пророков... Бог, создавший весь мир и всё, что в нём... и сделал все народы из одной крови... Знайте, что спасение Господне послано неевреям, и услышат его... Ибо обещание, что он будет владеть всем миром, не было дано Аврааму, ни его семени, по Закону, но лишь по праведной вере... Един Бог, отец всех над всеми... Ибо многие ходят, о ком я вам часто говорил, и иные, говорю даже плача, что враги они креста Христова, ибо конец их – разрушение...»
     Прочитав две выдержки из одной  Библии, Фёдор впервые в жизни глубоко задумался над вопросом: отчего два столь различных понятия о Боге и Его деяниях сведены в одно Священное Писание? Чем это можно объяснить и как оправдать? Он чувствовал, если не умом, то сердцем, Единый Господь не может быть китайским, татарским, русским, еврейским, персидским и т.д. Наши земные перегородки до Господа не доходят. Если существует Всевышний Единый Господь, то второго быть не может по определению (единица не может быть равна двум, трём, четырём и т.д.) Истину невозможно ограничить рамками одной какой-либо веры, Истина – безгранична...      


                ЗЕРЦАЛО СКИФОВ

   Кресты родных моих могил и над левадой дым кизячный, и пятна белых куреней в зелёной раме рощ вербовых, гумно с буреющей соломой и журавель, застывший в думе, - волнуют сердце мне сильней всех дивных стран за дальними морями, где красота природы и искусства создали мир очарований. Тебя люблю, Родимый край...
                Ф. Крюков
          
     Фёдор Иванович Зажигаев получил от своего отца Ивана Михайловича духовное завещание, перечитывал его несколько раз вслух вместе со своим старшим сыном Александром, пытаясь проникнуть в их сокровенный смысл, но всякий раз терялась какая-то главная нить, основная идея.
     «Саша, прочитай вслух это духовное завещание своего деда, - попросил Фёдор Иванович своего сына, - не уразумел я до конца его основного смысла». Саша неторопливо и внятно прочитал текст завещания:
     «Сын мой, пришло время столпотворения  на российской земле, как некогда в Вавилоне великом, матери блудниц и мерзостей земных, когда на поле Сеннаар люди начали строить башню до небес. Перемешал Господь людям языки, и перестали они понимать друг друга; все народы Вавилона стали жертвой пьянства, гнева и блуда. Цари земные совершали с ней блуд, и странствующие купцы разбогатели благодаря силе её бесстыдной, разнузданной роскоши. И будут они плакать над ней и от горя бить себя в грудь, когда будут смотреть на дым от огня, в котором она сгорает, говоря: «Горе, какое горе, великая столица, сильная столи- ца Вавилон пала в одночасье». Странствующие купцы, торговавшие её несметными богатствами, и разбогатевшие благодаря ней, будут стоять вдали из страха перед её мучениями и будут плакать, и скорбеть, говоря: «Горе, какое горе... великая столица, одетая в лучший лён, и пурпур, и багрянец и богато украшенная золотом, и драгоценными камнями, и жемчугом, но в один час разорено такое богатство!» И всякий капитан, и всякий плывущий куда-нибудь, и матросы, и все живущие за счёт моря, станут вдали, и будут кричать, смотря на дым от огня, в котором она сгорает: «Какой город подобен этой столице?» И посыпят головы себе пеплом и будут кричать, плача и скорбя: «Горе, какое горе... великая столица, в которой все имеющие корабли на море, разбогатели благодаря роскоши её, и в один час она разорена и будут пасти их народы жезлом железным...» (1).
     Сын мой, помни о великом «Казачьем царстве на колёсах». Настало время позаботиться о спасении древнего казачьего царства Берендеев; найдутся среди вас разумные единомышленники, споспешествуя рассеянию древнего великого народа по лику земли отдельными казачьими общинами, сохранив дух казачий, наши обычаи, язык  неповторимую культуру и тайны древней старины.
     Сила казачьего духа должна быть сохранена для будущих поколений, и она в своё время станет путеводной звездой возрождения казачества после великого исхода казаков со священных земель наших. Великий исход «Казачьего царства на колёсах» будет храним истиной верой, силою божьей.
     Повелел нам Господь не участвовать в сатанинском столпотворении на святой земле тихого Дона, но должны мы будем взять семьи свои и уйти в добровольное изгнание до поры, до времени. Предстоит оставить нам свои курени, свою землю, взять самые необходимые вещи, пищу и палатки и уйти в пустынные места и ждать на чужбине, может быть многие годы, когда наступит час нашего возвращения.
     Могут возроптать наши близкие и родные, что придётся оставить всё нажитое большим трудом многих поколений казаков, не ведая того, что скоро рухнет всё человеческое сооружение, начнётся небывалый мор людей и поднимется вопль человеческий до самых небес. Но как вечно жив Господь, так и племя наше казачье общиной живо будет, но если нам отступиться от разумного пути спасения, то заодно со всеми суждено будет нам погибнуть. Мы же должны сохранить летопись нашу и род наш, и язык наших предков. Уходя, не следует оглядываться, уподобляясь жене Лота, дабы не превратиться в соляной столб.
     И будут питать вас в изгнании необыкновенно плодоносные древа желаний, приносящие удовлетворения. Вкусив плодов от этих дерев, души ваши преисполнятся великой радости, ибо нет на свете ничего приятнее тех плодов. Вкушая эти плоды всей казачьей общиной, вы увидите, что плодов тех не уменьшается, но чудесным образом возрастает число их. Древо это – Любовь Господня, чаша неупиваемая. И будет так, что в сенях этих дерев, откроется вам всё происходящее в этом мире, где соберётся множество народу для непрекращающихся сражений один против другого. Будут слышны вам громы и стихийные шумы, землетрясения, от которого будут раскалываться скалы и земля. Люди, потопая в крови, будут бегать в панике в клубах дыма и пламени. Монастыри и церкви станут казематами инквизиторов, где люди будут подвергаться пыткам, истязаниям и казни.
     Если змею поить молоком, она становится ещё более ядовитой, но это не означает, что молоко яд. Так возьмут вожди от сатаны духовные тексты Священных Писаний – чистейшее молоко, пока его не коснутся ядовитые языки воинствующих безбожников. Прибегнут они к заклинани- ям, вызывая себе на помощь духов прошлого, заимствуя у них имена, лозунги, костюмы, чтобы в освещённом древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую суету вселенской истории. Возьмут они Евангельские заповеди и символы древних Ариев и сотворят из них свои «новые» теории и знамёна.
     Сын мой, есть у меня одна заветная просьба: сберегите будущее казачье племя, сберегите детей и молодёжь, не допустите, чтобы враги рода человеческого испакостили им души и не ввергнули бы их в пекло гражданской войны. Приложите все усилия, чтобы должным образом, незамедлительно отправить их в казачьи поселения со старшими наставниками-добровольцами в таёжные недоступные места к нашим староверам, слава Богу, у нас на подобные добровольные, временные переселения есть богатейший многотысячелетний опыт. Ещё в период  нашествия на наши земли персидского войска царя Дария, казаки-скифы отправили женщин и детей в недоступные места, ради сохранения казачьего рода. А когда сумели откупиться от Дария зерцалом скифов, вернули на родные места своих жён и детей... Нам следует поступать так же мудро, как поступали наши давние предки, прежде всего, заботиться о сохранении нашего потомства.
     Да исполнятся с Божьей помощью заветы дедов наших, и сохраним мы наше «Казачье царство на колёсах»... Пройдут очистительные времена, и вернётся казачество на свои исконные земли и удивит мир своим величием, свежестью и великолепием. Да будет на то святая воля Божья! Аминь...»
     Прослушав с большим вниманием духовное завещание, Фёдор Иванович глубоко задумался. Ему показалось, (он почувствовал), что сейчас он похож на того человека, который,  боится открыть занавес и убедиться, что солнце уже встало, и он проспал рассвет...
     - О чём ты задумался, батя, - озабоченно спросил Саша у своего отца, - осторожно дотрагиваясь до его руки...
     Фёдор Иванович невольно оторвался от своих глубоких раздумий. Как было не задуматься ему о красоте и благородстве столь славного, особого рода человеческого, каким является казачество, в это смутное время, когда вдруг открываются глаза и видится грозящая ему неминуемая опасность... Словно вглядываясь в туманную даль будущего казачьего племени, он ответил сыну не сразу: «К зову наших предков прислушался я, сын мой, мудрость их вековую пытаюсь постигнуть и думаю о том, как тебе передать эту сокровищницу души нашего многославного казачьего племени. Издревле кочевали казаки–арийцы и мир, окружающий их, непрерывно менялся: новые земли, иная природа, другой климат и небо, и звёзды над их головой. Их вера всегда устремлена на устранение зла на земле, и боги помогали им в борьбе за торжество Истины на земле. Более четырех тысячелетий назад казаки-Арии разделились на две ветви: восточных и западных. Часть поселилась в южно русской степи: Южном Приуралье, Прикаспийской низменности, Поволжье и в Подонье. Это были скотоводы, этнически объединённые особой культурой, которую затем понесли в Индию и Иран. Другая часть арийцев создавала Великую Русь, Великий Новгород. Славен и Рус со своими родами отлучились от Ексинопонта (Чёрного моря), ходили по странам вселенским, подобно крылатым орлам пролетали пустыни и страны многие, искавшие себе место на селение. Четырнадцать лет ходили они по разным местам, пока не дошли до озера  Ирмер (во имя сестры их Ирмеры). Там волхвы повелели им наследниками тех мест быть. Старший Словен с родом своим, обосновался на реке, называемой «Мутная», переименовал её именем своего старшего сына Волхова и поставил там град, назвав его именем своим Словенск, который с того времени – лето 3113 (2578 г. до н. э.) и поныне зовётся Великим Новгородом, а новопришельцы именуются «Славяне».   
      - А что это за зерцало скифов, которым откупились казаки от персидского царя Дария? Ты мне никогда об этом не рассказывал...
   
 

  - Федор Иванович улыбнулся, и, потрепав ему густую, черную, как смоль шевелюру на голове, рассказал удивительную историю, которую некогда слышал от своего отца Ивана Михайловича Зажигаева, а ему, в своё время, рассказывал его отец. Так и передаётся эта казачья быль из поколения в поколение: «Примерно пятьсот лет до рождества Христова, на исконные священные земли казаков по Дону, Кубани, Днепра и Днестра, вторглись несметные полчища персидского царя Дария I (Гистаспа) из династии Ахеминидов, который славился своей невероятной жестокостью, использовал в сражениях специально обученных диких хищных зверей (леопардов и тигров). Его войско было похоже на огромное море, которое не сдержала плотина. Когда войско царя Дария появилось в районе северного Причерноморья, сокрушая и опустошая всё на своём пути, казаки, прежде всего, незамедлительно отправили на ладьях по Дону, Волге, Дунаю и Днепру своих женщин и детей в надёжные потаённые урочища в сопровождении своих надёжных вооружённых отрядов. Оставшееся казачье войско не давало Дарию главного сраженья, но изнуряло и изматывало его войско частыми набегами, особенно по ночам: попеременно одни отряды казаков отдыхали, а другие не давали врагу покоя. Долго Дарий скитался со своим неисчислимым войском по нашим степям между курганами, пока они не осознали всего трагизма своего положения: огромное войско не может долго находиться в наших степях, эти «прогулки» от кургана до кургана очень дорого стоили им. Наступила осень, зори стали холодными, персы поели половину своих коней и стали околевать в наших степях целыми полчищами. Однажды Дарий прислал к казакам своих дипломатов для проведения переговоров «Если казаки не решаются дать нам решающего сраженья, - говорили они, - так заплатите нам дань за три года вперед и наше войско с миром покинет ваши земли».
     «Хорошо, - ответили казаки, - мы пришлём к вам для переговоров  старейшего нашего казака Плакиню, он сумеет найти общий язык с вашим мудрейшим и могущественнейшим во всей вселенной царём Дарием»               
     Войско царя Дария раскинулось лагерем у высокого кургана. Когда казак Плакиня приехал в лагерь войска царя Дария, персы были пора- жены его конём, который отличался от всех их лошадей своей резвостью, статью и могучестью.
     На переговоры Дарий явился с большой пышностью: из красного, как пламя шатра, персидские воины вынесли своего царя на походном троне, укреплённом на носилках, необыкновенно богато изукрашенных драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Да- рий был одет в пышный красный халат, перепоясанный золотым поясом. На голове его была высокая белая чалма, украшенная драгоценным камнем необыкновенной величины, на пальцах его обеих рук сверкали перстни с драгоценными камнями.
     Персидские воины подвели казака Плакиню под самые очи великого завоевателя и силой заставили казака поклониться. С казаком Плакиней через переводчика говорил военачальник Мурза от имени Дария. «Знаешь ли ты, неверный, - с чувством большого превосходства загово- рил Мурза, - что рука всемогущего Дария – Гистаспа, достаёт до самого солнца?»  Казак Плакиня ничего ему не ответил, он внимательно слушал красноречивого Мурзу...
     «Знаешь ли ты, несчастный, что у Дария – Гистаспа, - продолжал говорить Мурза, прожигая насквозь казака своим испепеляющим взглядом, - войско неисчислимо, как звёзд на небе, и что он покорил уже весь мир?..»  Казак Плакиня продолжал молча слушать Мурзу...
     «Что же ты молчишь?.. Отвечай, старик, - вскрикнул Мурза, - долго вы ещё намерены прятаться от нас за курганами и по ночам беспокоить нас набегами, словно разбойники?.. Вы воюете не по правилам... Так нельзя воевать. Или давайте сражаться по всем правилам военного искусства, или платите нам дань за три года вперёд!.. Разве тебе не ведомо, что в этом мире  сильнейшему надо платить за то, что он сохраняет тебе жизнь? Так было на земле всегда, так есть теперь и так будет вечно... Если ты явился сюда, чтобы отмалчиваться, я прикажу сейчас посадить тебя на кол! Поскулишь, поскулишь да и сдохнешь, как собака!..»
     Казак Плакиня выждал, когда иссякло всё красноречие Мурзы, и обратился к Дарию: «Царь, - сказал он твердо и решительно, - я пришел
сюда для переговоров с тобой, по твоему приглашению, полагаясь на твоё гостеприимство. Не хорошо обижать званного гостя. Мне известно о твоих завоеваниях и знаю, что у тебя всего много. Наша дань даже за три или за пять лет вперёд, не сделают тебя ещё более богатым. Если в поднебесной на млечном пути появятся ещё три или пять новых звёзд, разве заметно станет, что звёзд на небе стало больше? Есть у меня для тебя стоящий подарок от царства казаков-берендеев. Этот подарок достоин величия персидского царя Дария-Гистаспа. Я, казак Плакиня, являюсь хранителем чудесного зерцала скифов. Взглянув в него, можно увидеть далёкое прошлоё, будущее и настоящее жителей той страны, где находится обладатель этого зерцала»...
       Плакиня достал у себя за пазухой небольшой зерцало и, передавая его Дарию, пояснил: «Если потереть это зерцало своим рукавом по солнцу -  увидишь будущее, если потереть против солнца – увидишь прошлое, больше трёшь, дальше видишь. Дань, которую ты требуешь от нас - тленна и преходяща, а чудо – вечно!  Вот, царь, тебе наш подарок, это чудо-зерцало! Пусть оно увеселит и смягчит твоё уставшее от войны сердце».
     Мурза взял в свои руки чудо-зерцало и бережно передал его царю Дарию... Дарий внимательно, не скрывая своего удивления, разглядел этот необыкновенный подарок.  «Погляди-ка, - сказал Дарий, - загадочно улыбаясь, - дикий, степной народ,  владеет такими диковинами... Зерцало это я принимаю, как подарок, мы на досуге его изучим: потрём его и по солнцу, и против солнца, это мы всегда успеем сделать. Ответ же свой мы сообщим вам позднее».
     Мурза распорядился провести казака Плакиню за пределы персидского лагеря, и отпустить его на все четыре стороны... Этой же ночью персидское войско начало спешно покидать казачьи степи. Вскоре на Дон возвратились женщины и дети казаков из укромных мест.
                КАЗАЧЬЕ БЕЛОВОДЬЕ

      Не спеши натягивать поводья, конь казачий путь и сам найдёт, -
Издревле торил на Беловодье вольный наш, прославленный народ.
    Молоком из вымени струиться Млечный путь в наш Беловодный Рай...
До свиданья, милая станица, оставляем свой родимый край...
    Мирные там колосятся нивы, кедрами звеня, манит тайга; пенятся молочные заливы, киселём богаты берега...
   А когда окрепнут наши крылья, и утихнет боль душевных ран; помолясь, мы скажем: «Погостили и пора на Дон, - в путь,
караван!..»

 

     В донских станицах и хуторах нашлись казаки добровольцы-землепроходцы, которые согласились на столь рискованное дело – сопровождать юное казачье племя на временное переселение в легендарную райскую страну - Беловодье. Фёдор Зажигаев благословил своего сына Александра на временное поселение и, давая ему отцовское напутствие, сказал: «Помни, сын мой, не прохлаждаться уходишь ты со своей родимой сторонки на чужбину, но ради оправдания великой надежды, завещанной нашими далёкими предками. Во что бы то ни стало надо сохранить продолжение рода казачьего, когда есть опасность угрозы его ист- ребления. На тебе лежит большая ответственность перед лицом грядущих событий. Не посрами род свой, племя своё казачье. Во всём беспрекословно слушайся старшин в этой экспедиции...»
      Мать Евдокия со слезами на глазах обняла на прощанье своего любимого сына Александра, и всё только говорила сквозь слёзы: «Береги себя, сынок. Да сохранит тебя Господь!..»
      Путь в казачье Беловодье лежал потаёнными тропами на Восток, дорогами, проложенными прадедами казаками староверами к вольным землям древних Ариев. В юго-западном Алтае в Уймонской долине казачий караван разделялся на три части: одни уходили неведомыми горными проходами в «Китайское государство» - в Беловодье «Поднебесной», другие – в сказочную страну древней Бхараты – в Индию, третьи – в Маньчжурию к берегам Тихого океана. В древних землях казачьего Беловодья была беспечальная жизнь, свободная от повинностей и податей, от всякого гнёта и насилия, без государственной власти и войсковых соединений, где живут по законам «древнего благочестия».
     Беловодьем в  русских ведах («Звёздная книга коляды», «Велесова книга», «Голубиная книга», «Золотая книга», «Веда славян» и другие) разумеют другое название Ирия–рая. Получило это название из-за «молочной» реки (Белой реки), текущей по раю из вымени небесной коровы Земун.      
      Движение третьей части казачьего каравана, в которой был Александр Зажигаев, проходило на Восток, к побережью Тихого океана, потаёнными тропами, освоенными некогда казаками «землепроходцами».  Александр тесно сдружился со своим станичником Николаем Белоножкиным, они были одногодки и очень привязались друг к другу. Николай Белоножкин вёл дневник, писал путевые заметки, Александр Зажигаев делал в своей тетради зарисовки проходимых ими местностей, впоследствии эти творческие материалы легли в основу изданных ими хронологических воспоминаний о столь необычной экспедиции. На всём пути «встреч солнца» казачьему каравану не оказывали сопротивления местные аборигены, не было выказано какого-либо неприятия им маньчжурами (чжурчженями) на границе с Китаем. Казаки, стремясь не выходить за пределы привычного кормящего ландшафта – речных долин (Придонье, Поволжье, Приднепровье, Приднестровье), они и в Приморье расселились по берегу Амура. Ни в какой, даже в самой слабовыраженной форме национальной розни между казаками и местными жителями не было. Насколько казак свиреп в бою, настольно он отличен добрыми качествами с мирными жителями: безграничная щедрость, добротолюбие, простота, уважительное отношение к другим верованиям, терпи- мость, весёлый нрав, необыкновенный самобытный талант песнопения и танца, всё это притягивало соседей, настраивало на добрососедские отношения.
     Единственным практическим следствием казачьего присутствия для аборигенов стал ясак (уплата одного, двух соболей в год), который инородцы понимали, как подарок от казаков, как дань вежливости и в свою очередь часто не оставались в долгу, помогали казакам обустроиться на новом месте. Никогда казаки не пытались сделать аборигенов казаками или навязывать им свои понятия о вероисповедании. Напротив, русские старались, выучив язык местных жителей и усвоив местные обычаи и навыки, в большей степени приближались к ним, чем они к казакам. Если местные жители соблюдали языческие обряды, никому из казаков и в головы не приходило осуждать это или как-то выказывать неприязнь к святым чувствам их веры. Местные жители оценили всё это в казаках по достоинству, часто бескорыстно вызывались проводниками для казаков, вместе охотились, рыбачили и дружили. Это лишний раз подтверждает истину о преимуществе не на словах, а на деле уважения к праву других людей жить по-своему. Освоения казаками новых земель разительно отличалось от колонизации и истреблении североамериканских индейцев англосаксами; от работорговли, осуществляющейся французскими и португальскими авантюристами; от беспощадной эксплуатации яванцев голландскими купцами. Вместе с тем, англосаксы, французы, португальцы и голландцы считают себя самыми просвещёнными людьми и гордятся своей «цивилизованностью», но на самом деле, судя по их поступкам при освоении новых земель, следует их считать лицемерами, хамами и ханжами.
     Здесь уместным будет сказать несколько слов о том, что за несколько лет до покорения Ермаком Сибири, а именно в 1567 году Сибирь посетили донские казаки Иван Петров и Бурнаш Ялычёв «со товарищи», они совершили весьма смелую и рискованную экспедицию на Восток. Прошли всю Сибирь до Кореи, побывали в Китае, Монголии и в Тибете. В своём «Сказе о хождении в далёкую Сибирь» они подробно описали об этом путешествии.
     Русские земледельцы, ставшие домовладельцами-аборигенами в Маньчжурии, способствовали обустройству временных переселенцев на новых землях, благодаря чему со временем на карте появился русский город Харбин. Среди сопровождающих женщин и детей переселенцев были и состоятельные люди, имеющие при себе капитал. Они со временем способствовали домостроительству на земельных участках, которые были почти даровые. Надо признать, что жизнь переселенцев была трудной, особенно поначалу. Старый патриархальный уклад первопоселенцев и старожилов в Харбине постепенно превращался в город беженцев, число которых во много раз превосходило коренное население. Но если учесть, что оставшихся казаков на Дону, Кубани, Днепре и Днестре постигла в скором времени трагическая участь уничтожения, планомерного геноцида, то Харбин можно считать спасительным раем для молодого поколения, прибывшего сюда казачества.
     Поселенцы казаки устраивали свою жизнь, кто как мог. Многие жили надеждой, что эти поселения временны, что надо пережить смуту. Нес- мотря на окружение китайским населением, поселенцы жили в своей обособленной среде, бережно сохраняя свои традиции, культуру и язык. Особую роль в поселении сыграли староверы, переселившиеся в эти места, издавна, от притеснений господствующей ортодоксальной православной церкви. Они способствовали свободному духовному развитию, сохранению исконно казачьих  древних традиций. Александр Зажигаев и Николай Белоножкин с большим увлечением слушали древневеров, особенно покорили их рассказы старца Святослава, которого прозвали здесь Святославом мудрым. Речь его была пронизана необыкновенной духовностью, простотой изложения мыслей, удивительной последовательностью и логикой. Его рассказы о единстве пассионариев «Казачьего круга» и «Вечевого схода» произвели у молодых друзей, казаков Александра и Николая переворот в душе; им открылись простые, доходчивые истины и, вместе с тем, такие глубокие и всеобъемлющие, что они почувствовали в своих душах преображение и сча- стье. Старец Святослав рассказывал о единстве корня пассионариев казачьего круга берендеев-казаков Дона и вечевого Новгорода Великого. Он убедительно говорил, что они являются хранителями нерукотворной «Златой цепи» дохристианского Православия - Ведрусской традиции, которая может погибнуть лишь с гибелью всего народа. Ведрусь является основой самой жизни, языка, песен, былин, народных праздников, обрядов. Эта вера издревле именовалась Православием (задолго до принятия христианства на Руси). Именовалась она также Ведославием, Праведной верой, Праверой, отличной от грекоправославия и римского католицизма. Разве отказ от своих традиционных корней духовности и культуры укрепляет национальное самосознание народа? Например, поэмы Гомера и античная культура Греции разве мешают греческому Пра- вославию? Также и древнеримская мифология отнюдь не помеха расцвету католицизма в современной Италии. А что в России? Почему Ведрусская культура фактически находится у нас под запретом, под тенденциозным ярлыком «Язычество поганое». Значит, кому-то нужно вытравливать из сознания нашего народа всё исконно народное: то христианизацией, то коммунизацией, то демократизацией?.. Праведы – это древнейшая вера, вера во Всевышнего (Вышень). Под язычеством понимают такую веру, в которой нет единого Бога, нет Всевышнего Творца.
     Славянская ведическая вера – это всеобъемлющее вероучение о Всевышнем Господе, а христианство можно рассматривать, как одно из «ветвей» ведического Православия. Но считать, что только христианство является истинной верой, а все остальные являются «язычеством поганым», это, мягко говоря, не по божески.               
     Упоминания о казаках-берендеях содержатся в «Книге Велеса». Берендеево кочевое царство располагалось в нижнем течении Дона, где и поныне сохранились древние Берендеевские роды. В поздних легендах, попавших в XVII веке в «Мазуринский летописец», упоминается о древнерусском князе Асане, который совершил походы до земель Египта и Иерусалимских стран «храбростью и мудростью многих превзошёл». «Мазуринский летописец» относит время походов Асана в легендарные времена Руса и Словена, Северобеловодского царства (т.е. в V-III тыс. до н.э.). В «Книге Велеса» о берендеях сказано: «Наши жрецы о ведах забо- тились и говорили, что их никто у них украсть не может, если мы имеем берендеев наших и Баяна» (Бус 1, 2:2). Впоследствии берендеями был основан город Переславль недалеко от Киева, они несли пограничную службу, охраняя новую столицу Руси. Когда в Киеве победило христиан- ство византийского толка, берендеи отделились от Руси и основали Алыберское (Алатырское царство). Потом берендеи вошли в Киевскую Русь. В летописях их стали называть «своими погаными», т.е. язычниками, подданными Киева. В русском былинном эпосе упоминаются бога-тыри земли Алатырской, такие, как Сухан, Демьян Куденович, Суар Ванидович. Летописи также сообщают, что Берендеи сопровождали князя Владимира в походе против волжских болгар («пошёл Владимир на болгар, и берендочи с ним»). Киевские князья, подстрекаемые византийским духовенством, время от времени устраивали походы на Переславль с целью «обратить язычников». Борьба берендеев носила не только религиозный, но и национально-освободительный характер, воевали они и против варяжских дружин, и против засилья византийского духовенства. С востока на берендеев ополчились половцы, а с тыла – киевские войска. В результате – казаки-берендеи потерпели поражение, и ушли на север, в донские степи и в леса к вятичам. Ярослав в честь победы над язычникам-берендеями построил в Киеве храм Софии Киевской. Владимир Мономах завершил дело крещения пересла- вльцев. Уход берендеев из Приднепровья ослабили границу Руси. Берен- деи, пришедшие к вятичам, принесли к ним с собой великую древнюю культуру и способствовали созданию богатых городов – Ростов, Суздаль, Тверь, Ярославль, Углич, Переславль-Залесский, Переславль-Рязанс- кий. И снова начались походы в «земли язычников», сопровождаемые поборами в пользу княжеской и церковной казны.
      Новая волна христианизации вызвала в землях берендеев и вятичей голод. Волхвы стали поднимать народ на мятеж «избивать старую челядь, прячущую запасы» (Лаврентьевская летопись). «Повесть временных лет» свидетельствует, что восстания язычников были подавлены в Суздале, в Киеве, в Новгороде, на Волге и в Белоозере Ярославом и Яном Вышатичем. Волхвы были убиты, мольбища их разорены. Летопись красочно описывает, как волхвов пытали, рубили топорами и бросали на съедение медведям. Но берендеи так и остались древневерами, ни мечом, ни огнём не удалось их обратить в христианство. Ведическая традиция не угасла. При князьях Юрии Долгоруком, Андрее Боголюб- ском строились храмы, которые были украшены не только на христианские сюжеты, но и на сюжеты древневедических сказаний, среди которых были изображены Дажьбог, Сварог, Велес, выполненные мастерами казаками-берендеями. Во главе церкви во Владимире был поставлен отец Феодор, который, хоть и принял христианское Православие, но не отрицал древнерусскую ведическую веру. Феодора греки-церковники казнили за ересь в 1168 году в Киеве, где митрополитом был тогда грек Константин. «И прокляли его собором, а книги, написанные им, сожгли на торгу перед народом». Эта казнь переполнила чашу терпения у каза- ков-берендеев: киевский князь был ими убит, все церкви в Киеве были порушены в 1169 году, в том числе и церковь Софии Киевской, монастырь Печёрский был сожжён «от поганых» (Лаврентьевская летопись, 1171г.). Последнее упоминание о казаках-берендеях есть в Лавреньевс- кой летописи за 1206 г., где рассказано о том, как Всеволод Черемный отправился воевать с Галичем «и берендичи идоша с ним». Упоминания о казаках имеются в летописи за 1444 г., в описаниях набега ордынского царевича Мустафы на Переславль-Рязанский.
     Казаки испокон веков вели вольную жизнь, не признавая никакой власти. В ответ на притеснения властей вольнолюбивые казаки поднимали восстания. Восстание Донского казака Степана Разина было направлено не только против царя, но и против церкви. Сподвижники Разина разоряли и жгли церкви, монастыри, а народ призывали справлять свадьбы и иные обряды не по-церковному, а по древней Ведрусской традиции. В казачьих землях и, прежде всего, на Дону, христианские обряды приживались с большим трудом. Только, когда на Дону посели- лись бежавшие раскольники, здесь стали утверждаться старообрядческие общины, но это были не коренные казаки. До самого недавнего времени справлялись в казачьих землях языческие праздники и казаки-берендеи оставались хранителями Ведрусских традиций, они стали сво- еобразным военно-монашеским орденом внутри христианского православного казачества. Купцы Строгоновы имели свои родовые корни берендеев-казаков в Древнем Новгороде, вольной вечевой республики. Строгоновы давали деньги Донскому казаку Ермаку Тимофеевичу для экспедиции покорения Сибири, где казаки возводили города с названиями Праведической традиции: Алатырь, Орск, Оренбург (град Праотца Оря).
     О многом предстояло передумать молодым казакам Белоножкину и Зажигаеву, в корне переоценить свои духовные ценности за короткое время невозможно. Порешили они спокойно всё осмыслить, благо, времени у них здесь, в поселении в Маньчжурии, в Харбине было предоста- точно. «Надо нам во всём обстоятельно разобраться, - говорили они друг другу, - чтобы на досуге, со знанием дела задать свои вопросы нашему учителю - старцу Святославу мудрому».
     Бытовала в староведческих сёлах традиционная для казаков взаимопомощь: вновь прибывшим в общину семьям помогали сообща рубить избы, делились скотом, помогали на пашне и в уборке урожая, на сенокосах, в заготовке дров на зиму; сообща рубили капусту, обрабатывали лён и ткали полотна.
     Грамоте детей учили по духовной литературе. Трудности жизни переносили сообща. Хозяйство было натуральным, основанном на скотоводстве, земледелии, садоводстве, пчеловодстве, охоте на зверя и птиц, рыбной ловле, сборе ягод, грибов и орехов. Развивались ремёсла, промыслы.
     Большое внимание уделялось культурной жизни: в Харбине существовал казачий клуб, наряду с украинским и русским клубами. Клубы являлись организующим и руководящим центром общественной жизни не только в Харбине, но и во всей Маньчжурии. Между клубами было налажено культурное сотрудничество, проходили совместные торжественные вечера.
     Александр Зажигаев и Николай Белоножкин стали всё чаще видеться со старовером старцем Святославом в его избе, особенно вечерами и в выходные дни. Само жилище и обстановка в доме была необыкновенно завораживающей, своей чистотой и целесообразностью каждого предме- та в доме; ничего не было лишнего, но только самое необходимое. Осо- бенно много было книг, среди них были такие древние книги с пожелтешими страницами, что приходилось только удивляться, как они ещё не рассыпались.
      «Мир нынче сходит с ума, - давал поучение старец Святослав своим юным слушателям, - когда-нибудь все люди поймут это и перестанут на почве различия в понятиях веры враждовать друг с другом. Вражда не богоугодное занятие, она только накаляет взаимную ненависть, разжигает вражду. Люди возьмут всё самоё лучшее и ценное из всех религий, культур и искусств и обратят всё себе на службу. Сейчас люди уподобляются варварам, и всё их отличие от дикарей заключается в том, что дикари убивали и ели людей, теперь же люди просто убивают друг друга во имя своей «особой», «истинной», «привилегированной» веры в Бога. Я уж, конечно, не доживу, но вам, может быть, посчастливится быть свиде- телями возрождения этого прекрасного мира, который, подобно молодому побегу, произрастёт из недр погибающего отжившего мира, где религия сплавилась с государством, стала служить не Богу, а коммерции. Мир станет прекрасным, как сказка, где, что ни слово – будет песня, что ни шаг – это красивый танец. Надо понять людям простую истину, что царствие небесное и ад кромешный находится в сердце самого человека. Так устроил Господь человека, что сам он за всё в ответе: как человек относится к миру, так и мир относится к нему. Христос, Будда, Мухаммед, Зороастр, Сократ и другие великие святые не обременяли себя из- лишествами, но жили скромно и возвышенно, порою им негде было и голову приклонить. А что мы видим ныне: священники утопают в роскоши, и если бедный человек осмелится упрекнуть их в этом, его причи-сляют к воинствующим атеистам или в психическом расстройстве и начинают преследование, как поступали фарисеи. По-божески ли это? Помяните моё слово, дорого заплатят они за своё лицемерие и ханжество, не помогут им никакие ухищрения, высокие титулы, звания, награды, ибо у Господа они все, как на ладони. Сказано же, что невозможно служить одновременно мамоне и Господу... Нередко такие служители думают, что они обогащены плодами, а на самом деле их не имеют, а похожи на смоковницу, о которой думаешь, что на ней много сладких плодов, когда смотришь на неё издали; но подойдя ближе, ничего не находишь на ней.
     Надо уподобляться пчеле: отовсюду собирать себе духовный мёд и слагать его в своё сердце, как в улей. Какой здравый смысл в приобретениях, которых невозможно взять с собою? Не лучше ли приобретать то, что можно взять с собою: благоразумие, справедливость, отречение, мужество, любовь, веру, добротолюбие, радостнодушие. Подвиг духовный – это цвет, это весна праведной жизни, а без цветка нет и плода. Без подвига нет жизни, без борьбы нет заслуг, без труда нет плода, без победы нет венца!..
     Необходимо находиться в постоянном борении со своими плохими мыслями, ибо от мыслей появляются плоды слов и действий, подобно тому, как даже от небольшого камешка, брошенного в воду океана, появляются большие круги возмущения водяной глади, далеко расходятся в разные стороны. Когда приходят негативные мысли и эмоции, следует не прогонять их (это бесполезно), но смотреть на них, как ребёнок смотрит на картину, не думая о ней, не цепляться за свои мысли, просто, как ребёнок смотреть на картины безучастно, и они исчезнут сами собой.
     Не надо уподобляться собирателю пустых бутылок, захламляющих жилище, но узнавать, где можно приобретать настоящие бриллианты духовных драгоценностей и собирать их. Не стремится производить впечатление на людей, с целью понравиться им, живите спокойно, будьте естественны. Если вы золото, вас заметят и оценят по достоинству. Живите спокойно, превращайте себя в золото, это настоящая, ценная алхимия по превращению всего себя в золото. Следуйте своим прин- ципам, никому не подражайте, будьте самими собой, и жизнь обретёт смысл, и счастье не покинет вас. Станьте подобными человеку, у которого нет более любимого занятия, как наслаждаться цветущей  вишней, благоухающей на утреннем солнце, или луной, белой и сере- бристой. Этот человек с головой может быть погружен в работу, но ум его наполнен трансцендентальным блаженством и спокойствием. Все чудовищные страсти покинули его сердце, он постоянно качается на качелях счастья и делает счастливыми всех, кто его окружает. У него естественно развивается любовь к Богу, утрачивается всякая суетная привязанность. Любовь к Богу, пробуждающаяся в сердце человека делает его поистине счастливым, и он посвящает свою жизнь поиску вечной жизни, исполненной знания, вечности и блаженства. Любовь к Богу есть в каждом живом существе, но она сокрыта, подобно огню в незажженной спичке. Познав вкус к истинной любви к Богу, человек не будет более испытывать разочарований и страданий; он будет счастлив, как ребёнок в руках любящей матери. Вся жизнь человека пойдёт по другому, как только потребность любить будет, направлена на объект достойный любви – к Господу. И это будет нескончаемая, сполна вознаграждающаяся любовь.
     Даже в обыденной жизни, полной страданий, люди могут испытывать незначительное чувство любви. Это становится возможным благодаря тому, что в природе существует истинная любовь в Боге и составляет его главную суть. Изначальные взаимоотношения души с Господом исполнены любви и эта любовь отражается в материальном мире извращённым образом, поскольку здесь любовь направлена на объект не достойный любви, например люди, вкладывают всю любовь к кошкам и собакам. Это происходит оттого, что мало кто знает, что такое в действительности любовь к Богу, и каковы взаимоотношения в обмене любовью с Господом. Все живые существа в природе обладают энергией жажды наслаждений, такова глубочайшая природа живого существа. Но вся проблема в том, что мы пытаемся наслаждаться в бренном месте, исполненном страданий. Так, к примеру, пытаются наслаждаться узники на каторгах, но можно ли это называть наслаждением? Истинное наслаждение может проявиться лишь в свободном состоянии. Человек может извлечь истинное наслаждение не от внешних объектов, но из внутреннего источника любви – из собственного сердца, а внешние объекты являются лишь украшениями истинной любви. Наслаждения, не предложенные Господу, Первоисточнику всякой любви в этом мире, являются украденными наслаждениями, приносящие страдания. Не следует забывать, кому всё в этом мире принадлежит, в том числе и энергия любви, и воздавать Ему должное, не уподобляться тому ребёнку, который сладко ест и пьёт в родительском доме и не благодарит за это своих родителей. Энергия любви Господа подобна первоначальной свече, от которой зажига- ются все остальные миллионы и миллиарды других свечей. Господь распространяет себя, давая начало огромному количеству огней, остаётся неизменным источником потенций любви для будущих поколений.
     Господь - это солнце, сияющее знанием и блаженством. Материальная природа ослепляет душу, вовлекая её в бесплодную деятельность, о кото- рой Екклесиаст сказал: «Суета сует, всё – суета!  Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
      В заключении старец Святослав рассказал своим ученикам короткую притчу об истинных сокровищах: Один монах, взглянув человеку в глаза, очень удивился тому, что он считает себя бедным. «Почему ты так беден, - спросил монах, - ведь отец оставил тебе несметные сокровища и поместил тебе их глубоко в сердце твоём. Эти сокровища – любовь к Богу».          
     В казачьих поселениях уделялось исключительно большой внимание восстановлению физического, психологического и духовного состояния юного казачьего племени, многие из которых были здесь без родителей. Нашлись люди, которые взялись бескорыстно помогать поселенцам в сфере образования, обучения мастерству, культурного развития, особен- но в пении, танце, художественном творчестве.
     Первое, что предстояло незамедлительно сделать, это залечить душевные раны подростков, полученных ими в дальних трудных переходах к Беловодью, сопровождаемых физическим напряжением, скудным питанием, ночёвками под открытым небом в ветреную погоду и дождь, нередко в дороге дети заболевали. Сказывалась и резкая смена образа жизни подростков, среды их обитания, накладывала отпечаток и разлука с родными и близкими любящими их людьми.
     Особый подход к реабилитации детей заключался в том, чтобы дать им возможность выразить свои чувства, дать им выговориться, приблизить юные сердца к открытости, сулящей восстановление их психологического здоровья. Было разработано несколько проектов, которые призваны помогать детям, выражать свои мысли и чувства, вести дружелюбивые беседы, с преобладанием индивидуального подхода к каждому ребёнку, определения творческих наклонностей детей. Важным подспорьем являлось обретение детской литературы, различного содержания, для воспитания высокохудожественного вкуса. Она призвана воспитывать нравственную чистоту, пробуждать в детях возвышенные чувства - добротолюбия и радостнодушия. Книги должны быть хорошо иллюстрированными.
     Были сделаны обобщённые выводы по индивидуальному подходу по поддержанию психологического здоровья детей, что позволило создать и правильно оценить общую картину реакций детей на травмы, связанными с чрезвычайными событиями в их жизни. Одной из значительных задач, было стремлений сохранить у детей знание традиционной казачьей культуры, в том числе фольклора не в формальном, а в самом глубоком и широком понимании этого слова, привить навыки, которые позволили бы им играть сознательную роль во взрослой жизни.
     Соблюдение добрых традиций и творческое созидание – вот главная область образования, на которую должно быть нацелено воспитание детей, оказавшихся в необычных для них условиях жизни. В силу сложившихся обстоятельств, основное внимание в воспитании и образовании детей  было сосредоточено на гуманитарных дисциплинах – языке, литературе, истории, географии. Основная цель системы образования детей состояла в сохранении казачьего самоосознания, поэтому естественные науки: физика, математика, преподавались в соответствии с общими российскими программами. За образец для учащихся школ  казачьего по-селения была принята старая русская гимназия, реальное училище или лицей с акцентом на гуманитарные науки.
     Начальная школа в поселении давала начальные азы грамотности, основы нравственности в традициях казачества. Цель обучения состояла в том, чтобы ученик свободно владел родным языком, грамматикой, словообразованием, знал литературу, историю, географию.
     Нововведением, по сравнению  с обычными школами, можно считать повышенное внимание религиозному воспитанию, причём, на первый план должны выходить не ритуальные моменты, а духовно-просветительские и исторические аспекты Праведического Православия.
     Условия детского казачьего поселения, предъявили новые требования к преподаванию, делая акцент на знакомство с реальностями своей Родины – пейзажами, обычаями, традициями. Следовало приводить больше примеров и, по-возможности, показывать иллюстрационный материал с использованием метода «изучения факта», с помощью которого формируется наглядное представление (в случае, если личное знакомство с предметом невозможно). Например, представление об отдельной области на основе литературных, художественных и устных источников, прослеживалась история  родного края. Хорош и метод вовлечения ребёнка в процесс обучения посредством труда вообще и творческого труда в частности.
     Большое внимание уделялось вопросам физического и нравственного здоровья, удовлетворения потребности организма молодёжи в физическом развитии. Следовало всемерно разнообразить физические упражнения, обратить особенно пристальное внимание юных казаков верховой виртуозной езде на лошадях и боевому казачьему искусству по методу джанайцев (древних казаков), издавна живших в устье Дона, Кубани, Днепра, Днестра и были известны ещё в 12 веке до рождества Христова. Они представляли собой оригинальную славянскую ветвь, субэтнос, говорящий на одном из южных диалектов русского языка. Казаки-джанайцы ходили на тридцати кораблях на подмогу легендарной арийской Трое, осаждаемой ахейцами – греками; воевали джанайцы и в войсках Александра Македонского против персов царя Дария. Когда огромная персидская армия шла в наступление на македонские фланги, пятеро воинов джанайцем, словно невидимые для окружающих, прорубились через плотную стену вражеской колонны насквозь, разворачивали своих коней, прорубались сквозь живую вражескую колонну обратно и исчезали в степи. Даже опытные персидские воины сходили с ума от одного этого невероятного зрелища. Они не смогли что-либо понять и хоть что-то предпринять. Не было персидским воинам покоя и во время их отдыха после боя. Казаки-джанайцы самым невероятным способом умыкали персидских часовых и военачальников прямо из их шатров.
     Древнее искусство боя, выживание в самых невероятно трудных условиях, исцеляющие свойства «Казачьего Спаса» - в основе которого лежало слово-заговор, особая казачья молитва, делали героев-казаков богами войны и производили на врагов такой панический страх, с которым они не могли справиться. По преданию, Александр Суворов (родовые корни Суворова в Новгороде Великом, вольнолюбивом, вечевом городе, древневедического царства берендеев) владел целительными секретами «Казачьего Спаса», которые он неизменно соблюдал. Перед сражением он прямо на глазах у всего своего  войска молился, и вступал в сражение всегда впереди; он не знал ни одного поражения, и не имел ранения.
     Древнее, тайное искусство ведения боя, запечатлено на гербе и печати запорожских казаков. Символ герба – Воз (Большая Медведицы). По казачьему поверью Спас-Казаки во время ведения боя впадают в духовный транс и могут перевоплощаться в своих двойников, или же стать тотемом человека и противник вместо казака видит зверя или птицу:
«Мой далекий предок обернулся волком,
И не стало равных ему...
Одинок и волен, в волчьей шкуре воин
Рассекает вечную тьму.

Если бьют тревогу над великой Русью,
Чтобы мы не подвели,
Чтобы мы с тобою пяди не отдали,
Вырастает он из-под земли...»
                (Николай Емелин)
     В казачьем поселении обращали особое внимание на вопрос совместного обучения мальчиков и девочек, с точки зрения здорового эмоционального развития подрастающего молодого поколения.
     В значительной мере допускалась в процессе обучения свобода творчества, самостоятельность и независимость мышления. Воспитанный казак никогда не выкажет сентиментального удивления, растерянности или испуга, он исполнен достоинства, смелости, решительности и ни при каких обстоятельствах не допустит в себе заискивания, лицемерия, хан- жества или хамства.
     В обучении всё было нацелено на развитие личности, готовой к активной самостоятельной жизни. Прививался вкус к стремлению жить в чистой среде обитания, в первозданной, девственной природе. Направленные усилия на воспитания самостоятельности, необходимы были для того, чтобы казак мог справиться с трудностями жизни, чтобы ему были чужды пассивность, отсутствие безоглядной преданности властям, рабской психологии, насаждавшихся в обычных школах. Не исключалась и возможность получения образования на дому, носившее неформальный характер обучения.
     Сам факт массового переселения детей на поселения негативно действует на юные души. Невозможно измерить глубину переживаний детей, их страданий, оказавшись вне Родины. Но когда в России происходит тотальная диктатура и мракобесие, планомерное физическое истребле- ние казачества (в том числе и детей), уничтожение культурных тради ций и вытравливание самосознания, то исход детей на чужбину под присмотром и воспитанием старших является необходимым условием для сохранения духовного и физического потенциала казачества.   

                ГРОЗА НАД ДОНОМ

     Родимый Дон, врагом порабощённый, вернёмся ль вновь к тебе когда-нибудь? Закончится ль твой крестный скорбный путь, весь кровью и слезами орошённый? Мужайся, Дон, страданий горьких чаша тобою выпита уже сполна - до дна, и твёрдо верь: победа будет наша, Великий Дон - священная страна...

 

     Среди сотен русских рек, Дон не самая крупная река, но кроме Волги, ни одна из них не была так прославлена в летописях и в песнях, в легендах и в сказаниях, как тихий Дон, Дон-батюшка, Дон Иванович, Дон-богатырь. Издревле нежно и ласково величали Донские казаки свою реку, не жалея красок на эпитеты; она была для них колыбелью, источником жизни, вдохновения и надежды, служила им духовной опорой.
     В доброй половине казачьих песен упоминается Дон: ему поверяются сокровенные думы, с ним казаки разделяют свои радость и печали. Не строили казаки на Дону хоромины, дабы, как говаривали в старину, не играл на них глаз вражеский. Казачий курень согревал душу казака более дворцов и палат княжеских, купеческих да боярских; настоящий казак постеснялся ба жить в хоромине, построенной на слезах и крови простых людей:
«Как ты, батюшка, славный тихий Дон,
Ты кормилец наш, Дон Иванович!
Про тебя бежит слава добрая,
Слава добрая, речь хорошая...»
                (Из старинной казачьей песни)   
     На Дону не признавали самозваной большевистской власти, основанной на перевороте предателей-авантюристов, немецких наймитов и шпионов. Предпринимались экстренные меры по организации выборов в Учредительное собрание, намеченное на 26-28 ноября 1917 года. Депутаты Учредительного собрания съехались в Петроград в ян- варе 1918 года. Коммунисты силой разогнали Учредительное собрание, попутно истребив нескольких депутатов, а на улицах Петрограда расстреляли мирную демонстрацию рабочих, выступивших в поддержку Учредительного собрания. Расстрел, организованный Лениным и Троцким, осуществлялся наёмниками латышами и китайцами, при поддержке матросов-анархистов с кораблей Балтийского флота. Так началась гражданская война.
      Тысячи эшелонов погнали в Германию хлеб, продовольствие, стратегическое сырьё, металл, нефть, лес, каменный уголь и значительную часть золотого запаса России. Демонтировали оборудование военных заводов. Получив власть в стране из рук немцев, Ленин идёт на всё, чтобы её удержать.
     Давайте познакомимся с тогдашними декретами (о которых до сих пор умалчивается, по-видимому, в надежде на то, что они ещё могут пригодиться, а почему бы и нет, если дело «стоящее»).
     Декрет Владимирского совдепа «О раскрепощении женщин» (Б.В. Сенников, стр. 39, архив «Русское зарубежье»)
1. С 1 марта 1918 года в г. Владимире отменяется частное право на владение женщинами (звучит-то как благородно, умею же «товарищи» красиво озвучивать). Брак отменён, как предрассудок старого капиталистического общества;
4. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста, объявляется собственностью республики. Она обязана быть зарегистрированной в «Бюро свободной любви» и выбирать себе временного сожителя-товарища (не правда ли, читатель, что-то очень напоминает нынешний «гражданский брак», рекламируемый нынешними необольшевиками «демократами»?);
     Примечание: Согласие мужчины при этом не требуется. Мужчина, на которого пал выбор, не имеет право заявить протест. Точно также это право представляется мужчинам в выборе девиц, достигших 18-летнего возраста;
5. Право выбора временного сожителя предоставляется один раз в месяц;
 6. Все дети, рождённые от этих союзов, объявляются собственностью республики и содержатся за общественный счёт, передаются в советские ясли, а по достижению 5 лет, - в детские «дома-коммуны»;
     Примечание: Дети освобождаются от предрассудков семьи, из них вырастит поколение борцов за «мировую революцию».
     Идея этих любопытных декретов принадлежит членам Совнарко- ма ЦК РКП (б) А.М, Коллонтай и Н.Д. Крупской.
     После выхода подобного декрета в городе Саратове, тысячи жите- лей этого города со своими семьями устремились в город Тамбов, который не признавал Советской власти, управляемый Временным исполнительным комитетом и городской управой. Население Тамбова выросло почти вдвое. Однако город дал всем приют, так же, как во время нашествия Наполеона в 1812 году.
     Чтобы ослабить сопротивление народа преступная, политически-уголовная власть в стране, изъяла у народа всё продовольствие (дек- рет «О продовольственной диктатуре»), подписанного Лениным 9 мая 1918 года. Население России обречено было на голод. Продовольственную пайку надо было заслужить у новой власти. За любую торговлю продовольствием, полагался расстрел. Нередко изъятое у народа продовольствие попросту уничтожалось, чаще увозили за рубеж (при повальном голоде своих крестьян). Новая власть аннулировала все виды вкладов в банках России. Отменились пенсии и социальные пособия. Богатая, великая, процветающая Россия была подло продана Германии шайкой иноземцев, дорвавшихся до власти в России, путём государственного переворота. Были расстреляны и заключены в концлагеря десятки миллионов граждан России.
     Патриарх Тихон призвал всех верующих стать на защиту оскорбляемой и угнетаемой Православной церкви и становиться в ряды духовных борцов. В Тамбов устремились беженцы из Петрограда, Москвы, Саратова и других городов. Советская власть решила покончить с Тамбовом, не желающим её признавать. В Тамбов проникли под видом беженцев многочисленные группы большевистских агентов и весной 1918 года под покровом ночи, захватив все важные объекты в городе, они объявили здесь Советскую власть. Были созданы специальные красные «Летучие отряды» из иноверцев (немцев, австрийцев, венгров, латышей, китайцев), а также - из эсеров, анархистов и уголовных элементов. Командиром летучих отрядов была легендарная С.Н. Гельберг (в народе получившая прозвище «Красная Соня»), которая любила собственноручно расстреливать офицеров, священников, гимназистов, причём совершала это на глазах их жён и детей. Цель была запугать людей, подавить всякую волю к справедливому возмущению. Люди стали объединяться для борьбы, создавались отряды самообороны, в результате отряд «Красной Сони» был уничтожен крестьянами. Соню взяли в плен и по приговору нескольких сёл, её посадили на кол, на котором она умирала в течение трёх дней. Жестокость новой власти порождала жестокость народа.
     Из рассказа жителей села Козловки: в Козловку прибыл «Летучий отряд» с целью установления Советской власти. Согнали всех к церкви на сход. Комиссар отряда в пенсне, с чёрной бородкой, с добродушным видом - влез на тачанку с пулемётом и обратился к собравшимся с речью, в которой сказал, что отныне тут будет Советская власть, от которой ничего кроме хорошего, не будет, поэтому, сейчас следует создать, из лучших, уважаемых всеми местных жителей, совет. Предлагалось назвать имена достойных на совет. Когда имена были названы, и они вышли из толпы, китайцы оттеснили их винтовками к церковной стене и расстреляли. Все были шокированы такой вопию- щей подлостью комиссара. Выходило, что люди сами выдали на смерть тех, кого больше других уважали. Первые на китайцев накинулись женщины, опомнились и мужики, схватив оглобли и колья, они смяли красную гвардию. Комиссар кинулся к пулемёту, но у него перекосило пулемётную ленту. «Летучий отряд» весь перебили, а комиссара чуть живого с выбитыми глазами мужики кинули на козлы для распилки дров и распилили его пополам. Вот так: что посеешь, то и пожнёшь...
     До сих пор не всем известно, что при установлении в Тамбове советской власти, в дом будущих героев Советского Союза Зои и Шуры Космодемьянских в 1918 году ворвался пьяный отряд вооружённых коммунистов. Они схватили их дедушку за бороду (он был священником местной церкви), вывели его на улицу, свалили на землю и стали избивать ногами. За что? За то, что он проповедовал в своём храме законы Бога: «Не убий», «Не кради», «Не пожелай себе имущества ближнего своего», «Не лжесвидетельствуй», - сами по себе эти заповеди Божьи приводили представителей нового режима в ярость. Так это подонки и затоптали насмерть старого священника. Затем ограбили его дом, и запретили хоронить убитого старика в течение пяти дней.
     Семья Космодемьянских бежала от всего этого из Тамбова на Да- льний Восток к своим родственникам, но и там им не дали покоя. Отец и мать с детьми поселились беженцами в Москву, в надежде затеряться среди многолюдья, однако, в начале 30-х годов отец Зои и Шуры был арестован органами ОГПУ, и след его затерялся в сталинских концлагерях. Когда Зоя и Шура стали героями Советского Сою- за, об этом вопиющем случае с дедом и отцом Космодемьянских запрещалось говорить вслух и людям врали, что Зоя и Шура воспитывались в счастливой советской семье.
     Отняв у народа хлеб и всякое продовольствие, коммунисты правили в стране бал «искусственно созданного голода». Работникам выдавалась пайка хлеба по карточкам, чтобы только они не умерли с голоду, но не имели излишка, которым могли бы поделиться куском хлеба с лишенцами, которых никуда не брали на работу. Лишенцы были обречены на голодную мучительную смерть. Так уничтожали неугодную интеллигенцию и всех других, кто был неугоден новому режиму. Однако правители диктаторы не забывали хорошо кормить китайцев, латышей, немцев, австрийцев, венгров и других иногородцев, которые силой оружия удерживали преступную власть от ослабленных голодом людей. Большая часть продовольствия увозилась из страны, сжигались или топились в воде.
     На территории, свободной от коммунистов выходила одна газета «Донские ведомости», издаваемая в Новочеркасске, в которой была опубликована заметка о том, как профессор московского университета Кузнецов однажды сказал Троцкому, что в Москве люди буквально умирают с голода, на что Троцкий, вспылив, ответил: «Это ещё не голод. Когда Тит брал Иерусалим, еврейские матери ели своих детей. Вот когда я заставлю ваших матерей есть своих детей, тогда вы можете ко мне прийти и сказать: «Мы голодаем» (Донские ведомости, - Новочеркасск, 24 октября 1919 г. № 268).
     Скоро так и случилось, чтобы удержать власть в стране коммунисты-троцкисты-ленинцы организовали в стране небывалый голод, когда было массовое трупоедство, людоедство, когда тысячи трупов людей, как писал сам Ленин, валялись по дорогам страны. Вскоре Ленин напи- сал ещё один декрет «О продразвёрстке», которую не возможно было выполнить – в расчёте на это она и проводилась. Для насильственного изымания продовольствия у крестьян создавались, так называемые «продовольственные отряды», которые вторглись в пределы Тамбовской губернии со всех сторон одновременно, подвергая её грабежу и разбою с целью запугать и сломить волю к сопротивлению у Тамбовских крестьян. Однако, тамбовская губерния оказала им упорное сопротивление, так и не признавая их власти. По всей губернии возникли партизанские отряды, дружины самообороны и отряды сопротивления, которые вступили в бой с «продотрядами» коммунистов, нередко уничтожая их пол- ностью.
     Отобранное подотрядами «продразвёрстки» зерно ссыпалось на землю и под дождём сгнивало, а народ ел лебеду, крапиву, кору с деревьев и опухали с голода. Так осуществлялась «продовольственная» диктатура Ленина-Троцкого, с целью искусственного создания голода. В результате, в города перестало поступать продовольствие. Для рабочих вводились скупые пайки. Крестьянам коммунисты говорили, что хлеб нужен голодным рабочим в городе, а в городах объявляли рабочим, что кулаки в деревне саботируют, не дают хлеба с целью наживы и спекуляции на голоде. Так подлой ложью большевики разделяли людей, натравливая, их друг на друга. В сёлах забирали зерно, которое крестьяне оставляли для посева. Если люди говорили, что хлеба нет, то китайцы из продотряда брали из числа жителей мужика и живьём закапывали его в землю, если хлеб снова не сдавали, то закапывали в землю следующего крестьянина. Доведённые до безумия, люди  нападали на вооружённые продотряды, погибая от пуль и штыков, но нередко захватывали отряд и казнили самосудом.
     Измученная затянувшейся первой мировой войной, революцией, «Красным террором», «Продовольственной диктатурой», бесчинством иноземных солдат– «интернационалистов», разрухой, эпидемиями, продразвёрсткой, голодом – страна вспыхивает в огне гражданской войны.
     Добровольческая Донская армия на юге под командованием генерала А.И. Деникина стремительно продвигалась к Москве, а Сибирская армия А.В. Колчака вышла к Волге. По свидетельству генерала К.В. Сахарова, участника белого движения на Востоке России, «Белая армия идёт со священниками в полном облачении, с хоругвями и поют «Христос Воскресе». Народ радостно крестился, вздыхал и приветливым взором смотрен на Восток, откуда в его мечтах шла его родная Белая Русь» (К.В. Сахаров, «Белая Сибирь», - Мюнхен, 1923, с. 72-73).
     Белая казачья конница генерала К.К. Мамонтова, прорвав южный фронт красных и сметая на своём пути все большевистские заслоны, устремилась в исторический рейд по глубоким тылам. Этот рейд генерала К.К. Мамонтова до сего времени не имеет себе аналогов в истории военного искусства. Казаки своим сокрушимым натиском и быстротою действий посеяли неописуемый страх и смятение среди всего большевистского командования. Троцкий поспешно бежал с фронта, как крыса с тонущего корабля, посылая в совнарком  товарищу Ленину телеграмму с паническим сообщением: «Белая конница прорвалась в тыл Красной Армии, неся с собою расстройство, панику и опустошения». Опомнившись, Троцкий обратился к казакам с воззванием, предлагая им сложить оружие, обещая, что рабоче-крестьянское правительство, готово подать руку примирения. В то же время в своих тайных директивах приказывает пленных не брать и уничтожать всех поголовно.
     Донской казачий корпус генерала К.К. Мамонтова насчитывал 2500 сабель, разбили передовые части 40-й дивизии южного фронта красноармейцев, остальные разбежались под их натиском. Казаки, прорвавшись в тыл, захватили эшелон с мобилизованными в Красную Армию крестьян и распустили их. Навстречу казакам было брошено три дивизии Красной гвардии, снятые с Южного фронта. Потрепав их и частично уничтожив, Мамонтов занял Тамбов и дал отдых своим казакам. На пути к Тамбову, казаки наголову разбили пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду, без единого выстрела взяли Тамбов (15-тысячный гарнизон красных разбежался, а частично присоединились к казакам). Казаки шли без потерь. Это можно объяснить быстротою действия и высокой мобилизованностью. Прервав железнодорожное сообщение и связь между армиями большевиков, казаки генерала К.К. Мамонтова посеяли па- нику, и весь штаб южного фронта красных позорно сбежал в Орёл, всё высокое начальство лихорадочно усаживало свои семьи на подводы и повозки, нагруженные награбленным добром, и пешим порядком покатили  на северо-запад. Разрозненные ватаги  красногвардейцев, побросав своё оружие, убегали по дорогам, куда глаза глядят, срывая с себя на ходу погоны и красные ленточки.
      Итак, отряд донских казаков брал целые губернские города, разгромил штаб Южного фронта и штаб орловского военного округа. Там где проходили казаки, народ встречал их с радостью, одаривая цветами, а в городе Ельце казаков, разгромивших гарнизон красных и истребивших красных комиссаров, народ встретил, как героев духовым оркестром. Сорок дней конная группа казачьего генерала К.К. Мамонтова находилась в глубоком тылу красных, нанося им громадный урон и расстройство, пополняя свои боеприпасы и снаряжение трофеями, добытыми в бою. Продовольствие, награбленное красными у крестьян, казаки раздавали народу, кому по-праву это принадлежало. Взять у разбойников награбленное добро и раздать его тем, у кого оно было отнято, спасая людей от голодной смерти – это поступок благородного воина.
     Конный отряд генерала К.К. Мамонтова вернулся на Дон с численностью своего конного отряда в четыре раза больше первоначальной численность, и составил десять тысяч бойцов. Казачий генерал К.К. Мамонтов послал телеграмму А.И. Деникину: «Наши дела прошли блестяще, без потерь для себя. Разгромлены советы и штабы большевиков, захвачены большие трофеи. Захваченное оружие было передано восставшим крестьянам в помощь для ведения сопротивления».
     После ухода из Тамбова конного отряда генерала К.К. Мамонтова, в город возвратились большевики и устроили жителям кровавую бойню, возмещая свою злость на жителях Тамбова за свою позорную трусость. Расстреливали тех, кто угощал казаков, чьи сыновья ушли с казаками, купцов, интеллигенцию, священнослужителей. Из мужского монастыря Казанской Божьей Матери, где расположилась губернская ЧК, всю ночь напролёт слышались крики истязаемых людей, за монастырской стеной гремели выстрелы, это китайцы и мадьяры с латышами расстреливали горожан. В пригороде монастыря был организован концентрационный лагерь, в который было брошено десятки тысяч жителей Тамбова. Многие из них были расстреляны, остальных замучили голодом до смерти. Вот такие они вояки - эти «прославленные в боях» большевики,  товарищи коммунисты-интернационалисты...   


                ВСЕВЕЛИКОЕ ВОЙСКО ДОНСКОЕ

«Если скажешь, что в смерти ты ищешь забвенье,
Что разбит на земле твоих чувств идеал,
Не сгибай пред невзгодами жизни колени,
Жизнь – борьба, а не светлый, чарующий бал.

Если силы твои накануне паденья,
Если путы безумной тоски не порвать,
Если тонешь ты в бурном житейском волненье,
Я готов тебе помощи руку подать.

Я с тобой моей силою рад поделиться,
Передать мою волю к труду и борьбе,
Лишь открой моих песен безмолвных страницы,
И беззвучно слова всё расскажут тебе.

Что рождён человек для свободы и света,
Не исчерпать ему блага жизни до дна,
Что, быть может, в стихии страданий поэта
Все мученья твои – только капля одна».
                Пётр Донсков, поэт, Донской казак 

     Всё на тихом Дону было в обломках и запустении: церкви поруганы, станицы разгромлены; из 252 станиц, только десять было свободно от большевиков. Под Новочеркасском, столице войска Донского постоянно была слышна пушечная, оружейная и пулемётная стрельба. Немцы прочно заняли Таганрог и Ростов. Немецкая кавалерия занимала всю западную часть Донского округа; стремительно продвигаясь к Новочеркасску, они остановились в двенадцати километрах от него.

 

     Большевики, похозяйствовавшие на Дону, исковеркали души местного населения. Люди работали без желания, расцвела спекуляция: купляродажа стала основной статьёй доходов даже среди интеллигенции. Большевики насадили взятничество, которая стала в законе. В изобильном крае, где во все времена были избытки хлеба, мяса и молока, начинался голод. Сельчане не желали вести свои продукты в города. В городах не было денежных знаков, их заменили купоны займа и другие никчемные сомнительные бумажки, что сильно затрудняло ведение торговли.
     Атаману войска Донского Петру Николаевичу Краснову предстояло в таких условиях создать боеспособную армию, выяснить намерения немцев к Дону, наладить отношения с Украиной и Добровольческой белой армией Деникина в борьбе с большевиками и немцами. Атаман организовал личные встречи с представителями Кубанского казачества, Грузинской республики. Деникин поставил жёстко вопрос о едином командовании и поступлением донских частей  в его Добровольческую армию. Краснов ответил на это, что единое командование возможно лишь при условии существования единого фронта, это реально в случае совместного наступления на Царицын. Опираясь на Донское войско, армия может далее начать марш на Самару, Пензу, Воронеж, Тулу. Деникин ответил, что на Царицын он идти не собирается, что прежде он должен освободить от большевиков Кубань, затем Екатеринодар и только после этого он поможет Донцам в Царицынской операции.
    Таким образом, две армии: Донская и Добровольческая расходились в стратегии и в тактике ведения освободительной войны; Донская шла на север к Царицыну, а Добровольческая – на юг к минеральным водам. Атаман настаивал на немедленном наступлении, используя настроение казаков и растерянность большевистских комиссаров. Деникин отказался от этого, ссылаясь на то, что Добровольческая армия нуждается в отдыхе и в пополнении, в хорошем обеспечении тыла и что Дон должен снабдить Добровольческую армию всем необходимым и обеспечить её тыл: в Ростове и Новочеркасске устроить лазареты, обеспечить оружием, снаряжением и деньгами.
     Атаман восстановил старинный допетровский титул своей армии – Всевеликое войско Донское. В Новочеркасске спешно печатались уставы, писалась история и география войска Донского, создавалась особая Донская хрестоматия. В школах и в гимназиях после молитв дети пели: «Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон», и гимн этот всех вдохновлял, как вдохновляла французов «Марсельеза». Над штабом атамана гордо реял синеёлто-красный флаг, и все жители Но- вочеркасска приходили им любоваться. Всё это было своё, родное, особенное, дорогое сердцу и принадлежащее Всевеликому войску Донскому. Большевизму атаман противопоставил любовь к родному краю, интернационализму – национальную гордость. Атаман,  разъезжая по станицам, неустанно вдохновлял казаков: «Любите свою великую, овеянную славой Родину – тихий Дон и мать нашу Россию! За веру и Родину, - что может быть выше этого!..» Что было для офицеров Добровольческой ар- мии – Всевеликое войско Донское? Донская губерния и точка. Казаки – четвёртые полки кавалерийских дивизий, штабная конница, прикрытие обозов и конвои, одно слово – казачок...
     В войске Донском была старая дисциплина, со всем старинным воинским церемониалом, и духовным ритуалом. В Добровольческой армии была дисциплина новая, упрощённая, рассчитанная на внешний эффект, нередко офицеры вели себя распущенно.
     Атаман строго преследовал за пьянство и офицеров, замеченных в нетрезвом поведении, увольнял вовсе со службы без мундира и пенсии. И он и, особенно командующий Донской армией генерал-майор Денисов, требовали не только полного соблюдения воинской дисциплины и порядка, но и форменной, щегольской одежды, благоприятного поведения, достойного высокого звания казака.
     Деникина раздражало хорошее отношение Донского войска с Украиной, не учитывая того, что именно оттуда неотказно получали оружие и патроны, обеспечивалось свободное продвижение казаков по Украине.
     Федор Зажигаев по распоряжению командующего Донской армией  Денисова, с согласия атамана К.К. Краснова был назначен командиром казачьего конного полка, в офицерском чине полковника. В Новочеркасске, в Александровском саду действовало летнее гарнизонное собрание, куда могли приходить обедать офицеры  с их семьями и где они могли иметь дешёвую и здоровую пищу. По вечерам там играл войсковой духовой оркестр, и пели войсковые певцы. Офицеры Добровольческой армии допускались туда на одинаковых условиях с казаками. «Добровольцы» (так называли казаки офицеров Добровольческой армии) нередко устраивали там пьяные кутежи со скандалами. Однажды полковник Горлов «Доброволец», сидя за одним столиком с Фёдором Зажигаевым позволил себе опустить «крылатую фразу» в адрес Донского войска, назвав его «Всевесёлое войско Донское» Федор Зажигаев промолчал.
     - И правильно делаете, что промолчали, - решил всё же задеть собеседника за живое полковник Горлов, - молчание всегда производит эффектное впечатление...
     Федор Иванович снова ничего не ответил.
     - И всё-таки вам придётся вымолвить хоть словечко, - не унимался полковник Горлов, - как это у вас казаков получается с Украиной такая тесная дружба? Ведь Украина, насколько мне известно, оккупирована немцами, а немцы, для нас русских всегда были заклятыми врагами...
     Федор Иванович Зажигаев улыбнулся.  «Что же войску нашему  делать? Немцы пришли вот и заняли Украину. Войску Донскому приходится считаться со случившимся фактом, устраняя свои амбиции на задний план. Войско Донское не может сняться отсюда и уйти в другое место, приходится с соседом уживаться. Войско Донское – не странствующие музыканты, подобно Добровольческой армии...»
     Горлов вскочил и начал говорить на повышенных тонах: «Вы обязаны полностью подчиниться Добровольческой освободительной армии!..»
     - Вот видите, товарищ полковник, вы не можете сдерживать свои эмоции, даже будучи у нас в гостях, - сказал в ответ Фёдор Иванович Зажигаев, - хорошо ли это? Войско Донское, это вам не мальчик на побегушках, ясно! Вы не соглашаетесь признать Донскую армию, амбиция вам не позволяет, но желаете иметь наши полки, там где вам угодно, не считаясь с интересами казачества, которая стремиться очистить Дон от всякого посягательства на него. Сейчас у Донского атамана 60-тысячная армия, а у вас вместе с кубанскими казаками, которых вы полностью лишили инициативы – всего 12 тысяч человек. А, кроме того, я хотел бы напомнить вам, что всё снабжение вашего «добровольчества» идёт через Донского атамана, который взял на себя всё посредническое тягло между Украиной и Добровольческой армией. Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю: и пушки и снаряды, и оружие и патроны, и материальное обеспечение и продовольствие – всё это падает вам, как манна небесная, а вы в благодарность за всё это, занимаетесь интригой и сплетнями. Война для вас перестала быть народной, освободительной, она стала носить чисто классовый характер и, как таковая, она обречена на поражение, поскольку не может отвечать чаяниям простого, угнетённого народа. Если бы вы не изменили казакам, не оскорбляли бы их национальное вольнолюбивое чувство и гордости, оно, ради общего дела, согласилась бы пожертвовать своими первоочередными задачами, и встало бы на  защиту в первую очередь ваших интересов. Но вы не ведаете, что творите, работая на разрушение Донского войска, и рубите сук, на котором сами сидите.
     - Вам, казакам надо брать пример голубиной чистоты Добровольческой армии, - сказал уже более сдержанным голосом полковник Горлов, - её непоколебимой верности нашим союзникам – Англичанам и Французам, которые в нужный момент придут и спасут Россию и Дон. Как спасут? Живой силой и технической военной мощью!..»
      - Дай-то, Боже, нашему дитяти - норовистого конягу поймати! – улыбнулся Фёдор Зажигаев. Россию и Дон могут спасти только Россияне и казаки, а не добрый заморский дядюшка. Да, господа хорошие! Добровольческая армия чиста и непогрешима, как голубица, сидящая на голубиных яйцах... Это ведь наш Донской атаман, своими мужичьими, казачьими грязными руками берёт на Украине немецкие снаряды и патроны, омывает их в волнах тихого Дона и чистенькими передаёт Добровольческой армии. Берите, ваше благородие, а весь позор всего этого нечистого дела, пусть ляжет на атамана Всевеликого войска Донского!.. И вы берёте это с пренебрежением, будто казачий атаман для вас, что нянька детям, служит посредником между вами и Украиной, а самим вам строить добрососедские отношения с Украинцами амбиция не позволяет. Вот почему в своё время погибла Киевская Русь - из-за чванства русских. Как описано автором «Слова о погибели земли Русской»: два Мстислава (Галицкий и Черниговский) находились в такой ссоре с Мстиславом Киевским, что не могли заставить себя действовать сообща. Неужели история наша так ничему вас и не учит, даже перед лицом новой погибели земли Русской?
     - Пусть история нас рассудит, - гордо воскликнул полковник Горлов, - и, ударив перчатками себе по голенищу, он спешно вышел, преисполненный гордости и самодовольства...      
 
      
                ОЧИЩЕНИЕ ДОНА

Придите ко мне все скорбящие,
Хромые, слепые, болящие,
Согбенные горькой нуждой...
Я тронусь печалью людскою
И всех исцелю, успокою,
Дам мир вам в юдоли земной.

Под иго моё вы склонитесь
И все от меня научитесь,
Что сердцем я добр и смирен...
И мир вы обрящете снова,
Ведь иго моё не сурово
И бремя легко для рамен.
              Сергей Бехтеев (Державный поэт) «Призыв»
     28 апреля 1918 года в Новочеркасске состоялось общее собрание Временного Донского правительства, названное «Круг спасения Дона»,  в количестве 130 человек. В круг выбирались исключительно казаки, которые страстно желали спасти родной Дон не щадя своей жизни.

 

     В своей краткой речи генерал Краснов сказал: «Дон не только разрушен большевиками, но загажен. Немецкие кони уже пьют тихие струи Дона, священной для истинных казаков реки. Застрелившийся атаман Каледин и расстрелянный атаман Назаров, это результат того, что они не имели от казаков достаточной власти... Творчество никогда не было уделом коллектива людей. Картину «Троица» создал Андрей Рублёв, а не комитет или совет художников... Донскому атаману предстоит творить и он должен быть вне критики казачьего круга. Вы хозяева земли Донской, я ваш управляющий. Всё дело в доверии. Если вы мне доверяете, вы обязаны неукоснительно принимать предложенные мной законы. Если вы мои законы не принимаете, значит, вы мне не доверяете, боитесь, что я использую власть, вами данную мне, во вред войску. Тогда нам с вами и разговаривать не о чем. Без вашего полного доверия, я управлять войском не могу.
     После революции, Временное правительство спешно создало целый ряд законов, которые не были известны и понятны народу. Поэтому были кривотолки. Вслед затем, последовал ряд безумных декретов красных комиссаров. Народ  запутался в этом окончательно. Люди не представляют, что такое - закон Львова и Керенского, что за декрет Ленина. Нам необходимо вернуться к исходному положению законов, принятых в России до революции. Это особенно важно для войска, да ещё ввиду военного времени.
     Теперь о флаге, гербе и гимне: вы, казаки можете предложить любой флаг для войска Донского, любой герб, кроме пятиконечной звезды или масонского знака и любой гимн, кроме интернационала!..»
     Решения «Круга спасения Дона» было простое и краткое:
1. Дон хочет порядка, поэтому Дон должен существовать отдельно от Советской России, как Эстония, Финляндия, Грузия;
2. Утвердить Временным донским правительством полномочное посольство на Украине в составе М.А. Горчукова и И.Г. Семёнова, полковника Гущина и генерал-майора Сидорина;
3. Установить существующие ныне границы Донской области, провозгласить независимость и самобытность казачества;
4. Организовать на Дону постоянно действующую армию;
5. Немедленно принять свой отличный воинский вид. Утвердить сответствующее уставу казачье обмундирование, погоны и прочие знаки отличия;
6. Быть не бесправным придатком Добровольческой армии, а её верным союзником;
7. Впредь, до созыва Большого войскового круга, вся полнота верховной власти в Донском крае принадлежит Кругу спасения Дона;
8. Вся полнота власти Всевеликого войска Донского по ведению борьбы с большевизмом, принадлежит войсковому атаману генерал – майору Краснову;    
     Интеллигенция, прятавшаяся по подвалам и погребам начала вылезать на свет божий, как только большевики отступили от Новочеркасска на значительное расстояние, при первом же организованном военном выступлении казаков, и стали упрекать атамана в корыстном стремлении к власти на Дону.
     Атаман Всевеликого войска Донского старался дать казакам мир и благоденствие, по принципу: чужого нам не надо, но своего мы не отдадим. Главная, наипервейшая задача – очистить Донской край от врагов, способствовать вольной жизни казаков и не поддаваться на приманки всевозможных обольстительных идей, сулящих рай земной, но преследующих иные, сомнительные цели: вовлечь донское казачество в бесконечные войны в интересах сомнительных союзников.
     Вскоре был созван Большой казачий круг, на котором присутствовали не только простые казаки, как в Круге спасения Дона, но были и представители интеллигенции: адвокаты, учителя, врачи; принял в нём участие формальный лидер кадетской партии В.А. Харламов, бывший представитель Государственной думы.
     Партии и различные фракции старались овладеть умами  казаков, проводя подпольную работу, но у простых казаков хватило мудрости разглядеть: кто есть кто. «Атаман не вовлёк Дон в борьбу ни за, ни против Германии, - рассудили казаки, - наладили добрососедские отношения с самостийной Украиной (не влезая в её внутренние дела), значит, атаман радеет о казаках, а не о каких-то призрачных идеях фантазёров- мечтателей».
      Народной мудростью и интуицией почувствовали простые казаки  ловушки и хитро расставленные сети идеологов различных политических партий. Победа осталась за атаманом. Кроме того, атаман в официаьной газете «Донской край» опубликовал статью о желательном вос-становлении  монархии в России. Он заказал отслужить  панихиду, по зверски убитому большевиками царя и всей царской семьи, включая детей.
     По решению Большого казачьего круга атаман П.Н. Краснов остался на своём посту по большинству голосов. Атаман понимал: «Россию может спасти только сама Россия. На помощь извне рассчитывать не приходится. Родной Дон спасти можно будет только собственными силами самих казаков». Понимал атаман также и то, что спасти Дон – это одна задача, но спасти Россию – задача другая. Прошли на Руси времена, когда воевали и проливали кровь за красивые глаза прусской королевы. И немцы, и англичане, и французы едут в Россию не ради России, а чтобы урвать куски, что побольше да пожирнее, пользуясь благоприятным случаем, да так, чтобы с наибольшей выгодой для себя и с наименьшими заботами и потерями. Германии и Франции Россия нужна единая, но Англии, Россия нужна раздробленная, в худшем случае - большевистская. 
     Все устремления атамана были направлены к тому, чтобы независимо от иностранных государств поставить Дон на ноги, дать ему всё, что нужно для борьбы и созидания. В Таганроге атаман приспособил Русско-балтийский завод для самостоятельной выделки ружейных и артиллерийских патронов и к ноябрю 1918 года достиг выделки 300 000 ружейных патронов; наладил свой пороховой завод и мастерскую по производству снаряжений. Поставил на работу все ремесленные школы, и Донская армия  была одета во всё «своё» с ног до головы: сидела армия на своих скакунах и в своих сёдлах.
     В это время Добровольческая армия со знаменем «Единая и неделимая» сделала ставку на верность наших союзников; вера в союзников погубила императора Николая II, она же погубила и Деникина и его Добровольческую армию.
     Атаман смотрел на немцев, как на врагов, пришедших мириться, но на союзников Англичан и Французов он смотрел, как на должников перед Россией и Доном, и считал, что они обязаны вернуть свой долг. Атаман Краснов вступил в управление войском после атамана Каледина, который слишком доверялся крестьянам.
     «Дон при атамане Каледине, - напомнил однажды своим казакам атаман Краснов, - раскололся на два лагеря – казаки и крестьяне. Крестьяне, за малым исключением, оказались большевиками. Казачьи полки,  в состав которых входили крестьяне, были обречены на катастрофу. Крестьяне изменяли казакам, переходили к большевикам и уводили с собой офицеров, обрекая их на мученическую смерть. Казаки отстаивали свои казачьи права независимость от России, и делать паритет между казаками и крестьянами атаман не должен был. Казак исторически – служилое сословие, а крестьянин – работник, пахарь; это два различных менталитета. Казачий круг был, пусть он казачьим кругом и останется. Руки прочь от казачьего дела те, кто проливал казачью кровь и злобно клевещет на казака! Дон для донцов! Казаки завоевали эту землю с незапамятных времён, и граница её обнесена казачьими могилами с православными крестами. Не надо забывать уроков истории. Следует помнить, куда завела атамана Каледина его лояльная паритетность. Не надо верить волкам в овечьей шкуре. Пусть свободно и вольно живут на Дону гостями, но помнят, что хозяевами здесь, на нашей казачьей земле – казаки!.. Дон и донцы в составе России – это прекрасно, но на Дону, хозяева – донцы! Если надо спасать Россию, спору нет, донцы не раз это показывали в истории и во время Ивана Грозного, при Екатерине II, при Петре Великом и на поле Куликовом, и в смутные времена. Но донцы должны отстаивать свою истинную свободу постоянно; жить по закону казачьего круга, в этом наша сила, наша особенность, наша казачья доля».
      Дон закипел восстаниями, поднялся весь: от крайних своих северных границ до южных. Сведения о восставших приходили в Новочеркасск в первое время лишь со случайными людьми, прорывающимися сквозь большевистские заслоны. Мобилизованные полки имели дружинную станичную организацию; каждая станица выставляла свой полк, состоящий из добровольцев, казаков-охотников. Если полки были пешие, то в неё непременно входила конная часть – две сотни всадников.
     Район боевых действий был близок к станицам. С наступлением темноты на боевую «позицию» являлись жёны, отцы, матери, дети бойцов-казаков. Они приносили казакам хлеб, молоко, мясо. Нередко здесь происходили тяжёлые сцены плача с причитаниями, когда, пришедшие на боевую позицию родственники казаков, находили там своего близкого убитым или тяжело раненым. Легко раненые оставались в боевом строю. Были в строю казаки, имевшие по пять шесть ранений. Офицеры в полках были свои же станичники. Брали казаков-офицеров и из других станиц; брали офицерами и не казаков, но им первое время не доверяли до конца. К ним присматривались, и если  офицер оказывался молодцом, его зачисляли к себе в станицу казаком и не отказывали ему в земельном наделе.
     Казаки в бою действовали великолепно, сражались с большим мужеством, отвагой и блестяще владели  боевым искусством. Одеты все казаки были по форме и достаточно хорошо. На шапках или папахах у них имелась белая полоска, для отличия в рукопашном бою от бойцов красной гвардии. Офицеры с казаками ели из одного котла, жили в одной хате. Штабы были маленькие: штаб отряда, проводивший самостоятельно боевые операции, состоял их начальника штаба и одного-двух адъютантов. Для осуществления хозяйственных нужд, сами станицы от-ряжали к боевому отряду нескольких общественных деятелей: представителей кооперации или торговых казаков, которые распределяли трофеи, добытые у неприятеля в бою, заботились о правильном снабжении казаков отряда всем необходимым. Излишки отправлялись в станицу на общий склад.
     Бой, как правило, был кратковременным, можно сказать – молниеносным. Если он начинался на рассвете, то обыкновенно к полудню уже завершался полной победой для казаков. Окопов не рыли, укреплений не строили: самое большое, что иногда казаки позволяли себе перед боем, окапывались лункою для защиты плеч и головы, большей же частью лежали открыто. Тактика ведения боя была проста. Обыкновенно на рассвете начинали наступление очень жидкими цепями с фронта, а в то же время какой-либо замысловатою балкою двигалась обходная колонна главных сил с конницей во фланг и тыл противнику. Если силы противника десятикратно превосходили живую силу казаков,  это считалось нормальным для победного казачьего наступления. Как только появлялась обходная колонна, большевики начинали отступать, в этот момент на них налетала конница с леденящим душу гиком, опрокидывала их, уничтожала и брала в плен.
     Иногда после начала боя, казачий отряд имитировал притворное отступление вёрст на двадцать; противник увлекался преследованием, а в это время обходные колонны смыкались за ними, и враг оказывался в «мешке». Такою тактикою полковник Гусельщиков с Гупдоровским и Мигулёвским полками численностью в 2-3 тысячи уничтожали и брали в плен целые дивизии красногвардейцев в 10-15 тысяч, с громадными обозами и десятками орудий. Отличное знание местности, природная военная сметливость казаков, их неутомимость в преследовании сильно помогали им в боевой тактике, основанной на манёвре.
     По казачьим боевым традициям требовалось, чтобы офицеры в бою находились впереди отряда. Потери в командном составе у казаков были велики. Начальник боевой группы генерал Мамонтов был трижды ранен и всё время при атаке цепью.
     Пленных большевиков казаки использовали для работ по исправлению и восстановлению всего того, что они успели исковеркать за короткое время своего правления на Дону. Лишь незначительное количество пленных ставили в строй. К пленным красным казакам донцы относились сурово, чаще всего их расстреливали, поскольку считали их изменниками Дону.
     К первому июня 1918 года командующему Донской армией удалось объединить все мелкие отряды, действующие разрозненно в крупные боевые соединения. В центральное управление Донской армии входило шесть крупных групп. Группа полковника  Алфёрова - на севере Дона, генерала Мамонтова – под Царицыном, полковника Быкадорова – под Батайском, полковника Киреева – под Великокняжеской, генерала Фицхелаурова – в Донецком районе и генерала Семёнова – в Ростове. Все эти группы войска Донского были связаны с Новочеркасском телеграфом и телефонной связью. Работали три радиостанции: в Новочеркасске, Каменской и Мечетинской. Все эти средства связи были отбиты с боем у большевистской армии.
     Командующий Донской армией приступил к незамедлительной реорганизации отрядной системы - в общеармейскую. К этому времени  под ружьём находилось 27 000 человек пехоты, 30 000 человек конницы, 175 орудий, 610 пулемётов, 20 самолётов, 4 бронированных поезда и это не учитывая молодой постоянной резервной армии.
     Полки сводились в бригады и дивизии к ним придавались артиллерийские 4-х батарейные бригады и 2-х батарейные дивизионы. Дивизии сводились в корпуса, которые были поставлены на четыре фронта: Северный – для наступления на Воронежскую губернию, Северо-восточный – для обороны Балашовского направления, Восточный – у Царицына и Юго-восточный у станицы Великокняжеской.
     Молодые казаки были собраны в 3-х военных лагерях – Персиановском, Власовском и Каменском и составили две пехотные бригады – пластунскую и стрелковую, три конные дивизии, сапёрный батальон и технические части, а также лёгкую, конную и тяжёлую дивизии.
     Эти части были нормального Российского штата, имели казённых лошадей, казённое обмундирование и снаряжение от войска, имели штатный обоз, были хорошо обучены по старым русским уставам, хорошо муштрованы в ученьях и составили гордость войска Донского.
     Учитывая, что все станицы войска Донского расположены по реке Дону и в летнее время река является такой же важною артерией, как и железнодорожные пути, атаман одновременно с постройкой броневых поездов создавал и речную флотилию. С этой целью была переоборудована часть пассажирских пароходов, на которую были установлены орудия на вращающейся платформе и установлены пулемёты. Таким образом, в Донсой флотилии стало восемь боевых судов.
     В срочном порядке в военно-ремесленных школах была организована суконная фабрика для производства шинельного и рубашечного сукна.
     К 27 июня 1918 года вся территория Дона была очищена от большевисткой армии, и  намечалось освобождение всей территории России от большевистской власти, но эту задачу предстояло решать совместно с Добровольческой армией, в которой к этому времени было не всё в порядке, оно всё ещё не имело стратегического успеха на Кубани.               
     Освободив Дон, казаки ратовали за самоопределение казачества в пределах земли Всевеликого войска Донского. Многие казаки не желали переходить свою границу, считая, что это уже будет не освободительная, а захватническая война. Несмотря на всю силу власти атамана, равносильная власти самодержца, атаман почувствовал себя бессильным заставить своё войско переходить границу донских земель, ибо, как говорили казаки, это будет означать, что народная освободительная война превратиться в войну гражданскую, завоевательную. Создался заколдованный круг – идти надо, но в то же время идти нельзя. Пойдёшь вперёд, успех изменит, всё обернётся против тебя. Атаману все же удалось  добиться признания казачьим кругом необходимости в переходе войска Донского за пределы своей территории, в приказе значилось: «Для наилучшего обеспечения безопасности границ Донской армии, должны выдвинуться за пределы области, заняв  Царицын, Камышин, Балашов, Новохопёрск и Калач в районах Саратовской и Воронежской губерний».
     Казаки своим внутренним чутьём почувствовали неизбежную опасность от этого предприятия и сказали атаману: «Дальше мы пойдём лишь при условии, что и «добровольцы» пойдут, то есть, если вместе с казаками пойдёт и Добровольческая армия».
     Атаман Краснов связался по телеграфу с генералом Деникиным и настойчиво просил совместно выступить на Царицын и Воронеж. «Следует учесть, что на Северном фронте силы большевиков крепнут, - говорил Краснов, - всякое промедление, может сделать их сопротивление невозможным. Генерал Деникин отказал Краснову в совместном выступлении на Царицын, откладывая его на неопределённый срок, ссылаясь на то, что ему необходимо оставаться на Кубани, пока не освободится от большевиков весь северный Кавказ. Генерал Краснов понимал, что Деникин приковался намертво к Екатеринодару и Новороссийску не случайно: он лелеял надежду на помощь союзников. Не знал атаман Краснов, что в столице Донского края в Новочеркасске - негласно уже ведётся работа доверенными людьми Деникина (Антоновым и Харламовым) с целью замены строптивого Атамана Краснова, ждали только союзни-ков и тогда можно будет полностью переменить декорацию...
     В июне 1919 года в Екатеринодаре  происходил съезд представителей главного командования Добровольческой армии и казачества. На этом съезде Деникин поставил вопрос: «С Русью вы идёте, представители казачества, или против Руси?..» Такая постановка вопроса вызвала резкое возражение со стороны казачества. В ответ Деникину было высказано, что казаки не раз в своей истории победоносно выступали за спасение Руси: и на Куликовом поле в ополчении Дмитрия Донского, и в ополчении Пожарского при освобождении Москвы от польских интервентов, в покорении Сибири и много других славных дел совершили казаки для величия России. «Почему же казаки, не раз спасавшие Россию, ныне оказываются в стороне от государственной структуры? – спрашивало Деникина казачество, - почему в ставке главного командования нет представителей казачества? Как это можно расценить?..»
     Деникин на это ответил следующее: «Вы, господа атаманы, сейчас меня очень сильно «облаяли», но я всё же весьма приятно удовлетворён тем, что вижу перед собой действительно русских людей...» В заключении Деникин произнёс тост: «Вчера здесь, в Екатеринодаре, царили Большевики. Над этим домом развивалась красная тряпка, в городе чинились безобразия. Проклятое вчера... Сегодня здесь происходит что-то странное, – раздаётся звон бокалов, поют казачьи гимны, слышатся странные казачьи речи, над этим домом развивается флаг Кубанских казаков... Странное сегодня... Но я верю, что завтра, над этим домом будет развиваться трёхцветное рациональное русское знамя, здесь будут петь русский национальный гимн, будут происходить только русские разговоры. Прекрасное «завтра»! Будем же пить  за это счастливое, радостное «завтра»!..
     У всех присутствующих этот тост Деникина вызвал такое ощущение, словно на них вылили ушат холодной воды. Напрасно потом пытались атаману поднять настроение, столь незаслуженной обиды он не мог забыть и с этих пор, взаимоотношение казаков с главным командованием Добровольческой армии только ухудшалось.


                МЕТАМОРФОЗЫ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

Белые, бледные, нежно-душистые
Грезят ночные цветы.
С лаской безмолвной лучи серебристые
Шлёт им луна с высоты.

Силой волшебною, силой чудесною,
Эти цветы расцвели;
В них сочетались с отрадой небесною
Грешные чары земли.

Трудно дышать... Эта ночь, опьяненная
Знойной истомой, полна.
Сладким дыханьем цветов напоённая,
Душу волнует она.

Шепчут цветы свои речи беззвучные,
Тайны неведомой ждут.
Вплоть до рассвета, с луной неразлучные,
Грезят они и цветут!..
               Казачья народная песня
         Сказочная природа Маньчжурии покорила своей неизъяснимой, красотой души юных казаков переселенцев, свободолюбивый нрав которых, был воспитан вековыми традициями вольных древних Ариев-землепроходцев. Чувство прекрасного впитывалось ими с молоком матери, и оживало в их крови тотчас при соприкосновении с чудными видами природы,  возвышало их души и манило в загадочную даль.
 

     Александр Зажигаев не расставался с Николаем Белоножкиным; вместе они любовались природой Маньчжурии: её сопками, которые сплошь покрывались удивительно яркими, душистыми цветами багульника, казалось, что сопки пылают алыми кострами; слушали, как нежно звенят вековые кедры и плещутся прохладные воды Амура, летают и поют совершенно удивительные по красоте певчие птицы. Друзья исписали толстые тетради о своих впечатлениях об этом удивительном крае. Здесь их посетила и первая любовь, от которой у них словно все перевернулось в душе и они не знали, что с этим их новым чувством поделать, как его охладить, хотя бы на самую малость...
      Две подруги Дина и Настя буквально сводили их с ума. Поначалу друзья ходили на берег Амура вчетвером, но затем, как-то само собою вышло, что ходили они раздельными парами, при этом, Саша с Диной были всегда у всех на глазах, но Николай с Настей - уединялись. Саша и Дина встречались в полуденные часы, а Николай с Настей предпочитали встречаться вечерами.
     Саша и Дина встречались у старого дуба, невероятно сучковатого и на удивление могучего; нижние сучья дуба росли невысоко от земли. К  одному из сучьев дуба была привязана широкая скамья, она служила качелями. На них любили качаться молодые, влюблённые пары. Нередко Саша наряжал качели цветами и, раскачиваясь на них с Диной, они, то вдруг неожиданно подолгу беспричинно смеялись, то лица их становились серьёзными, словно они опасались потерять друг друга и нередко, словно в шутку, непроизвольно обвиняли друг друга в непостоянстве чувств. Иногда у качелей появлялись подруги Дины, искренне желая им счастья, они старались ненавязчиво, словно исподволь, раз-влекать их шутками и часто им это удавалось, так что от  ревности влюблённых не оставалось и следа. В такие минуты  у Дины появлялось желание сделать что-нибудь необыкновенное и она, ни слова не говоря, убегала от Саши, а он догонял, ловил её, а дальше и не знал, как себя надо вести, становилось  неловко.
     Однажды Дина сказала Саше, словно дразнила его:
     - Из-за своего непостоянства ты никогда не поймёшь моего сердца; ты слишком часто смотришь на других девушек; ты никогда не узнаешь моего счастья. Мальчишкам неведомы глубокие чувства любящей девушки.
     - Обычно это так, но я другой, - отвечал Саша, - я всегда понимаю тебя, если не умом, то сердцем;
     - Это не так, - говорила, улыбаясь, Дина, - всё это ты выдумываешь, чтобы оправдаться передо мной;
     - Нет, я говорю правду.
     - Тогда докажи, что любишь меня.
     Саша становился на колени, наклонился над шмелём, который сидел на цветке, раскачивая его, и начинал разговаривать со шмелём нараспев: «Милый мой шмель, ты всё попусту жужжишь, ты ведь даже и не знаешь, как я люблю Дину, а посмотри, вот как я от счастья танцую!..» Он резко вставал с колен и начинал танцевать вокруг Дины совершенно необыкновенно, словно кто-то вдохнул в него высокий талант природного танцора, и при этом Саша приговаривал: «Боже мой, неужели это моя возлюбленная Дина! Я не в состоянии верить своим глазам!..»
     Дина закрывала своё лицо руками, искренне, от души смеялась, потом, вдруг смотрела в Сашины глаза строго. Глаза её светились каким-то чудным светом, излучая что-то совершенно неземное. Они брались за руки, исполняя «танец сердец» на цветочной поляне, и, запрокинув свои головы, смотрели в неизмеримую глубину поднебесья, где проплывали удивительно пышные облака, как стаи белых лебедей...
     Однажды у Дины во время такого удивительного «танца сердец» с Сашей закружилась голова. Саша приблизил её к себе и счастливо улыбался. Дина поймала его улыбку и, отпрянув от него, сказала строго: «Какой же ты проказник, Саша, я разгадала твою лукавую улыбку. Ты хочешь только позабавиться мной, а потом оставить меня...»
     - Если хочешь, я докажу тебе, - сказал смущённый Саша, - я докажу, что ты не права...
     - Не надо ничего доказывать, лучше скажи мне, как ты любишь меня?.. Ведь ты так красиво умеешь говорить, что твои слова трогают моё сердце. Скажи мне, - что это такое, когда один человек любит другого че-ловека?..
      Саша ответил не сразу, он задумался, взял Дину за руку и они, молча долго смотрели в глаза друг другу. Наконец, он начал неторопливо говорить, вдумчиво подбирая нужные слова: «Твоё лицо – это чаша, с напитком зля глаз. Вся красота природы – это всего лишь твоя улыбка, а сладостное пенье птиц – это всего лишь шёпот твоих губ. И если кто-то на-зовёт, сказанные мною слова, сентиментом, значит у этого человека, слабо развит интеллект. В действительности, только это и есть истинная реальность, дар Бога, одухотворённый небом, а всё остальное в этом мире – мираж. Только духовное является непреходящим, вечным, а всё остальное, это пустой сентиментальный звук... Вот посмотри: в разных частях света, в своё время расцветали разные империи и были могущественные цари, но где всё это? Куда оно ушло? Лучше ничего не отвечай мне. Всё это бесследно исчезло, кануло в Лету; остался лишь пустой сентиментальный звук. Всё проходит, всё суета. Но любовь одухотворена, она вечна, поскольку она не материальна, понимаешь? Материя может распадаться, рассыпаться, но одухотворённая любовь не подверже-на физическому распаду. Только не надо путать игру в любовь, с любовью одухотворённой. Но это уже другая тема, об этом я расскажу тебе как-нибудь в следующий раз...»
     Дина слушала Сашу, широко раскрыв глаза и, когда он окончил говорить, она испытывавающим взглядом посмотрела ему в самые зрачки, словно пыталась заглянуть в глубину его сердца и тихо спросила: «Откуда, Саша, тебе известно всё то, о чём ты мне только что говорил? Ты что испытал всякую разную любовь на самом себе?..»
     Всё лицо Саши вспыхнуло краской, он молчал...
     -Что же ты молчишь? - строго спросила Дина, - ты же такой красноречивый...
     Саша отпустил её руку и ответил еле слышно: «Ты спросила меня о любви, я тебе ответил, но на каверзные вопросы я отвечать не стану. У меня тоже есть гордость. Он резко повернулся и быстро зашагал прочь. Напрасно Дина просила его вернуться, с этих пор ей очень долго не удавалось поймать шмелей его глаз...
     Подруги по-доброму пытались шутить с Диной, они говорили ей: «Дина, напрасно ты пытаешься винить цветы за то, что своим благоуханием они вызывают у тебя слёзы. Напрасно, Дина, ты упрекаешь ветер за то, что от его дуновения у тебя на голове волосы встают дыбом, напрасно ты проклинаешь долгие прогулки вдоль берега реки Амура, за то, что от этих прогулок бедра твои словно онемели. Голос твой, дорогая наша подруга Дина, выдаёт тебя в том, что истинная причина всех этих примет в твоей безотчётной, беспредельной любви к Саше»
     Дина покраснела вся, словно кумач и отвечала горделиво: «Вот ещё новости, как можно любить этого безусого мальчишку...». Но потому как голос её задрожал, подругам стало ясно, что до поры до времени эту тему с Диной лучше не затрагивать...         

                УКРАИНСКИЕ «РАПСОДИИ»

     Гей, славяне, все мы дети матери единой! Запевайте дружно, братья,
наш напев старинный... Жив он, жив он, дух славянский, светлый дух народа. Наше знамя – честь и, правда, наш девиз – свобода!
     За отчизну, за свободу мы сражались смело; Мы вставали брат за брата, за святое дело. Жив он, жив он, дух славянский, вольный и могучий; наше солнце не закроют никакие тучи!
     Мы протянем руки братьям через горы, реки; наша дружба нерушимо будет жить вовеки. Жив он, жив он, дух славянский, дух народной чести; никогда нас враг не сломит, если будем вместе!..
            Славянский гимн в переводе В.И. Лебедева-Кумача
   
 

       Что же в это время происходило на Украине? У гетмана не было армии, поскольку немцы, оккупировавшие Украину, не позволяли ей создать таковую. Украинское правительство, посаженное во власть волею немцев, не было заинтересовано в существовании украинской армии, они опасались заражения её духом интернационализма, солидарной с большевиками России.
     Совсем иная ситуация была на тихом Дону. Народ сам поднялся против большевиков, собрался в боевые дружины и, усилиями генерала Денисова они объединились в полки, в дивизии, в корпуса и в армии. В скором времени донцы полностью освободили свой Дон от красных комиссаров, от какой–либо власти над собой, признавая власть вольного казачьего круга.
     На Украине целый ряд генералов и офицеров были назначены на должности командующими корпусами, дивизиями, полками и взводами. Офицеры были наряжены в яркие украинские жупаны, расшитые шнурками с оборочками сзади и с кривыми саблями на поясах. Их поместили в классные казармы, с красочными вывесками, ввели немецкие слова в команды, издали множество очень интересных, хорошо иллюстрированных военных книг с красивыми яркими обложками с русским содержанием на украинском языке, но армии, как не было, так и не стало.
     Переговоры о мире Украины с советской республикой затягивались и выливались в форму митинговщины и пустой говорильни. Советская республика недвусмысленно грозила восстанием на Украине и общественные деятели, подобные Петлюре, поднимали свои головы против гетмана, и если этого всё ещё не произошло, то лишь потому, что повсюду стояли часовые в германских касках, которые сдерживали их. Однако гетман чувствовал, что опираться долго на германские войска чревато трагическими последствиями для Украины, поскольку понимал, что Германия преследует свои цели, и меньше всего заботилось об интересах украинского народа. Поэтому гетман искал малейшую возможность для создания  совместного оборонительного союза от большевистской опасности на Украине. Он вынашивал планы создания надёжной обороны от коммунистичесой угрозы совместно с Доном, Кубанью, Крымом, народами северного Кавказа и с Грузией.
     На встречах с атаманом Всевеликого войска Донского, гетман признавался ему, что после падения русской империи, Украине пришлось выбирать – или самостийность, или большевизм; и он выбрал самостийность, чтобы представить народу Украины право жить так, как он хочет, не навязывая ему большевистских идей о господстве мирового пролетариата. «Я не понимаю генерала Деникина, - говорил гетман атаману Краснову, - жар-птицу российской империи русские генералы добровольно выпустили из своих рук, а теперь Деникин с такой настойчивостью призывает нас сложить свои головы за русскую империю. Не может быть теперь и речи о возрождении русской империи и восстановлении искусственной императорской власти на её обломках. Да и хорошо ли это – пытаться воссоздавать империю в ходе гражданской войны в России?  Вопрос этот далеко непраздный. Где взять теперь силу для этого? Такой силы сейчас нет, да и не надо этого. Дайте людям самим развиваться, и ей-богу, сам народ устроит это всё не хуже нас с вами...»
     Атаман Краснов заручился согласием гетмана на выделение им средств для срочного создания  особой русской армии в юго-восточной части харьковской губернии, которая заслоняла бы войско Донское от большевиков со стороны Воронежской и Курской губерний. В этот же день атаман Краснов отправил сообщение генералу Деникину «Вчера я виделся с гетманом Украины Скоропадским, с целью установления более дружеских отношений с Украиной и направления совместных усилий для борьбы с большевизмом. Гетман готов помогать войску Донскому и Добровольческой армии  в деле освобождения России от большевизма. Он не имеет своей армии, но готов оказывать нам помощь деньгами, оружием, патронами снарядами и имуществом. Украина всё-таки богаче Дона и Добровольческой армии.
     Гетман предполагает обратиться к Добровольческой армии, Дону, Кубани, Крыму и Грузии с целью проведения общего съезда и выработки совместного плана борьбы с большевизмом, чтобы наши действия не были отрывчатыми, но в полной мере планомерными. Я надеюсь, что протянутую руку единения и дружбы вы не оттолкнёте...»
     Однако протянутая рука единения и дружбы гетмана Украины и атамана Дона не была принята. В письме № 007 от 28 октября 1919 года генерал Лукомский, помощник главнокомандующего Добровольческой армии ответил атаману Краснову, что считает необходимым начать переговоры по выработке соглашения по вопросу единения, но лишь при условии единого командования и единой власти генерала Деникина. Не должно быть и речи, о какой бы то ни было самостоятельности Украины, Грузии, Крыма, Кубани, Дона.
      Гетман Скоропадский и атаман Краснов не могли пойти на это, ибо это означало предать чаяние народа Украины и Дона. Всецело разделяя оценку заслуг войска Донского в деле борьбы с большевизмом, командование Добровольческой армии, тем не менее, считало, что до окончания борьбы и до полного низложения власти большевиков не может быть и речи об уклонении казачьих войск от этой общей цели.
     Генерал Лукомский и генерал Деникин, конечно, были правы. Донские казаки должны были умереть за свободу Родины в борьбе с большевизмом в одиночку. Но мог ли этого требовать атаман от своего войска, при условии, когда в Воронежских, Харьковских, Саратовских и других уездах крестьяне не только не воевали против большевиков, не освобождали этой Родины от них, но напротив, они шли против казаков. Атаман Краснов стоял перед фактом суровой действительности: казаки отказывались выходить за пределы войска Донского. В полках были митинги протеста.
     - Надо расстреливать виновных, - говорил Деникин и Лукомский. Но кто же будет расстреливать, когда всё войско солидарно с протестующими? Почему же Деникин и Лукомский не мобилизовали население Ставропольской губернии  и Кубанского войска и не создали свою русскую армию, которая пошла бы вместе с казаками против большевиков? Почему же они держались принципа добровольчества? Да потому что, когда мобилизовали, то мобилизованные предавались красным и уводили с собою своих офицеров в качестве заложников. Вот и выходит: то, что невозможно для них, Деникина и Лукомского, они считали возможным для Донского атамана. Логично ли такое умозаключение? Конечно, нет, такая позиция не верна по своей сути.
     У атамана было единственное средство заставить казаков идти на Москву – это дать им хотя бы немного передохнуть от боевых лишений за чьею-то спиною и потом заставить их примкнуть к русской народной армии идти с нею вместе на Москву. Атаман просил Добровольческую армию сделать это; он просил об этом дважды и дважды получал отказ. Атаман дошел до границ войска Донского и понял, что один больше не может идти дальше, воевать со всею Россией. Фронт расширился,  база тыла удалялась, удлинялись коммуникационные линии, фланги повисали в воздухе. Должен же был кто-либо помочь ему. Он искал союзников, но союзников не оказалось. Ему оставалось одно: самому приступить к созданию новой русской армии и он приступил к устройству Южной армии, но и в этом он не нашёл поддержки у генерала Деникина, напротив, генерал Деникин препятствовал созданию этой армии. Спрашивается, что остаётся делать атаману Краснову и что он должен думать о Добровольческой армии? Время уходит, боевая инициатива переходит в руки противника, который за это упущенное время успел сосредоточить на своём южном фронте колоссальные силы и создать мощные оборонительные сооружения. Спасать Россию казакам в полном одиночестве было просто не реально, и губить бессмысленно Донскую армию атаман не имел права.               
                «КАРУСЕЛЬ ВСЕМИРНОЙ ДРАМЫ»

     «Идёт ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём, и возвращается ветер на круги свои;
      Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь;
     Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем;
      Бывает нечто, о чём говорят: «Смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас;
    Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после;
    Всему своё время и время всякой вещи под небом;
    Время рождаться и время умирать; время насаждать, и время вырывать насаженное;
    Время убивать и время врачевать; время разрушать, и время строить;
время плакать и время смеяться; время сетовать и время плясать;
    Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать и время уклоняться от объятий;
   Всё идёт в одно место: всё произошло из праха и всё возвращается в прах;
   Итак, увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому, что это – доля его; ибо кто приведёт его посмотреть на то, что будет после него?
                Из книги Екклесиаста

   
      
     Александр Зажигаев и Николай Белоножкин спозаранку долго ходили в Маньчжурии по лесу, наслаждаясь осенним солнечным днём и, набрав в свои рюкзаки кедровых орехов, возвращались в поселение. Возвращаясь назад, друзья заметили, что идут незнакомыми местами и поняли, что они заблудились. У них появилось неодолимое желание где-то присесть отдохнуть, но мысль тревожила их: «Нам ни в коем случае нельзя опаздывать. Сегодня, сразу после полудня, старец Святослав будет проводить воскресную беседу «О круговороте жизни в природе». Рассмотренные темы своих занятий учитель не повторяет на последующих уроках; он только отвечает на поставленные вопросы. Но хорошо задавать вопросы, если ты не пропустил беседу. Молодые люди очень дорожили общением со своим старцем: духовные знания, которые даёт им учитель невозможно нигде почерпнуть, а ведь они так важны в жизни, как свет маяка для корабля в море - в тёмную ночь.
      Друзья, выбрали произвольно, по интуиции  продолжение своего маршрута к дому. Они пошли на удачу, вспоминая по очереди фразы своего учителя, произнесённые им в  прошлое воскресенье в беседе на тему: «О молитве, любви и благодати» и продолжали свой путь, вдохновлённые мудрыми словами своего учителя:
     - Блаженны те, которые, попавши в сети врага, успели разорвать их путы и скрыться, бежав от него, как рыба, спасшаяся в реке, выскользнув из сетей или порвав их;
     - Цветок мой – Господи, позволь мне стать каплей росы для Тебя;
     - Не в хлебе одном награда человека;
     - Всё земное дирижируется с небес;
     - Не днями, прожитыми мудр человек;
     - Как не крепись, змея, но брызнет яд;
     - Любовь ничего не имеет кроме Бога, ибо Бог – есть Любовь;
     - И содрогнётся душа от ужаса, в час, когда прочтёт она то, что записанно в её памяти;
     - Жить, чтобы победить смерть;
     - Истина – это проявление Бога. Ни одна религия не включает в себя всю Истину, но Истина включает в себя все религии, искусства и куль-туры вместе взятые;
     - В сердце распускается прекрасный цветок любви к Богу, который заставляет плакать и танцевать от счастья, и нет дела до посторонних, если они не понимают возвышенных чувств;
     - Главное в жизни: не упустить что-то очень важное;
     - Не возможно человеку на своих крыльях взлететь на небесную высоту совершенства, если благодать Господа не извлечёт его из тины земной;
     - Молитва – есть беседа ума с Богом без посредников, когда желаешь видеть Того, Кто выше всякого чувства. Это счастье -  быть Ему собеседником;
     - Чтоб не делал человек, он должен делать это, как подношение Господу, как любовное ему служение;
     - Талант – это притча о всяком даре Божьем;
     - Истинно хочет тот, кто может;
     - Некрадомое сокровище сердца – чистая любовь к Богу;
     - Питайтесь нектаром безмолвия и созерцания;
     - Человек, срывающий цветы, похищает смерть, как наводнение – спящую деревню;
     - Важно, чтобы у доброго казака были не только подковы, но и лошадь тоже была;
     - Болезнь – это исчерпание запаса любви к Богу;
     - Человек без образования, что цветок без благоухания;
     - Сорванный цветок никогда не совратиться на ветвь;
     - Трудящийся достоин пропитания;
     - Ребёнок поведёт нас из пепла;
     - Всякий баран за свою ногу висит;
     - Самые несметные сокровища земли – женщины;
     - Господи, дай мне вкусить ощущений силы молитвы;
     - Господи, сделай нас достойными призвания;
     - Два счастья в жизни: здоровье и угрызение совести;
     - Имея одежду и пропитание, будем довольны тем;
     - Не чудо ли Господне спасение казачества из века в век;       
     Так шли друзья, скрашивая свой путь воспоминаниями о добрых словах своего учителя и, к великому своему удивлению, незаметно оказались в своём казачьем поселении в Харбине. Они увидели на небольшой поляне старца Святослава и несказанно этому обрадовались. Во всём облике их учителя им виделось само одухотворение: и длинные седые волосы, и ветхая одежда на нём, и манера себя держать и говорить – всё было достойно подражания.
     Учитель сидел на овечьей шкуре и молился, перебирая пальцами свои старенькие чётки (он считал свои чётки дороже бриллиантов).  Перед ним смиренно сидели на брёвнышках ученики, они про себя читали молитвы.  Одежды на них были одинакового фасона, выполненные из простой ткани и аккуратно пошитые. Девочки сидели отдельно от мальчиков, между ними было  достаточное расстояние, более чем на вытянутую руку. 
     Наконец, старец Святослав закончил читать молитвы и заговорил, обращаясь к своим питомцам: «Даже не знаю, с чего мне начать свой новый урок, - сказал он строго, - все, о чём я вам говорю, вы плохо запоминаете, это никуда не годиться, так мы с вами не добьемся прогресса в духовном знании. Вы мне напоминаете довольно крупных зверушек Нетти, которые обитают в Тибете. Когда Нетти выходят на охоту и хватают свою добычу, какого либо маленького зверка, держат его в своих лапах и озираются по сторонам, пока не приметят новую добычу; они бросают первого пойманного ими зверка и устремляются за вторым и всё повторяется сначала. В итоге, Нетти уставший и голодный, возвращается в свою нору ни с чем. Не уподобляйтесь этому жителю тёмной пещерки. В отличие от Нетти, вы должны постоянно контролировать свои действия, внимательно, не отвлекаясь, слушать меня, стараясь запомнить всё, о чём я говорю, а после этих занятий попытайтесь хорошенько осмыслить всё сказанное мной. Только так вы можете добиться успеха в познаниях, которые я вам преподаю. Это позволит вам  заслужить лучшую участь в этой жизни, когда сменится декорация Всемирной драмы, и вам предстоит играть новую роль в спектакле жизни, в соответствии с приобретёнными вами знаниями и умением использовать их в своей жизни на прак-тике.            
      Мировая Драма достигнет своего пика, финал будет трагичен, и вам предстоит возрождать новую жизнь на этой земле из пепла старого, отжившего свой век мира. Вам суждено начинать разыгрывать драму нового цикла жизни на земле, переходя от золотого века - к железному,  через серебряный и медный века...
     Если бы кому-то со стороны сейчас довелось бы услышать этот урок, они пожали бы плечами и сказали: «Чем эти люди тут занимаются? О чем они говорят? Всё это какая-то глупость...» Им было бы непонятна наша речь, хоть и говорили бы они на том же языке, на котором общаемся и мы с вами. Мыслят они иначе: примитивно и грубо, поскольку на этапе завершения Мировой драмы наступила полная деградация личности актёров, энтропия их изначальной духовной чистоты, достигла своего предела; подобно тому, как новой платье, износившись, достигает максимальной энтропии и ничего иного не остаётся, как только выбросить его на свалку и приобрести новое платье, которое в своё время, также достигнет максимальной энтропии и появиться необходимость заменить его новым.
     В мире неумолимо действуют законы природы. Помимо закона энтропии, закона сохранения энергии и закона гравитации, в природе царит закон действия противодействия и не только на грубом материальном, но и  на тонком, ментальном уровне, с какой силой ваши мысли действуют на окружающих, с такой же силой и мысли окружающих действуют в ответ на вас. Это надо очень хорошо вам усвоить. Посылая добрые, хорошие мысли другим, вы получаете соответствующую питательную среду хороших мыслей для себя.
     Сегодня, когда весь мир одержим взаимопожеранием и взаимовытеснением. Мыслящему человеку ясно, что близится развязка Мировой драмы: снаружи бушует голод, наводнения, пожары, землетрясения, а изнутри индивидуальной и коллективной людской природы вырывается злое самоутверждение, насилие, убийства, террор, война... В этих условиях нам с вами необходимо посылать людям, насколько это возможно, самые добрые мысли, самые искренние чувства сострадания и любви к ним. Они сегодня, как никогда прежде в этом цикле всемирной драмы, нуждаются в нашей поддержке, это в значительной степени облегчит им страдания. Мы с вами будем искренне, бескорыстно молиться за них, освежая их прохладной водой нашего сострадания к ним, осыпая лепестками цветов нашей сердечной любви всех людей земли.
     Современному обществу, раздираемому конфликтами, отчуждением, безысходностью и проблемами во всех сферах жизни, не достаёт любви, сострадания, почитания старших, смирения. Из-за недостатка этих качеств, духовных сил и добродетелей нынешнее общество смертельно больно. Эта болезнь носит затяжной характер и длится уже очень давно, но в последнее десятилетие она прогрессирует катастрофически. Медицина значительно шагнула вперёд, созданы чудесные лекарства, учёные делают фантастические открытия, так, что все сказки стали былью, а в результате общество стало ещё более больным. Почему? Потому, что у человечества появилась новая прогрессирующая болезнь – ежедневные, ежечасные потрясения, которые разрушают им души и приводит к разрушению старого мира в прах. Люди ничего не смогут с этим поделать, ибо энтропия Мировой Драмы достигла своего предела и миру предсто-ит полностью обновиться. Подобно этому действует круговорот воды в природе. Из океана вода испаряется под живительным воздействием тёплых лучей солнца; тучи несут кристально чистые капли воды в горы. С гор сбегают чистые потоки горных рек, которые устремляются к океану и по мере того, как воды реки приближаются к океану, они стано-вятся всё более и более загрязнёнными солями земли. В океан реки впадают с максимальной энтропией загрязнения, и всё повторяется снова. Казалось бы: неужели это так трудно понять людям и изменить ситуацию на земле к лучшему, остановить процесс губительной энтропии. Но это мнение наивно, никому из смертных не дано изменить ход Всемирной Драмы, где главным режиссёром является всемогущая сила природы, не подвластная смертному человеку. Это также верно, как верно и то, что никому не позволено приостановить движение планет вокруг солнца и движение всей солнечной системы в мировом пространстве.
     Не понимая, что в природе всё совершенным образом устроено для поддержания нашего существования, люди, неразумные дети природы стремятся использовать природные ресурсы, хищнически эксплуатируя их, для создания себе, так называемой полной жизни, посвящённой чувственным наслаждениям. Однако разумные люди понимают, что пока живое существо не связано с полным целым, оно не может полноценно наслаждаться жизнью чувств. Так, например, палец руки не может получать удовлетворение в отрыве от своей руки и всего тела в целом. Принёс ли технический прогресс человеку духовное удовлетворение? Если всемирные катаклизмы, вызванные «прогрессом» можно назвать духовными потребностями, то и спору нет. Но разумные люди понима-ют, как далеки от совершенства плоды «цивилизации», приносящие людям разрушения и смерть. Губительны для людей и пренебрежения их к поискам своего спасительного света, или хотя бы  своей маленькой свечи в кромешной тьме невежества; они не ищут возможность прибавить яркости к уже имеющемуся  свету факелов человеческого разума, веры, надежды и любви.
     Первая задача: сделать разумному человеку что-то самому, пусть маленькую свою свечу для поиска Истины; вторая - создать традицию, подвести других к тому, чтобы они продолжили начатое дело. Утвердиться в творческом участии в обновлённой драме жизни по замыслу Главного Режиссёра. Создать традицию, значит исключить случайность. Крепкая традиция притягивает к себе таланты со всех сторон, а люди с небольшими дарованиями, проникнувшись Истиной в добром начинании, могут также добиться значительных успехов. Работы на новом поле для развития нового мира на всех хватит. Если есть настоящее дело, то лавров на всех хватит. Из нового молодого побега в недрах старого отжившего свой век мира со временем произрастет новое могучее дерево жизни,  которое более не будет нуждаться в «гениальных отцах нации».
     Истинный Режиссёр-Садовник может вырастить могучее, красивое, плодоносящее растение из семени или привить его к могучим корням старого дерева, у которого и сами корни со временем обновятся. Он может дать развиваться скрытым в нём возможностям, его мощи и его устройству, его цветам и его плодам. От Его чутья на возможное, а зна-чит и необходимое, зависит совершенство растения, его сила, вся его судьба.
     Всякий действующий актёр Всемирной Драмы, рождён во времени и для своего времени. Тем самым, для него очертан круг того, что для него достижимо. Гроссмейстер фактов, довольствуется тем, что у него имеет-ся на поле игры, он незаметно направляет игру в нужное ему русло. На первый взгляд может показаться, что этого недостаточно, однако свобо-да в великом смысле слова только здесь и начинается. Всё зависит от совокупности самых мелких штрихов его действия, от последнего предусмотрительного доворота руля, от тонкого чутья на малейшее движение в душе народа и отдельного человека.
     Тайна всех побед кроется в организации, покуда ещё неведомого Спектакля будущего. В жизни бывают изгибы, вдоль которых знаток своего дела, дабы устранить случайную ошибку, может долгое время дрейфовать. Во всякой ситуации есть своя мера податливости, и ошибиться относительно этой меры нельзя ни на самую малейшую величину. Необходимое следует делать во время, пока оно ещё является подарком и не должна приноситься, как жертва.
     Итак, чтобы заложить фундамент нового мира для начала разыгрывания новой Мировой Драмы, или как было сказано ранее, для посадки молодого саженца вместо старого дерева, нужна великая личность, нужен гениальный садовник, во всём интеллекте которого была бы вплетена космическая, божественная сила. Личность должна появиться на мировой арене в переломный момент истории человечества в полном соответствии со Всемирной драмой. Когда действительно необходимо явиться герою на мировой сцене, по заранее запрограммированному сценарию Великим Режиссёром. И не должно быть никаких сомнений в этом, поскольку иначе и быть не должно, ибо будет выглядеть в высшей степени нелепо, когда герой главной роли появляется на сцене драмы несвоевременно. Главный Механик природы посылает Мастера исправить в конец испорченный механизм, а до тех пор, пока механизм работал исправно, не было и нужды в таком Мастере.
   Таким образом, есть немало оснований утверждать, что в недрах всеобщего упадка и разложения, на фоне надвигающихся глобальных катастроф, в недрах старого мира уже произрастают молодые побеги нового мира, для новой Мировой Драмы. Воспитывается новый человек, растут его созидательные силы, осознаются пути спасения. Когда для большенства участников великой мировой драмы видимый мир оборачивается адом, в это время для других происходит очищение и спасение в самом процессе созидания Нового Светлого Дома-Театра, в котором происходит преображение человека. Важно, чтобы актёры новой жизни играли свою роль без оглядки на суфлёров, не завидовали роли других и не ссорились из-за неё, но извлекали всё самое наилучшее из неё, и оставались счастливыми, несмотря ни на какие жизненные преграды, хорошо понимая: кому, в конечном счёте, принадлежит этот гениальный большой спектакль. В этом и мужество, и величие души!
     Хороший актёр на сцене всегда имеет успех, какая бы не была у него роль. Вокруг царит безумный мир, кипят безумные страсти, но всё это относится к телу, а душа должна преображать тело и оно становится самодостаточным. Сейчас лишь немногим известно о зарождающихся новых побегах новой жизни, но настанет время и его духовное притяжение коснётся многих ищущих преображения и спасения. Сокровища, которые ныне понемногу накапливаются и хранятся здесь, стоят того, чтобы их желать обрести, поскольку их не точит ржавчина и не поедает моль...
     Я признателен вам за внимание к моему нынешнему выступлению. Вопросы свои вы зададите мне перед началом следующего урока, когда вы их лучше осмыслите, и, может быть, многие из них сами собою у вас отпадут, но появятся новые вопросы более зрелые и полезные для нашей общей духовной пищи.
     Встретимся здесь же через неделю сразу после полудня.  Любите Господа и всех окружающих вас в этом мире, и будьте счастливы...»



                СОЗДАНИЕ ЮЖНОЙ АРМИИ

«Я хотел бы, чтоб буря прошла,
Чтоб мятежная смолкла стихия,
Чтоб очнулась от смуты и зла
Возрождённая в муках Россия!..

Я хотел бы, чтоб братская кровь
На родимых полях не дымилась,
Чтоб Христова Святая Любовь
На великой Руси воцарилась!

Я хочу, чтоб ты новью пришла,
Как на Русь приходила когда-то,
И, прижавши к груди, обняла,
Как сестра ненаглядного брата!..»
                С. Бехтеев

 

     Спасать Россию от диктатуры большевиков казакам в полном одиночестве было нереально. Казаки напряглись до предела. В Киеве предложили средства на создание «Южной армии». Атаман Краснов просил Деникина взять на себя организацию и руководство этой армией и перенести центр тяжести своих операций от окраин к центру, но получил отказ. Напрасно атаман доказывал, что армия будет обеспечена деньгами украинского гетмана, что Украина заинтересована, чтобы её границы были защищены от большевиков, кроме того, деньги дадут русские банки и войско Донское. Всё было напрасно. Деникину не позволяла амбиция возглавить «Южную армию», он считал, что всё это - хитрая затея гетмана Украины, преследующая свои корыстные цели. Идти вместе с казаками в поход на Царицын Деникин не находил возможным.
     Продолжая активную борьбу с большевиками на всех фронтах в одиночку, атаман и командующий Донской армией всеми силами старался закрепить положение войска, понимая, что казачеству  в одиночку не устоять против большевиков, создавались сильно укреплённые оборонительные сооружения. Большевистское командование объявило своим главным врагом Донскую армию, сосредоточило на южном фронте 99 полков (127 тысяч солдат, 414 орудий, 122 бронирован-ных машины). Командующий фронтом Красной армии генерал Сытин получил директиву от Троцкого: «Смести с лица земли всё Донское казачество, занять Ростов и Новочеркасск...»
     Левый фланг Донской армии опирался на Украину, а правый фланг доходил до Волги. Атаман надеялся удержать оборону до весны, а за зиму укрепить и усилить войско Донское. Были мобилизованы все казаки Дона. Всё отдавалось за свободу своей Родины – жизнь и достояние. Все лошади были отданы в строй или в общину, коров и волов резали, чтобы кормить фронт своей армии, на фронт везли хлеб, отдавали теплое бельё.
     К зиме произошло знаменательное событие: англо-французская армия победила Германию; Вильгельм отрёкся от престола; германская армия быстро разложилась и союзники обещали прийти на помощь Добровольческой армии Деникина. Казаки прониклись глубокой верой, что им будет вскоре оказана военная и экономическая помощь, поскольку было очевидно, что выдержать оборону по всему фронту, протяжённостью в 600 вёрст в одиночку казакам не по силам.
     Союзники отнеслись к Донскому войску благожелательно. Огорчало только то, что агенты Деникина при французском командовании охарактеризовали войско Донское не с лучшей стороны, называя его полубольшевистским государством, не имеющем никакой армии. Однако французы оказались более проницательными, почувствовав в этом штабную интригу, ибо слава и боевой дух казаков им были хорошо известны. Известно было союзникам и то, что казаки в одиночку победоносно сражались с большевистской армадой. Союзники высказали упрёки Добровольческой армии за её самоустранение от общего дела – похода на Царицын. Само бытие Добровольческой армии, обязано  армии войска Донского, обеспечивающего им тыл с Севера, снабжение боеприпасами и снаряжением. Союзникам, как выяснилось, было всё это известно до мельчайших подробностей и штабному офицерству генерала Деникина пришлось проглотить горькие пилюли критики союзни-ков.
     Донскому атаману желательно было добиться приезда союзников на Дон, чтобы вдохновить казаков, поскольку коммунисты усилили пропаганду по всему фронту о том, что союзники будут воевать на стороне большевиков. Из Севастополя в Таганрог прибыли два миноносца под командованием английского капитана Бонду и французского капитана Ошену, которые в сопровождении своих офицеров и матросов посетили войско Донское. Они убедились, что Донское войско является вполне самостоятельным, организованным государством со своей армией, опира-щаяся на свои законы. Союзники убедились в том, что все наветы Добовольческой армии относительно казачьего войска не соответствуют действительности.
     Союзники прибыли в Новороссийск. На торжественном обеде были провозглашены тосты за великую, единую, неделимую Россию. Когда появились музыканты и исполнили «Преображенский марш», французский генерал попросил их сыграть русский гимн. Музыканты перегля-нулись и снова сыграли «Преображенский марш». Многие присутствующие на торжестве монархисты, особенно от гвардейского отряда генерала Кутепова, отнеслись к этому весьма ревностно, с осуждением к Деникину.
     Когда в Новочеркасске узнали об этом инциденте с русским гимном, у атамана Краснова спросили, что играть, если будут пить за Россию?
     - Русский гимн, - ответил атаман.
     - Какой? – переспросил атамана генерал Денисов.
     - Я знаю только один русский гимн «Боже, царя храни». Пока не утверждён другой гимн, мы должны играть старый гимн. Великая Россия относится к её прошлому, в настоящем – России нет, а будущего мы не знаем, - ответил атаман.
     Вопрос о гимне союзниками был затронут не случайно. В программу союзников входило нащупывание политического настроения в России, в том числе и в вопросе отношения к гимну.
     Союзнические офицеры выразили желание посетить Дон. Их отговаривали, ссылаясь на то, что там якобы, как на Украине, беспорядки и орудуют большевики. Однако союзники настояли на своём. В Мариуполе их ожидал поезд атамана Войска Донского. Союзники были приятно удивлены прекрасно оборудованным вагонам, вагон-ресторан изобиловал изысканной едой и прекрасными донскими винами. В вагонах было электрическое освещение, безупречная чистота. Сопровождение поезда конвоем бравых, подтянутых казаков окончательно успокоило союзников.
     Новочеркасск был полон званных гостей. Обстановка на встрече была торжественной, присутствовали и приглашенные представители Добровольческой армии, Кубани и народов Северного Кавказа. Во время движения автомобилей с гостями по бульвару Крещенского спуска, их сопровождали негромкие торжественные звуки Донского гимна и несмолкаемое «ура» жителей и войска Новочеркасска. Гостей осыпали осенними цветами хризантем. С главного собора шёл перезвон; всё духовенство в нарядных одеяниях ожидало их. Как только союзники вошли в собор, приехал атаман Краснов и начался молебен...
     После молебна мимо союзников, окружённых ликующим казачьим народом, строевым маршем проходили Донские войска.
     В этот же день в большом зале атаманского дворца был дан обед на сто кувертов. Атаман произнёс свою речь по-французски. Он приветствовал союзников, как друзей великой России. Он напомнил о вековом долге французов, обязанной России и за свою свободу в 1814 году, и за своё спасение в 1914-1915 и в 1916 годах: «Сто четыре года тому назад в марте французский народ приветствовал Александра I и Российскую гвардию, и с того дня началась новая эра в жизни Франции, выдвинувшая её на первое место в Европе. Сто четыре года назад наш Донской атаман граф Платов гостил в Лондоне. Мы теперь ожидаем вас в Москве! Чтобы там под звуки торжественного марша и нашего гимна вместе войти в кремль, чтобы вместе испытать всю сладость Свободы! Великие Россы! – в этих словах все наши мечты и надежды! А пока... Пока мы печальны, ибо всё также льётся кровь казаков и наши силы напряжены до последней степени, чтобы спасти Отечество...»
     После речи атамана Краснова, с ответной речью выступил капитан Бонд и заявил, что он и капитан Ошен уполномочены заявить Донскому атаману о том, что союзники помогут всеми силами и всеми средствами,  Донскому войску и Добровольческой армии. За этими словами последовали дружные возгласы  «Ура!». Затем капитан Бонд сказал: «Я провозглашаю тост за великую Россию, и хотел бы услышать здесь ваш прекрасный старый гимн. Мы не будем придавать значения его словам, но я хотел бы услышать только его музыку.
     Едва только закончил говорить переводчик, как атаман Краснов, при абсолютной тишине в зале, громко воскликнул: «За великую, единую, неделимую Россию, ура!..» И раздались величавые, мощные, волнующие сердце звуки старого русского гимна. Звуки этого гимна были исторгну-ты из скрипок и труб. Все мгновенно встали в молитвенных позах. Архиепископ Гаргомен плакал и по его седой бороде катились слёзы. Едва гимн закончился, раздалось дружное, многократное «Ура!»            
     Союзники вынесли впечатление от встречи, что на Дону настроение монархическое. Однако казаку любо быть свободным и он этого никогда не скрывал и всегда отстаивал свою свободу, не жалея своей жизни. Это известно всему миру! И это прекрасное чувство свободы вдохновляет казака, даёт ему силы.
     В декабре 1918 года атаман Краснов на встрече с генералом Деники-ным приняли решение о верховном командовании генерала Деникина Добровольческой армией и Донскими казачьими войсками при условии, что все приказы по донскому войску будут осуществляться через атамана.
     Вся Россия шла против Дона. Время шло, стояли лютые морозы, бушевали метели, а помощи от союзников как не было, так и нет. Чтобы успокоить казаков, атаман Краснов с французскими и английскими офицерами прибыли в станицу Каргинскую, что в тридцати верстах от станицы Вешенской, и на сходке казаков уверяли их в оказании скорой помощи союзниками, призывали их немного потерпеть.
     Красная армия усилила давление на казачьем фронте, положение принимало всё более угрожающий характер. Союзные миссии прибыли на фронт, чтобы на месте определить его общее состояние и пришли к выводу, что союзническая помощь должна быть немедленно оказана. Английский генерал Пуль и французский  генерал Фуке засвидетельствовали, что помощь ими будет оказана и что они скоро вместе с Добровольческой армией и войском Донским выступят на Москву. Через неделю на фронт прибудет бригада англичан и всё будет ликвидировано. Медлить было нельзя. В присутствии союзников, несмотря на сильный мороз, пять донских аэропланов полетели бомбить Царицын. На пози-ции стояли, глубоко врытые в землю, пушки и коренастые артиллеристы в тёплых шубах стояли у орудий. Много среди них было бородатых старообрядцев. Генерал Пуль сказал атаману: «Теперь я всё понимаю. Благодарю вас. В Добровольческой армии мне показывали батальон, в котором в основном преобладала молодёжь, дети, интеллигенция... Я поздравляю вас, генерал, вы на Дону имеете настоящую армию и, по-видимому, оберегаете свою молодёжь от участия в этой кровавой бойне».
     На другой день атаман с союзниками посетили Провальский конный завод. Снова генерал Пуль был поражён богатством войска Донского, отличные донские жеребцы, кобылицы и молодняк поразили его воображение. Приятно было любоваться ими в специально  оборудованом манеже, где шла выводка по строго определённому конноводческому порядку. Осматривали владикавказские мастерские в Ростове, где шёл ремонт паровозов, и заново строились паровозы и вагоны. Осматривали военно-ремесленную школу в Новочеркасске, где изготавливались сёдла, ранцы, патронташи; шились сапоги, мундиры, бельё. В Таганроге союзной миссии был показан Русско-балтийский завод, при котором выделывались гильзы, отливались пули.
     Чем больше видел генерал Пуль, тем становился любезнее к атаману и, вместе с тем, более озабоченный. Видно было, что английский генерал  осознавал, что помощь нужна немедленная.
     - Вы могли бы дать мне для наших солдат две тысячи тех прекрасных шуб, которыми вы снабжали нас во время поездки на позицию? – спросил Пуль у атамана.
     - Конечно, мог бы, - ответил с приветливой улыбкой атаман.
     - Хорошо, подготовьте их к посылке в Новороссийск. Я надеюсь так устроить, что дней через пять у вас будет батальон, а через две недели – бригада. Я теперь же поеду в Екатеринадар, а оттуда – в Лондон. В Лондоне я скорее всё это устрою. Это будет лучше для вас, если я буду хлопотать за вас в Лондоне.
     Однако Пуль ещё не знал, что политика в Лондоне уже переменилась, и он был отстранён от должности. Ему дали понять, что Англии нужны друзья Англии, а не России. На его место был прислан бригадный генерал Бригес, который вёл политику затягивания ситуации и на все вопросы отвечал, что мне надо по этому поводу соотнестись с Лондоном.
     Ленин и Троцкий в это время не дремали и убеждали Красную армию, что союзники Дону помогать не станут. Смутно было на душе у атамана. Он понимал, какой разлад внесли союзники  в настроение Донской армии, и знал, что если скоро помощи не будет, казаки не устоят.
     8 января 1919 года атаман Краснов отправил генералу Деникину послание:
     «События идут скорее, нежели я ожидал. На Украине разложение полное. Большевики предполагают двинуть туда свои войска (90 тысяч красногвардейцев при мощной поддержке артиллерии). На Севере  нас побеждают не силой оружия, но злостной, лживой пропагандой. Особенно меня удивляет пропаганда направленная лично против меня социал-демократом Н.Е. Парамоновым, назначенного вами  управляющим отделом Российской пропаганды. В его книгоиздательстве «Донская речь» выпустили брошюру миллионным тиражом, где прививается дух бунта и яд большевизма и неудивительно поэтому, что на днях взбунтовались четыре казачьих полка. Как прикажете понимать это?
     Если командующий Добровольческой армии желает непременно убрать меня с этого тяжёлого атаманского поста, не проще ли и не честнее ли прямо мне сказать, чтобы я ушёл, потому что путём подобной пропаганды вы свалите не только меня, но и Дон не устоит. Выгодно ли это для Добровольческой армии?
     Я не тянусь к власти. Когда соберётся казачий круг, я поставлю вопрос о моём увольнении и сошлюсь на ваше желание удалить меня из Добровольческой армии, для которой я слишком непослушный сын...»
     Атаман понял, что теперь ему нельзя оставаться на своём посту: помогать Донскому войску генерал Деникин не будет до тех пор, пока он, Краснов пребывает атаманом.
     Прошёл слух, что в Ростове и Екатеринодаре ожидается еврейские погромы. К атаману Краснову явился председатель еврейской общины в Ростове Городысский и просил разрешения задать два совершенно прямых и открытых вопроса.
     - Задавайте, - ответил атаман, - и я вам, также отвечу на них прямо и откровенно, потому что у меня тайн нет.
     - Носятся слухи – слов нет, тёмные слухи – о том, что в Ростове и Екатеринодаре ожидаются еврейские погромы, - сказал Городысский.
     - Эти слухи нужны моим врагам, - сказал атаман, - они никакой реальной почвы под собой не имеют. В Ростове у меня есть хорошая полиция и достаточный гарнизон; я никакого ни над кем насилия не допущу. Что касается Екатеринодара, то этот город находится вне моего ведения, и я о нём ничего не могу сказать.
     - Очень вам благодарен за ваши утешительные слова, - сказал Городысский, - я не сомневался, что вы мне так ответите. Теперь скажите мне, могут ли рассчитывать Ростовские евреи, ну хотя бы и не сейчас, но в последствии, быть допущены в казачий круг, хотя бы в виде депутации, и иметь возможность перед казачьим кругом отстаивать свои права?
     - Пока я являюсь Донским атаманом, - ответил Краснов, - кроме Донских казаков, никто не будет допущен к решению судеб Дона. Городысский поклонился и вышел.
     - Деникин незамедлительно ответил атаману Краснову письмом и признался, что сам замечает, что газетная травля Донского атамана переходит границы приличия, и что он распорядился закрыть издававшуюся газету «Донская речь». Что же касается вопроса о том, оставаться ли атаману на своём посту или нет, то это личное дело атамана со своим казачьим кругом, и вмешиваться в него он не будет. Краснову стало ясно, что Деникин выжидал, что будет решено на ближайшем казачьем круге.
     Атаман Краснов понял окончательно, что он дольше оставаться на своём посту не может, хотя бы этого и хотел казачий круг, и требовали долг перед войском и присяга.
     Дело осложнилось тем, что французский капитан Фуке вручил на подпись атаману Краснову документ, из которого следовало полное подчинение всего войска Донского и Добровольческой армии, генералу французской армии Д‘Эсперэ.
     - Это всё, что вы хотите от нашего союзничества? – спросил удивлённый и глубоко возмущённый атаман.
     - Это всё, - ответил не моргнув глазом Фукэ, - без этого условия, вы не получите ни одного солдата. Вы понимаете, что в вашем положении нет иного выхода!..
     - Замолчите! – воскликнул атаман, - об этих ваших условиях я доложу совету управляющих фронтом, я сообщу всему казачьему кругу... Пусть все знают, как помогает нам благодарная Франция!.. Атаман быстро удалился с этим документом. «Легко сказать, - пронеслось у атамана в мыслях, - легко сказать, что я сообщу об этом всему казачьему кругу. Сказать это, значило бы лишить войско Донское последней надежды на союзническую помощь, лишить надежды в то время, когда фронт держится исключительно этой надеждой! Не только сказать, но и намекать об этом было нельзя. Так вот она, страстно - и долгоожидаемая помощь союзников, вот она пришла, наконец, и что же она принесла?! Жизнь предъявляла свои требования: атаман, скрепя сердце, показывал капитану Фуке Новочеркасское военное училище и Донской корпус. Капитан Фуке, всюду, при малейшей возможности, говорил патриотические речи и заверял учащуюся молодёжь, что Франция не забудет тех услуг, которые оказали русские ей в великой войне и что она скоро широко поможет войску Донскому. И слушали его учащиеся, дети тех, кто умирал в снегах на жестоком морозе, отстаивая каждый шаг Донской земли, а раненные, в безысходном отчаянье уходили, куда глаза глядят, в сознании своего бессилия.
     Вернувшись домой, атаман написал письмо Франшэ Д’Эсперэ, передал его капитану Фуке, и второе письмо отправил генералу Деникину, в котором, с полным негодованием, описывал требования капитана Фуке.
     Вечером того же дня атаман собрал членов казачьего круга на чрезвычайное совещание, и прочёл им требования представителя Франции. Казаки молчали. Вопрос слишком близко касался их, и они готовы были подчиниться генералу Франции, лишь бы избавиться от большевист-ской заразы.
     Генерал Деникин на письмо атамана откликнулся сразу телеграммой.
«Возмущён предложениями капитана Фуке, которые были произведены без ведома главнокомандующего Добровольческой армии. Одобряю ваше отношение к этому предложению».
      Но легче от этого атаману не было. Факт остался фактом, прошло три месяца со дня первой встречи с союзниками, а помощи от них не было никакой. Одни пустые разговоры.
     Положение на фронте Донской армии было исключительно тяжёлым, но не безнадёжным. Красная армия заняла весь Верхне-Донской округ. Сознание своего одиночества в борьбе со всей Россией, слишком тяжело отражалось на общем настроении казаков. Появление небольших союзнических или добровольческих частей хотя бы в ближайшем тылу казаков, изменило бы настроение и боевой дух Донской армии. Приближалась весна, проходили последние морозы. Разлив Дона задержал бы наступление Красной армии, с весной всегда пробуждается казачья доблесть. Но «стояние» Деникина в глубоком тылу войска Донского, с его политикой невмешательства в боевые действия на северном фронте, будто это было не их общим делом, всё больше угнетало боевой дух казаков.
      В эти тягостные дни смятения и сомнения, 1 февраля 1919 года собрался Большой казачий круг, на котором атаман обрисовал современное положение Дона, высказался о причинах поражения (сильно растянутый фронт после захвата Украины красными и значительно превосходящими силами противника). Закончил свою речь атаман выражениями полной уверенности, что с помощью Добровольческой армии, враг будет снова изгнан за пределы Донского края. Атаман выразил уверенность, что теперь при осуществлении единого командования Войска Донского и Добровольческой армии дело выглядит более обнадёживающим.
     При возвращении с казачьего круга 2 февраля 1919 года, террористом был тяжело ранен в живот лидер Донской социал-демократической партии Павел Михайлович Агеев. Дон до сих пор не знал никаких террористических актов и политических убийств. Дон жил патриархальной жизнью без внутренних политических подлостей, и  это событие взволновало членов казачьего круга, поскольку пошли различные толки, вплоть до того, что этот террористический акт был  выгоден атаману Краснову, чтобы избавиться от главы оппозиции к нему.
     Атаман Краснов выступил на казачьем круге с резким осуждением терроризма и призвал, разыскать виновных в этом злодеянии, во что бы то ни стало. Стали Раздаваться недоброжелательные голоса в адрес командующего Донской армией генерала Денисова и начальника штаба армии генерала Полякова  с требование их отставки.
     - Одумайтесь, - гневно сказал Краснов, - не расшатывайте власть тогда, когда враг топчет наши земли, идёт, чтобы нас уничтожить. Недоверие к Денисову и Полякову отношу и к себе, ибо отстранение этих лиц в Донской армии, значит отрубить у меня обе руки. Согласиться на их замену я не могу, а потому отказываюсь от должности Донского атамана, и прошу избрать мне преемника. Атаман оставил зал.
      Той же ночью генерал Бабаевский привёз во дворец атамана Краснова постановление войскового круга Всевеликого войска Донского, принятое на закрытом заседании 2. 02. 1919г. «Отставку Донского атамана П.Н. Краснова принять».
     Утром 4 февраля 1919 года генерал Деникин уехал на западный фронт, а 6 февраля 1919 года вечером бывший атаман Краснов отправился в своё изгнание. В своем завещании будущему атаману, Краснов просил не отправлять на фронт казачью молодёжь, не травмировать их юные души кровавыми сценами, сохранить их для будущих поколений. Это завещание Донского атамана не было услышано, верховное главнокомандование Добровольческой армии объявило полную мобилизации молодых казаков и их отправили на фронт.
     31 мая 1919 года началось решительное наступление объединённой Донской и Добровольческой армии  на Царицын. Танки, преодолев проволочные заграждения, разошлись вправо и влево, пехота бросилась в атаку, за пехотой устремилась в прорыв кавалерия генерала Мамонтова. После ожесточённых боёв войска ворвались в город Царицын. В результате 40-дневного наступления Белой армии большевистская армия понесла большие потери, только в плен было взято более 40 тысяч чело-век, убитых никто не считал. Было захвачено большое количество боевой техники. Безостановочное продвижение Донской и Добровольческой армии по всему фронту, при полном отсутствии резервов, необходимых для  закрепления, восстановления и пополнения наступающей армии, истощило их силы; было чрезмерное утомление людей и лошадей. Но, не смотря на это, ставка командования Добровольческой армии потребовало развивать дальнейшее наступление, не считаясь ни с какими доводами. Врангель считал это наступление преждевременным и предостерегал, что наступление может захлебнуться и будут надорваны последние силы. Так оно и случилось. Преследование красных развивалось стремительно, но этот успех стоил очень дорого, потери были слишком велики, особенно среди командного состава; силы армии были полностью истощены.
     Из внутренних регионов России в Красную армию  подходили всё новые и новые свежие пополнения. И, несмотря на то, что к этому времени произошло объединение армии Деникина с армией адмирала Колчака, под общим руководством Колчака, наступление было остановлено сильным артиллерийским огнём противника и огнём бронепоездов. Потери ударной группы были велики, и её боевой дух был надломлен.
     1 августа 1919 года Красная армия начала успешное наступление широким фронтом и остановить её уже не удалось…



                САД ЦВЕТОВ

     Сады напевают, люблю их напевы. Где птицы смолкают, тот сад омертвелый. Песня вспорхнёт и смолкнет, вновь зазвучит, пропадёт... В руки даваясь – вскрикнет; снова, стихая, замрёт... В песне многих дум звучанье, но в одной душе звучит; если скрипка говорит, то скрипач хранит молчанье.
     И сад в тени задумчивых аллей, таит напевы поднебесной сказки, и жаворонок, не страшась огласки, взовьётся песней в тишине полей!.. Я среди тех, кто жаждет песнопенья, ведь песни вечны, хоть не вечны мы; весна в цвету и слышаться напевы: и пенье птиц, и мерный плеск волны... Побудьте с песней этой одинокой, с моей невестой неба – синеокой... Как упоительны напевы в тишине, она поёт о вас и обо мне...

   

  В конце ноября 1919 года в Маньчжурии, в казачьем поселении в Харбине произошли события, которые сильно повлияли на настроение Саши Зажигаева и Николая Белоножкина. Их подруги Дина и Настя, вместе с другими девочками из польского поселения в Харбине, по настоянию местного представительства от Польши, должны были отправиться пароходом   из Владивостока в Японию - на реабилитацию в медицинские центры японского красного креста, с последующим возвращением их в Польшу. Сцена  прощания друзей в Харбине была настолько трогательной, что я не рискнул описывать его, пусть читатель использует всё своё воображение и, может быть, кто-то  сумеет нарисовать картину, достойную этой трогательной сцены прощания. Скажу только, что Дина и Настя дали слово прислать Саше и Николаю весточку, как только пребудут на постоянное место их дальнейшего пребывания. Дина и Настя сдержали своё слово и через некоторое время прислали своим друзьям письмо, полное восторга:
      «Саше и Николаю наше приветствие с дружеской теплотой!..
     Приносим свои искренние извинения, что посылаем вам весточку с большой задержкой. Как только мы прибыли в Токио, немного отдохнули и окрепли, нас посадили на пароход «Катори Мару» и отправили через Индийский океан, Суэцкий канал, Средиземное море и Гибралтарский пролив в Лондон. Всем нам показалось, что мы пребываем в раю. Этот двухмесячный круиз, экскурсии в портах Сингапур, Шанхай, Гонконг, Коломбо были самыми яркими впечатлениями в нашей жизни. В Лондоне мы чудесно проводим время и скоро нас отправят через Гданьск на нашу родину - в Польшу. Как только мы приедем в Польшу сообщим вам письмом. Остаёмся вашими друзьями – Дина и Настя»
     Саша и Николай, прочитав письмо от своих подруг, долго молча смотрели друг на друга, не зная, что и сказать...               
      - Я очень рад за наших друзей, - первым нарушил затянувшееся молчание Саша, - им так здорово повезло, что они увидели весь мир, мне бы тоже так хотелось, но для нас такое путешествие невозможно...
     - Как ты думаешь, Саша, - проговорил Николай, и лицо его сделалось задумчивым, - как, по-твоему, почему для одних многое возможно, а для других не возможно и даже самое малое? Это случайность, или же что-то другое?.. Почему им оказалось возможным возвращение к себе домой, на Родину таким волшебным способом, а нам, если даже и доведётся испытать сладость возвращения на Родину, то необходимо будет пробираться глухими неведомыми тропами, которыми мы сюда и пришли, обходя дальней стороною населённые пункты и большие тракты?
     - А сам-то ты как думаешь, случайность это или нет? – ответил Николай вопросом на вопрос своего друга... Ты только, пожалуйста, не подумай, что я завидую моим друзьям чёрной завистью; нет, напротив, я очень рад за них, но ради истины, желал бы разобраться в подобных вопросах, чтобы не выглядеть тупым невеждой...
     - Ты предлагаешь мне подумать, - случайность это или нет? Что тут думать, Николай, за нас и за них уже кто-то подумал и позаботился так, как позволили им возможности. Я считаю, что у них другие возможности. Не у них лично, конечно, поскольку у них и родителей не стало, но их народ, их общество, их правительство. Вот посмотри и сравни, как польские и латышские общины жили в Харбине и как жила наша община? У них проходило время в играх, учёбе и экскурсиях, а у нас – в учёбе и в труде; у них по субботам и воскресным дням организовывались пышные праздники, а у нас труд, труд и молитва. У них на концертах инсценировались картинки по сюжетам латышских и польских народных песен и танцев. Хоровыми пениями завершались все их вечера с танцами и хороводами, а мы старались жить тише воды, ниже травы. У них новогодние вечера отмечались нарядными ёлками, исполнялись балеты и сольные номера на рояле и балалайке, был и дед мороз с дорогими подарками, а что было у нас, ты сам помнишь. У них постоянно ставились комические одноактные пьески в ярких, нарядных костюмах. Проходили большие музыкальные концерты с участием клоунов и юмористов и заканчивались танцами под духовой оркестр и бесплатные чайные буфеты, а что у нас? - Хлеб да квас... У них были открыты прекрасные биб-лиотеки и гимназии, а у нас с тобой две гимназии, по одному преподавателю в каждой: ветхий старец- отшельник Святослав мудрый и священник православного храма. Так что, Саша, думай сам, а за меня уже кто-то подумал. К сожалению, приходится признать, что в нашем скорбном мире деньги решают очень многое...
      -Но хорошо ли всё это празднество, когда в мире кровь льётся ручьями? – осторожно спросил Саша, - ведь и то можно сказать: сколь не пой, не пляши в «Саду цветов», а когда-то остановишься...
     - Ты считаешь, что наше дело правое, пусть лучше мы будем оставаться бедные, но зато - очень гордые, – попытался возразить Николай. 
     - Я считаю, что истинный «Сад цветов» находится там, где душа расцветает и  поёт. Оказавшись по воле судьбы в русском Харбине, наше казачье племя стремиться сохранить свою национальную традицию, свою культуру, в основе которой находится Православие. Значимость наших церковных хоров очень велика в сохранении казачьего духа. У тебя большая тяга к стихотворному творчеству и к живописи, а у меня к церковному песнопению. У нас здесь слаженный церковный хор под руководством талантливого регента. Этот  хор сопровождает песнопением ежедневные службы и праздничные молебны. Многие певцы хора профессионалы, они получают жалование 30 юаней в месяц, но есть в хоре и певцы-любители. Занятые другой постоянной работой, мы испытываем тягу к духовной музыке, поём в хоре по праздникам. Певцам хора разрешается петь в опере и в светских концертах для дополнительного заработка и они не чувствуют себя неловко. Это нормально. Чем не прекрасна, например, судьба церковного певца, а затем регента хора М.Н. Троицкого, который оказался в Харбине вместе с остатками Добровольческой армии. Обладая хорошим голосом, он пел в хоре Свято-Иверской церкви и принимает участие в духовных и светских концертах и, как певец-солист он поёт в опере в больших залах Харбина в кинотеатрах «Атлантик», «Декаданс» при полном аншлаге. Он способствует музыкальному образованию казаков в Харбине; при Иверском храме открыты музыкальные курсы, которые он планирует преобразовать в высшую музыкальную школу. Разве это не замечательно, что участие в пении церковного хора содействует сближению народа с участниками пения, направляя свою любовь к Богу...
     Наша миссия в качестве хранителей русского языка, нашей веры, культуры и искусства ещё понадобится будущей России. Но одно дело хранить традицию, а другое – её продолжать в отрыве от Родины наших корней. Страшно подумать, что красотой, которая должна спасти мир, может быть доведётся пожертвовать. Нам надо быть готовыми к тому, чтобы долго ждать, пока мёртвые похоронят мертвецов и возродятся вновь на Дону былинное «Казачье царство на колёсах».
      Возникновение казачьей эмиграции подобно сотворению мира. Здесь, в «Поднебесной» из соседства с Богом, Харбин – это Ноев ковчег для бу-дущей России. Растоптав Божьи храмы, большевики делают из революционных крестьян и рабочих замученных Христосиков, которые несут на себе тяжкий крест интернационального долга по совершению мировой революции. Когда погаснут их факелы, взвоют они, каждый на своём маленьком крестике и станут они искать болотных попиков в изодранной ряске и станут друг друга жалеть и друг другу молиться со свечками в руках за стебелёк болотный, за болотную жабу и за римского па-пу...»
     - Саша, мне всегда было приятно вести с тобой диалог, - сказал Николай, почему-то понижая голос, - в беседе с тобой мне легче отыскивать затравевшие тропинки к Истине. Вот ты часто говоришь о нашем Православии. Давай вместе разбираться в этом, цветущим пышным цветом саду Православия. Ты ведь не станешь отрицать, что в Православии многие праздники взяты из древних языческих времён.
     «Масленицу» мы любим, встречать горячими блинами и пирогами, но мало кто знает истинный смысл этого праздника, ты вспомни, что наш старец Святослав рассказывал об этом удивительном празднике: «В Масленичную Седмицу (сырную неделю с 14 по 20 марта), каждый день имеет своё название. Понедельник – «Встреча»; Вторник – «Заигрыш»; Среда – «Лакомки»; Четверг – «Разгуляй»; Пятница – «Тёщины вечё-рки»; Суббота – «Золовкины посиделки»; Воскресенье – «Проводы, Про-щанье, Прощёный день». Испокон веков на Руси в эти дни люди ходят в гости друг к другу, угощают друг друга блинами и вином. Но храмы в эти дни были закрыты для верующих. В эти первые дни весны, зима – Морена (Масленица, Марья Моревна, Ненаглядная Краса – русая коса, «Честная Госпожа», тридцати братьев сестра, сорока бабушек внучка, трёх матерей дочка), вместе с родным своим дядей Семиком (Кощеем, Чёрны богом), обретают невиданную силу и власть.
       В понедельник Марья Моревна встречает Сварога, прибывшего на праздник в расписных саночках с бубенчиками и колокольчиками, а также встречает она и Семика (Кощеюшку), который приезжает в простых салазочках – саночках, в одних портяночках. Во вторник Марья Мо-ревна заигрывает со Сварогом; в среду Марьюшка угощает высокого гостя скромно блинами; в четверг (Широкий четверг) «Честная Госпожа» устраивает ему пир на весь мир; В пятницу они совместно с Семиком распинают Сварога на Алатырской горе, приковывая его цепями к скале; в субботу сестра Масленицы – веснянка навещает Марьюшку Моревну (прилетает к ней на ковре-самолёте и освобождает от цепей Сварога).
     В Прощёное Воскресенье Сварог воскресает и прощается с Марьей Моревной, прощает ей все её злодеяния и прощает всех грешных людей, пировавших во время его смертных мучений (люди не ведали, что творили). Сварог принял муки для скорого наступления весеннего тепла, для того чтобы мир стал на путь Правды. Вот ведь что такое Масленица на Руси. А что люди празднуют ныне под колокольные Православные звоны, они знать не знают, и ведать не ведают, ибо Ведические знания на Руси порушены насильственной греческой христианизацией».   
       Саша Зажигаев и Николай Белоножкин некоторое время молчали. Первым заговорил Саша, продолжая мысль своего друга Николая: «Знаешь, Николай, то о чём ты сейчас говорил, с этим трудно не согласиться. Взять хотя бы «Святки», они празднуются на Руси, а откуда повелись все эти гадания и удивительные игры? – люди уже и не ведают. Так обстоит дело и с «Троицей» - когда наряжают ветками, травами и цветами свои жилища. То же и  с «Красной горкой» и с «Яблочным, Медовым, Полотняным, Орешным  Спасами» - все эти праздники - языческие. В «Вербную» - на Руси испокон веков любили люди хлестать себя вербными вениками, дабы лечить суставы, прогонять хворь, и по-поверьям, это многим здорово помогало. В праздник «Егорьева дня», когда, вслед за пасхой, ожидают ласточек к прилёту, когда по-преданию, пастух Григорий зазывает своей дудочкой коров на первый выгон на пастбища. Только позже Георгий Победоносец с копьём на коне появился на гербе Московском. Праздник «Покрова» - издревле считался праздником народных поверий, что пришёл покров всему делу развяза, что заканчиваются (развязываются) все дела, и наступает отдых у крестьян. В народный праздник  «Радуницы» - люди издревле радовались приходу настоящего тепла и солнечного света, когда сквозь густой тополь пробивается как будто райский свет, ломают ветви душистой черёмухи и с душевной теплотой вспоминают своих предков на могилках. Есть и много других праздников, которое христианство позаимствовало у «язычников поганых» по методу: чего не возможно уничтожить, то выдадим за греко-православные праздники.  И получается, что большая часть праздников русского христианского Православия, праздновались на Руси задолго до крещения Руси князем Владимиром. Таким образом, русское древневедическое Православие на протяжении многих веков впитало в себя греческое Православие, переплавило его в горниле своего духовного доисторического наследия, и получился, по сути дела, новый духовный сплав - двоеверие: древнерусского и греческого Православия»
     О «двоеверии» здесь уместно коротко остановиться особо, в связи с научными изысканиями последнего времени, (2):
     «...Длительное сосуществование дохристианских и христианских верований на Руси, имевших характер, то резкого антагонизма, то мягкого компромисса, привело к возникновению «двоеверия». Это нашло отражение, например, в обрядовой музыке, связанной с земледельческим и скотоводческим календарём...
      «Двоеверие» - явление конфликтное по самой своей сути. Оно вырази лось в переплетении праздников обеих традиций: Встреча весны – день Сорока мучеников, Велик день – Пасха, Похороны стрелы – Вознесение, Семик – Троица, Иван Купала – Рождество Иоанна Предтечи, Коляда – Рождество Христово...
     «Мозаичность», «перемешанность» современного мира свидетельствует о переживаемом кризисе, одного из переломных моментов истории. Надо отдавать себе отчёт в том, что не столько христианское Правосла-вие пробуждается и набирает силу на просторах России, сколько – архаика...
     К исходу тысячелетия своей христианской истории, Россия вновь может оказаться древневерующей, «неоязыческой». Неоязычество становится массовой религиозной формой сознания. Пока существует фольклор, мы ощущаем себя народом. Теперь всё чаще ставятся вопросы о том, какого Православия в нашей вере больше древнерусского или греческого? Что-то получается сегодня в ритуалах церковного служения, и слава тебе, Господи! Как справляли в народе на Руси испокон веков языческую масленицу и троицу, так и теперь справляют в храмах, добавились только новые формы церковных ритуалов. Это же факт. А что можно с фактами поделать? Живучи они: пережили крещение огнём и мечом, пережили гонения, а она жива и будет жить до скончания веков. А всё почему? Да потому, что всё это отражено в Циклах Мировой Драмы и повторялось бесконечное множество раз.
     Было возрождение цикла Всемирной Драмы, было процветание действий этой Драмы и происходило затем постепенное угасание до полной деградации и нового возрождения, подобно тому, как птица Феникс возрождается из пепла. Закон цикличности всех процессов в природе также незыблем, как и всемирный закон тяготения (гравитация), закон действия и противодействия, закон энтропии и другие. Закон энтропии любого процесса, в том числе и процесса Мировой Драмы, действует сам по себе до полного исчерпания потенциальной энергии и перехода её в кинетическую энергию. А дальше действует принцип подзарядки «батарейки» свежей энергией питания. В старом саду умелый Садовник вырубает старые, отжившие свой век деревья, когда в его недрах новый питомник начинает плодоносить и благоухает райский сад цветов. Но, прежде все-го, происходит преобразование самого человека, его сознания, обновление его духа.
   Прошлое уже в прошлом. Будущее создаётся днём нынешним и важно наполнить душу новизной и свежестью в каждое мгновение, наполнять питомник рая новыми цветами, плодами и неповторимым очарованием покоя. Рай обретённый – это чистота души, гармония, мир и любовь!..
     Мир некогда уже был золотым раем, а люди тогда были ангелоподобными, но впоследствии, человек вкусил грех от Древа Познания Добра и Зла и деградировал по закону энтропии, растрачивая свою невинность и чистоту, духовность и любовь.    
    Истина многогранна, познавая её только с одной, пусть даже с самой лучшей стороны, мы отказываем Истине в её полноте. Если, к примеру, считать, что все православные похожи друг на друга, то можно оказаться перед лицом загадки: кого называть православным, а кого таковым не называть? Например, эфиопы и армяне именуют свою веру и свою церковь православной, но греческое и русское Православие почему-то отказывают им в этом и считают армянскую и эфиопскую церкви  «дохалкидонскими» или «восточными». Выходит, что эфиопы или армяне, живущие в Западной Европе или в Америке, если судить по вере являются  «восточные». Но по сути-то оказалось, что эти конкретные эфиопы и армяне живут всё-таки на Западе, а не на Востоке.
    Более половины языческих праздников отмечается на Руси под колокольные звоны православных церквей, но создаётся видимость, что мы с язычеством ничего общего не имеет. Можно ли считать разумным такой подход? Факты, такая вещь, от которой голову в песок не спрячешь, подобно страусу, они всегда при наших дверях, как желанные гости. Давай заглянем в историю казачества, и мы сразу увидим тому немало примеров. В экспедиции покорения Сибири Ермаком Тимофеевичем, казаки возводили города с названиями Праведической традиции: Алатырь, Орск, Оренбург (грады Праотца, Оря), Омск (слышишь в нём: Ом, Аом, Аум). А теперь давай попытаемся ответить на вопрос: «Сам ли народ добровольно отверг древнюю веру Ведруссов?»
     В документах Владимиро-Суздальского музея сказано, что треть российских земель принадлежала прибывшим из Константинополя духовенству и его ставленникам. Монастыри превратились в крупнейших крепостников, а крепостные крестьяне обрабатывали им землю, выращивали и пасли скот. Князья русские и рады были бы вернуть себе часть утраченной страны, но этого уже невозможно было сделать. На Русь явились иностранные идеологи с наёмной дружиной князя Владимира и стали объезжать русские города, ломать многотысячелетние устои и насаждать выгодную им идеологию, и ставить во главе городов иностранцев. Исторические документы свидетельствуют, какое сопротивление этому оказывал народ, но явно люди не были готовы к такому предательству собственных князей. И всё это крещение огнём и мечом было совершено во имя Бога. Нужна ли была Богу такая кровавая жертва? Людям прививалась идея, что человек является рабом Божьим, тогда как древневедическая духовность утверждала, что человек, это любимое дитя бога. Любимые дети не могут быть рабами у любимых родителей по определению. В действительности Богу не нужны рабы, ему нужны возлюбленные дети!..
     Церковь преследовала старую языческую культуру и одновременно выступала против христианства римского образца, обвиняя её в вероотступничестве и, тем самым, раскалывая мир на два враждующих лагеря христиан. По-божески ли это? А ростовщическая деятельность монастырских и церковных духовников – это по-божески? А инквизиции с пытками и сжиганием людей на кострах (предание бескровной смерти), а выдачи индульгенций? А сколько в монастырских подвалах замучено людей, куда помещали неугодных, иначе мыслящих людей? Разве всё это не Богопротивные беззакония? Разве это по-божески?
     Необходимо наше покаяние перед своими предками, которых мы оклеветали, называя их «погаными язычниками» и предали их. Мы предали традиции и заветы наших отцов и матерей, их культуру, называя их пренебрежительно «язычниками», и, считая традиционным для Руси христианство, которая существует на Руси всего лишь одну тысячу лет и никак не подпадает под термин «традиционное». Нужно нам всем покаяться. Продолжая считать наших предков дикими, тупыми варварами, как это нам насильственно внушают наши заморские «доброжелатели» и доморощенные идеологи крепостного (рабского) права от «духовенства», мы предаём саму память об истинной, традиционной, доисторической  духовности нашего народа. Духовность эта была заложена нам в гены нашими давними предками. Не случайно так тщательно скрывают от нас культуру и традиции наших прародителей, поскольку легче управлять людьми, оторванными от родных корней и прививать им всё, что угодно, делая из них тупых, бездушных рабов».
     Саша и Николай протянули друг другу руки в знак полного взаимопонимания и оказания взаимопомощи в поиске Истины во всём её многообразии, гармонии и красоте.
               
                ТАМБОВСКАЯ ГОЛГОФА

Чтой-то солнышко не светит,
Над головушкой туман.
Ай, уж пуля в сердце метит,
Ай, уж близок трибунал.

Припев:
Эх, доля, неволя, глухая тюрьма,
Дубина, осина, могила темна.

Где-то чёрный ворон вьётся,
Где-то совушки кричат...
Не хотелось, а придётся.
Травку кровью орошать.

Поведут нас всех под стражей,
Коммунист взведёт курок.
На тропинке на овражьей
Укокошат под шумок.

Поведут нас всех огулом,
Отдадут команду: пли!
Чур! Не хныкать перед дулом.
Не лизать у ног земли.

Мы не пивом и не водкой,
(Коммунист, взводи курок!)
Самогоном зальём глотку
И погибнем под шумок.

Не к лицу нам покаянье,
Не пугает нас огонь.
Мы бессмертны – до свиданья!
Трупом пахнет самогон.
  (песня Тамбовских повстанцев)

 

Как Тухачевский душил газом Тамбовских крестьян

     Город Тамбов расположен между Волгой и Доном. Исторически население Тамбовской губернии складывалось из свободолюбивого люда: казаки, ратные служилые люди, мастеровые. Беглые крепостные люди с Тамбова не выдавались, как и с Дона. Земля издавна постоянно оборонялась от набегов крымских и азовских татар и других степняков, которые приходили сюда с дикого поля грабить, пленить и продавать в рабство местных жителей. Но люди выстояли и остались вольными крестьянами вплоть до 1918 года, когда новая власть, одержимая безумными идеями мировой революции не запустила сюда свои щупальца.
     После рейда кавалерийского отряда генерала Мамонтова в глубокий тыл Красной армии, тамбовские крестьяне получили от него оружие и боеприпасы и организовали своё активное сопротивление.
     Добровольческая и Донская армии, преданные своими союзниками потерпели полное поражение и с боями отступили: одна часть – к Чёрно-му морю, Новороссийску и Крыму; другая часть с боями отступила за Урал и далее к Приморью во Владивосток.
     На Дону и в воронежской губернии ещё оставались части Белой армии, они пробились к восставшим в тамбовской губернии, соединились с партизанами, управляемыми Союзом трудового крестьянства и совместными усилиями боролись за единую Россию, за созыв Учредительного собрания. Донской казак, хорунжий П.И. Матарыкин и вахмистр с Хопра И.С. Колесников привели в Тамбов к повстанцам 10 тысяч казаков. К ним присоединились мелкие группы солдат и офицеров Белой армии.
     На встрече в деревне Синие кусты Тологуевской волости, Борисоглебского уезда, Тамбовской губернии 33 белых офицера и 67 лидеров-повстанцев партизанских отрядов и народных дружин организовали «Совещание ста», где было принято решение об организации двух армий. В августе 1920 года началось русское патриотическое сопротивление уголовной власти большевиков. Первая Повстанческая армия состояла из 17 полков  (штаб расположился в селе Каменка, Тамбовского уезда)  – командующий полковник А.В. Богусловский. Командующим второй Повстанческой армией  был выбран поручик П.М. Токмаков (штаб расположился в селе Кибяки, Кирсаковского уезда). Третьей конной армией командующим выбран вахмистр И.С. Колесников (штаб расположился в селе Каменка, Тамбовского уезда). Создано было подразделение самообороны и два отдельных вспомогательных полка – Лебединский и Спасский.
     Повстанческое движение перекинулось на Воронежскую и на Саратовскую губернии. Повстанцы обратились к народу с Воззванием  «Воззвание союза трудового крестьянства» (оригинал документа хранится в ар-хиве Б.В. Сенникова). Листовки с «Воззванием» были распространены по всей стране.
     «Друзья и братья, все русские люди! Мобилизованные крестьяне и рабочие! Пора нам всем проснуться, довольно нам всем слушать нахалов-коммунистов и террористов, угнетателей всех трудящихся людей. Присоединяйтесь к нашим народно-партизанским полкам. В этом только одном наше спасение и всего народа России.
     Долой палачей-коммунистов – предателей Родины!
     Да здравствует избранное всем народом страны Учредительное собрание!
     Да здравствует наша Единая и Неделимая Россия!»
     Союз трудового крестьянства Тамбовской губернии.
     Это воззвание Тамбовских повстанцев воздействовало на умы, принудительно мобилизованных в Красную армию русских крестьян и рабочих, которые не желали воевать против своего народа за интересы предателей-иноверцев. Требовали от своих комиссаров, чтобы они переходили на сторону повстанцев. Развернулись повстанческие движения в Сибири. Была выработана программа «Союза трудового крестьянства», в котором были предусмотрены такие положения: Равенство всех граждан без диктатуры пролетариата; прекращение гражданской войны и установления мирной жизни и добрососедских отношений со всеми иностранными государствами; до созыва Учредительного собрания установить временную власть на местах и в центре; свобода слова, печати, совести, союзов и собраний; организованные добровольческие отряды дол-жны действовать до созыва Учредительного собрания в стране.
     В Москве была создана чрезвычайная комиссия во главе с Дзержинским по борьбе с «бандитизмом». На борьбу с повстанцами были брошены все имеющиеся военные силы. Командующему штабом второй партизанской армии Антонову передали письмо от Дзержинского, в кото-ром ему было предложено разоружиться в обмен на амнистию. На это ультимативное предложение большевиков Антонов ответил письмом:
     «Я был довольно удивлён, когда получил ваше письмо. Какое оружие вы хотите получить от нас? То, которое добыто нами у вас ценой нашей крови? Для защиты нашей жизни и нашего имущества от вас – насильников, разбойников и самозванцев. У вас хватает наглости называть нас «бандитами». Оглянитесь вокруг, что вы натворили за то короткое время, как самозвано захватили власть. Таких извергов, как вы, ещё никогда не видела земля наша. Это ваши приёмы: грабежи и убийства, вы хамы и самозванцы, залили всю нашу землю невинной кровью тружеников России. И у вас хватает наглости называть нас «бандитами»? У кого мы отняли имущество? Тронули мы хоть одним пальцем старика, вдову, ребёнка? Нет, мы не тронули. А вы, коммунисты, вампиры и кровососы, делаете вид, что не знаете, за что мы боремся против вас?
     Прошу прислать двух или трёх представителей от вашей Красной армии, пусть они сами убедятся, кто есть кто. Но если вы по-прежнему будете в деревнях и сёлах убивать семьи наших народных партизан и их детей и жён, от нас вам пощады не будет.
     А. Антонов.  (Архив Б.В. Сенникова)
     В марте 1921 года в Кронштадте восстали «Красные военморы», бывшие недавно опорой Советской власти. Матросы, перебив своих командиров и комиссаров, обратились к народу с призывом свергнуть Советскую власть. Восстание матросов Советская власть подавила с невидан-ной жестокостью, расстреливая их тысячами в Кронштадте, там же, где ещё недавно в 1917 году матросы расстреливали своих адмиралов и офицеров. Теперь вот настала их очередь быть расстрелянными. Многие тысячи трупов волны Балтийского моря выкинули на берег Финского залива, а других унесло к берегам вновь образовавшихся государств в Скандинавии. Оставшихся в живых, коммунисты отправили к Белому морю, в Пертолинский лагерь смерти, где за два-три месяца они вымер-ли от голода, холода и произвола лагерной охраны.
     Ленин и Троцкий приняли решение отправить в Тамбов «героя  Кронштадта» М.Н. Тухачевского, который только что потопил в крови «военморов». Шестого мая 1921 года Тухачевский прибыл в Тамбов с директивой Ленина-Троцкого: «Покончить с Тамбовскими повстанцами в течение одного месяца любыми способами...»
     В Тамбов прибыло несколько красных кавалерийских дивизий и девять бригад пехоты, шесть бронеотрядов на автомобилях которых были установлены крупнокалиберные пулемёты, девять артиллерийских бригад с множеством батарей, два отряда сапёров, два отряда автоматчиков, вооружённых первыми русскими автоматами, химический полк и пять химотрядов на вооружении которых находилось химическое оружие.
     Повстанческая армия вступила в бой с противником, численность которого превосходила их десятикратно. Повстанцы считали, что лучше погибнуть в бою, чем жить под игом большевизма. В бой вступили все Тамбовцы, от мала - до велика. Даже женщины, старики, дети и старушки. Тогда-то впервые и окрестили большевики повстанцев «тамбовскими волками» и отсюда пошла, гулять пословица: «Тамбовский волк тебе товарищ».
     Заполыхали деревни и сёла, зажжённые карательными отрядами поджигателей. Большевистские газеты взахлёб печатали списки сожжённых и уничтоженных русских деревень и сёл, которые они окрестили «бандитскими гнёздами». Однако справится с восставшим народом, Тухачевской армии не удавалось, и «прославленному» командарму ничего не оставалось, как применить против непокорных крестьян удушливые и отравляющие газы – средства массового уничтожения людей, которое было запрещено использовать  международной конвенцией. Но что «героям-коммунистам» запреты каких-то там конвенций, если любимая партия большевиков сказала: «Надо!..»)
     Приказ командующего войсками Тамбовской губернии № 0116/оперативно-секретный,     г. Тамбов, 12.06.1921г., (архив Б.В. Сенникова)
     Остатки разбитых банд собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей. Для немедленного очищения лесов, приказываю:
1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывая, чтобы облако удушливых газов распространялось по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось;
2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалис-тов;
3. Начальникам боевых участков настойчиво и энергично выпол-нять настоящий приказ;
4. О принятых мерах донести.
     Командующий войском - Тухачевский
     Начальник штаба войска – Какурин
     Сторонники Советской власти долгое время утверждали, что приказ Тухачевского не был проведён в жизнь. Но как, в таком случае быть с другими приказами, телеграммами, рапортами, донесениями, которые неоспоримо подтверждают, что приказ этот был неукоснительно исполнен на всей территории Тамбовской губернии, благодаря чему и было сломлено сопротивление восставшего народа.
      В деревнях и сёлах коммунисты организовали ревкомы, по выявлению семей партизан и отправляли их в специальные концентраци-нные лагеря вместе со стариками, женщинами и детьми.

     Телеграмма    Товарищу Тухачевскому, Москва, 20.06.1921 г.
(архив Б.В. Сенникова):
     «Главком приказал срочно выслать в распоряжение губернского командования 5 химических бригад с соответствующим количеством баллонов с газами для обслуживания боевых участков».
     Помощник начальника штаба РККА   Шапошников

     Рапорт  20.08.1921 г. (архив Б.В. Сенникова): «Дивизион Заволжс-ких артиллерийских курсов, при операции в районе озера Рамза, из-расходовал 130 шрапнельных, 69 фугасных и 79 химических снарядов».   Нач. отд. Заволжского дивизиона арт. Курсов Михайлов
 
    Донесение  22.08.1921 г. (архив Б.В. Сенникова): «Артиллерийская бригада Заволжского В.О., в бою с бандитами израсходовала 160 шра-пнельных, 75 фугасных,85 химических снарядов».
    Начальник арт. бригады (подпись неразборчива)

     Донесение   23.08.1921 г. (архив Б.В. Сенникова): «Дивизион 22.08.1921 г. в 8/00 выступил из села Инжавино в село Карай-Салтыково. После небольшого привала и отдыха, в 14 /00 в направлении села Кипец, заняли позицию. В 16/00 открыли огонь по острову на озере (в 1,5 версты северо-западнее села Кипец). Дивизионом выпущено по острову 65 шрапнельных снарядов, 49 – фугасных и 50 – химических.
     После выполнения своей задачи дивизион в 20/00 снялся с позиции и возвратился ночью в село Инжавино».
     Командир Белгорускин, артиллерист Нечаев

     Из докладов видно, что химическое оружие применялось постоянно, начиная с июня 1921 года  вплоть до осени 1921 года.
     В заголовках газет пестрели: «Губерния объявлена на положении
 Кронштадта. «Мы уничтожаем семьи бандитов – они должны отвечать за них».
     В приказе № 130, 7.07.1921 г. (архив Б.В. Сенникова) предписывалось убивать население восставшей губернии, семьи отправлять в концентрационные лагеря. Рекомендовалось брать заложников, а потом расстреливать, причём перед расстрелом их заставляли расписываться в списках против своих фамилий.       
          Народ не хотел сатанинской власти. Сама Тамбовская губерния была упразднена и восстановили её только в 1937 году, уже как Тамбовскую область. Многие русские сёла были стёрты с лица земли.
     После подавления сопротивления в Тамбовской губернии коммунисты приступили к «зачистке». Зачистки большевиками осуществлялись в основном силами чекистских подразделений: китайцами и прочими «интернационалистами». По распоряжению ВЦИК РСФСР и приказу командующего войсками Тамбовской губернии Тухачевского, были созданы концентрационные лагеря для семей повстанцев, сами повстанцы были поголовно истреблены. По приказу Тухачевского детей школьного и дошкольного возраста отделяли в концентрационных лагерях от матерей.
     Интересно знать, что думал Тухачевский, подписавший постановление № 116 от 23.06.1931 г., когда его самого и его приспешников в 30-х годах повели на расстрел? Вспомнили они тогда тех, кого по их приказу расстреливали и травили газами?
     Полномочная комиссия ВЦИК РСФСР Тамбовской губернии по борьбе с «бандитизмом». Постановление № 116 от 23 июля 1921 года.
     «В намеченные особо опасные «бандитские» районы Тамбовской губернии, по прибытии в них особых частей, вся данная волость оцепливается войсками. В ней вводится осадное положение. Берутся заложники из числа наиболее видных людей: священников, учителей, фельдшеров и т.д. Затем, собирается волостной сход, на котором зачитывается приказы №№ 130 и 171, а также приговор этой волости. Всем её жителям даётся два часа на выдачу, скрывающихся бандитов,  их семей и оружия. Всё население ставится в известность, что в случае отказа в выдаче, все заложники будут расстреляны.
     Если через два часа не будет выдано оружие и всё о чём идёт речь, то опять, повторно собирается сход и на глазах его участников производится расстрел заложников. И всё начинается сначала и так до тех пор, пока не будут выданы все - о ком идёт речь. Все оставшиеся в живых пропускаются через опросные комиссии, за отказ дать ей сведения – расстрел на месте. В это время всякий выход и вход в волости запрещён».
     Председатель полномочной комиссии ВЦИК РСФСР  В.А. Антонов-Овсенко;  Командующий войсками Тамбовской губернии  М.Н Тухачев-ский.
   Крестьян расстреливали все кому не лень: чужеземные солдаты-наёмники, красноармейцы, чекисты, ревкомы, командиры, дознаватели в силу своего «пролетарского чутья», политкомиссары тройки, ревтрибуналы и вообще всякий, кто пожелал сделать это ради своего развлече-ния.
     Концентрационные лагеря были переполнены детьми, в том числе и грудными, женщинами и глубокими стариками. При этом в лагерях не кормили, и они умирали от голода, холода, болезней, террора. На смену умершим узникам пригонялись новые жертвы. В лагерях люди попросту сходили с ума. Разумеется, что большинство архивов было уничтожено во время Советской власти. А сколько было того, что не вносилось ни в какие документы. По словам Тамбовского чекиста Тольдина: «Для расстрела нам не надо было никаких документов и допросов, а также подозрений, а тем более делопроизводств. Мы, находим нужным расстреливать, и расстреливаем». Вот и всё. Чего ещё проще? Ну, можно ли этих выродков считать людьми? Какой же надо быть нечестью, что делать это во имя бредовых идей о мировой революции...
     Но всё тайное становится явным. Вот с чего начиналось строительство «светлого будущего» мирового пролетариата. История хоть с трудом, но донесла до нас документы о направленных в Тамбовские лагеря детей – ни имён, ни фамилий, только общее число жертв. В одном документе числится 850 человек, в другом – 563 человека, в треть-ем – 490 человек, - дети повстанцев, школьники и дошкольного возраста. Подобный документ есть у Тамбовского историка, в нем число детей 400 с лишним человек. Кто они, из каких сёли деревень – неизвестно.
     А вот в одном из таких этапов было изъято 23 человека и здесь о них имеется больше сведений. Все они были расстреляны по постановлению особого отдела полномочной комиссии ВЦИК РСФСР, как участники восстания (вы слышите, люди, по постановлению особого отдела...). Это постановление подписано начальником особого отдела Полномочной комиссии Турунбергом и его заместителя Рубинштейном (какая музыка-льная фамилия). Все дети были из разных населённых пунктов. Списки их фамилий сделаны разными чернилами. Вот они:
     Нечаевская волость: Кочергин Георгий Васильевич, 15 лет; Беляев Василий Яковлевич, 16 лет; Кирилов Тимофей Васильевич, 13 лет; Житенев Фёдор Васильевич, 15 лет; Татушкин Тимофей Павлович, 16 лет; Мордвинов Владимир Иванович, 15 лет; Ивановский Сергей Васильевич, 16 лет; Борисов Архип Иванович, 16 лет; Рассказов Егор Степанович, 15 лет;
     Далее список расстрелянных мальчишек продолжен другими чернилами и другими почерком.
     Деревня Коптеево – Сотников Алексей, 16 лет; Сотников Яков, 16 лет; Степанов Алексей, 16 лет; Стемахов Михаил, 14 лет.
     Далее список продолжен другой рукой.
     Село Новое Спасское – Яковлев Дмитрий, 16 лет; Безуглов Степан, 15 лет, Лапунов Ефим. 13 лет.
     Далее список продолжен другой рукой – Рассказов Степан Иванович – 15 лет;
     Далее список продолжен двумя различными почерками, последний написан химическим карандашом.
     Деревня Буровка - Бескринский Иван Сергеевич, 16 лет; Воскресенс-кий Леонид Семёнович, 14 лет;
     Село Алексеевка – Андреев Иван Семёнович, 16 лет, Тетёркин Фёдор Степанович, 15 лет; Шляпин Андрей Егорович, 15 лет; Войнов Алексей Николаевич, 14 лет.
     Как сегодня заявляют наши правители, нам раскаиваться не в чем, никто не забыт и ничто не забыто. Ну вот, вспомните, пожалуйста, и об этих детях святой Руси, казненных большевистскими идеологами диктатуры пролетариата.
     В Казанском монастыре города Тамбова круглосуточно шли массовые расстрелы пленных повстанцев, правили кровавый бал Турунберг и Рубинштейн, там были расстреляны и эти мальчишки (коммунисты на-зывали таких детей «мальчиши-плохиши»).
     Две машины-душегубки возили из уездов на берег реки Цны задохнувшихся в них людей. Где их закапывали вместе с расстрелянными.
     24 июня 1999 года жители Тамбова в областном центре у Казанского монастыря, на месте массового захоронения повстанцев поставили мемориальную доску. Через две недели, как говорят очевидцы, пришла машина в сопровождении усиленного наряда милиции (для охраны этих уголовных преступников), сняли мраморную доску, собрали цветы, венки и увезли в неизвестном направлении. На вопрос депутатов городской думы «Кто взял мемориальную доску?» - все уровни власти ответили, что не отдавали распоряжения убирать памятную доску.
     24 июня 2000 года на этом же месте у Казанского монастыря был поставлен памятный знак жертвам крестьянского восстания на деньги собранные у простых людей. Этот памятник был освещён русской Православной церковью. Этот памятный знак простоял около года и был украден в ночь под первое мая 2001 года. За неделю до этого события по областному радио выступил депутат областной думы КПРФ, некий Чанцев, который заявил, что он не потерпит этого памятника в городе.
      Правительственные органы отказались взять у граждан заявление по поводу этого вопиющего акта вандализма. Однако, после того как жу-рнал «Посев», 2001 г., № 7 опубликовал по этому поводу статью, прокурор области Тамочинник распорядился открыть следствие, которое вскоре было закрыто, так как похитители не были найдены.
     В 2002 году терпеливый народ Тамбова вновь установил памятник жертвам крестьянского восстания на средства, собранные народом. Раздаются голоса коммунистов-последователей верных Ленинцев-Сталинцев, что лучше бы поставить общий памятник и павшим восставшим и павшим карателям. Хорошенькое дело предлагают коммунисты, однако, соорудить памятник палачам и жертвам на одном постаменте это уже слишком. Нормальные люди не возьмутся за художественное оформление предлагаемого монумента? Не принято в нашем народе ставить подобные памятники. Как можно ставить памятник, к примеру, палачу Юровскому, расстрелявшему всю царскую семью, включая детей и жену русского царя? Патриотам Белого движения и оберпалачу Дзержинскому, продавшему вместе с Лениным и Троцким Россию за 30 серебряни-ков. В Православной Руси не принято одновременно служить и Богу и дьяволу.

                КАЗАЧЬИ ДУМЫ

     Тихо падает снежок на берег Дона и на шаль казачки молодой; проводи меня, красивая, до клёна, здесь у Дона попрощаемся с тобой. Юный месяц засмотрелся на звезду, серебрит станицу чистым серебром... Кто накликал к Дону красную беду? Кто задумал расказачить тихий Дон?
     На землю спустились, словно лебеди снега; в степи метут студёные метели... А на синих ветрах, высоко в небесах – песни Дона подковы запели...
     Как могли, мы защищали степи Дона, насмерть бились с сатанинскою ордой; знать, судьба такая, чтобы нам у клёна расставаться, светлоокая, с тобой...

 
Эмиграция первой волны

             
       От эпопеи белого казачьего сопротивления времён гражданской войны (первый казачий Сполох) до второго казачьего Сполоха (войны казачества с большевизмом и одновременно с немецким фашизмом - 1941-1945 годов), когда казачество Дона оказалось в ситуации, как говорят в народе: «Между молотом и наковальней», прошло двадцать лет. Приступить ко второму казачьему Сполоху, минуя целое поколение «Казачьего царства на колёсах», автор счёл непозволительным. В то же время, жизнь белого казачества этого периода в эмиграции была столь многогранной, что казалась не поддающейся охвату, а о красных «казаках» не только писать, но и говорить не хочется.
     Двадцатилетний период легендарной былинной эпопеи белого казачества (с1921 по 1941гг.) мне помогла вызвать к жизни случайная находка. Впрочем, в таких вопросах случайностей не бывает, это вполне закономерное явление в логической связи событий. В одном из казачьих архивов, мне попались рукописи, Донского казака, Николая Альникина (Бориса Незлобина), поэта, непосредственного участника событий грозовых лет освободительной войны против большевистско диктатуры, за свободу и независимость Дона. Николай Альникин был в рядах отступающей Донской армии от берегов Дона и Кубани, от высот Кавказа, от равнин северной Таврии и Крыма – до «сидения» в лагерях беженцев, в закопчённых бараках и землянках. Где много лет он лелеял в своём сердце надежду на возможное скорое возвращение к отчему краю.
    Большая стопка рукописи Николая Альникина была перетянут бечевкой; листы сильно пожелтели от времени, тронула их и прожорливая моль и клейкая паутина, и пыль, но их можно было прочесть. Особенно интересным материалом, как мне показалось, были его «Песни о Роди-не», записанные в походных условиях на отдельных листках и в объёмистых тетрадях в строго хронологическом порядке. Мне представляется возможным, осветить здесь только часть рукописи, о судьбе патриотов Дона в изгнании, на чужбине. В кратком своём вступлении на первой странице рукописи Николай Альникин обращается к читателю со словами: «Мои рифмованные грёзы-мотыльки о Родине, грустные казачьи думы и песни о родных станицах на чужбине. Без всякой литературной претензии, но исключительно, как «сувенир» для друзей и соратников, которые ещё не забыли Дона и его станиц, которые ещё помнят грустные беженские лагеря, наши нелёгкие шаги на чужбине». Вот они эти грёзы-мотыльки о Родине, о тихом Доне:

                * * *
     Ой, да ты подуй, подуй, ветер низовый; ты надуй, надуй тучу грозную. Принеси на Дон с моря чёрного из чужих сторон дорогих гостей.
     Принеси ты их грозной тучею – казаков лихих на степной простор. Забурлит волной тихий Дон седой и в последний бой смело выступит;
     Сбросим цепи мы, цепи рабские, сгинет царство тьмы нечестивое; Ты надуй скорей, ветер низовый, с голубых морей тучу грозную...
2.08.1920г., Северная Таврия

                * * *
     Растаял лед, но слышит Дон сильней: его железная сжимает цепь, и огласилась женским плачем степь, и сжалось сердце старика больней...
     И понял Дон, что он порабощён, что изгнаны сыны его в чужбину врагом, пришедшим с северных сторон, и впал старик в тяжелую кру-чину.
     Грустит, покинутый - о сыновьях... И день, и ночь о них он вспоминает. Казачка–мать является в слезах и горькую печаль с ним разделяет.
     Они зовут ушедших сыновей; их с юга ждут и днями, и ночами; и молятся за изгнанных детей, и любящими к ним летят сердцами...
     Друзья, вы слышали, как иногда, когда наш полк от битвы отдыхает, как будто степь вдали всю ночь рыдает, иль будто зажурчит в ручье вода?.. Или в степи на отдыхе от битвы, не чудится ли вам в ночной тиши, высоко в воздухе напевы слышишь ты, не слышный ухом, слышный для души?
     Не степь, друзья, рыдает то вдали, журчит и молится не степь ночная, - то плачут матери родной земли, то Родина зовёт нас, изнывая... То Дон всё ждёт изгнанников-сынов, закованный, то он журчит печально, - то дети шлют молитвы за отцов, - то молится наш край многострадальный.
     Молитесь там, в отчизне!.. Близок день – мы праздник принесём освобожденья, - и ни одна тогда невзгоды тень не омрачит родимые селенья!.. Железные оковы сбросит Дон и снова заликует многоводный; исчезнет навсегда кошмарный сон на Родине воскреснувшей, свободной!..
3.08.1920 г., Северная Таврия

                * * *
     Далёко позади остались степи Дона, родные хутора, станицы, курени... Все сердцу близкие: старушки, дети, жёны, - на произвол судьбы осталися одни. Как же это, братцы, как это, Донцы: на произвол судьбы осталися одни?..
      Мы уходили с тайною надеждой вскоре с победой возвратиться к милым очагам... Чрез горы и леса мы добрались до моря. Восстали против нас и люди, и природа: зелёные – навстречу, красные нам вслед; налево – горы, лес, дожди и непогода, а справа море тысячи сулит нам бед...
     Со всех сторон нам гибель угрожает... нам душно, как в тюрьме, в ущельях этих гор... Далёко тихий Дон и он теперь не знает, какой выно-сит рок над нами приговор – нам душно здесь, в горах, нам тяжко на чужбине... Душа на волю просится из этих гор; истосковались по  степям мы, по равнине, где бесконечный вкруг тебя лежит простор...
     Все наши помыслы о Родине далёкой; мечтаем мы во сне и наяву о ней; страдает без нея душа в тоске глубокой. И грудь сжимается тоскливей и больней.
Сентябрь 1920 г., в горах Туапсе.

                * * *
     Мы не изменники Руси на нас клевещут: мы в жертву Родине отдали, что могли; Любовью нежной к ней у нас сердца трепещут... но вот уходим мы теперь на край земли... Чтоб пламенно любить её и там, родную, свободу обретём, коль счастье не нашли... Её мы выстрадали здесь за Русь святую, уходим, пожелайте нам счастливого пути...
     Оставшиеся братья также вскоре за нами двинутся по нашим же следам... Ведь мир велик, в безбрежном мировом просторе найдется уголок пристанище всем нам!.. И всюду будем ждать заветного мгновенья, когда потребует к себе Отчизна нас. На зов ея мы двинемся без замедленья... Счастливый путь! Прощайте, братья! В добрый час!..
18.04.1921 г., О. Лемное

                * * *
     За морями, за океанами, за решёткою за железною, глубоко под степными курганами сокрыто моё счастье нежное. Не пускают к нему волны могучие, не сломать мне решётки железные; улетели порывы кипучие, далеко степи родные, безбрежные...
     Обессилила ты меня, чужбина, общипала ты мои крылья; безысходная ты, моя кручина. Разбиваешь все мои усилья. Но я чувствую: растут во мне силы; ещё я не отжил своей жизни... Разыщу я удел мой милый на курганах степных в отчизне!..
16.02.1922 г., Болгария

                * * *
     Замолчи ты, сердце не любившее, не терзай ты мне больную грудь мою... Не зажечь тебе огня застывшего, погашенного в родном краю.
     Перестань ты ныть, давно разбитое: не для жизни ты и жизнь не для тебя; жизнь моя, слезами вся промытая, пролетит бесцветно, не любя...
     Замолчи, не мучь меня, изгнанника; бесталанное не дашь ты счастье мне, лишь безвременно сожжёшь ты странника, и само сгоришь на вспыхнувшем огне...
15.02.1922 г., Болгария
 
                * * *
     Загудели, зазвенели по церквам колокола, беспрерывно льются трели, ночь прошла. Этот мощный, этот властный, но чужой, не русский звон, мне напомнил край прекрасный – тихий Дон.
     Реют в воздухе, как птицы, звоны с раннего утра... вспоминаются станицы, хутора. Вспоминаются другие звоны, там, в родной земле... Что-то с вами, дорогие, там – в Цимле?..
     В этот праздник на чужбине, лишь одна смущает тень: как-то встретили вы ныне этот день? Этой ночью, как бывало, вы стояли ль по церквам? Что сегодня подсказало сердце вам?
     С каждым годом в вашей жизни радость меньше и бледней... Боже, дай моей Отчизне светлых дней!  Милость пусть войдёт Господня на родимую страну, - пусть легко вздохнут сегодня на Дону!..
18.02.1922г., Болгария               
                * * *
     Стучит, гремит по наковальне тяжёлый молот, но грудь сжимает всё печальней тоска и голод. Весь день с утра гремят лопаты, и долбят кирки. На нас – лохмотья и заплаты, в лохмотьях дырки.
     Весь день с утра до поздней ночи, мы у работы; мы выбиваемся из мочи и ждём субботы. Проходят дни, недели, годы, - всё нет просвета, уже-ли новые невзгоды сулит нам лето?
     Несёт ли новые хожденья по заграницам? Или готовит возвращенье к родным станицам? Идём мы ощупью в обломках к грядущей жизни, и только светит нам в потёмках любовь к Отчизне.
6.03, 1922 г., София

                * * *
     Вы думаете – умирать ужасно, и с жизнью расставаться жаль? Отбросьте предрассудок ваш напрасный и страх ваш, и печаль. Всё это выдумки людей, поверьте и предрассудки эфемерных слов. Нет, не боюсь я безглазой смерти: я к ней всегда готов.
     Окончу я житейский путь короткий далёко от родной страны: больная грудь надорвана чахоткой, и дни уж сочтены. И если я пред смертью одинокий, в душе почувствую печаль, - тебя, мой край, печальный и далёкий, тебя мне только будет жаль.
     Я лишь о том с печалию минутной перед кончиною вздохну, что похоронен будет бесприютный мой прах не на Дону. Не жаль ни жизни мне, ни юной силы, - нет, не о них душа болит!  Но что моей заброшенной могилы никто и никогда не навестит...
7.03.1922 г., София
                * * *
     Если б не эти вот горы, если б не бурное море – видели б Родину взоры, в сердце бы не было горя... Если б не буря – ненастье, да не людская бы злоба – жили б мы в мире да счастье в милой Отчизне до гроба.
     Если б... и так вот без края тянутся дум вереницы, сердце, тоской надрывая, к вам, дорогие станицы. К вам, ненаглядные степи и вековые курганы... Давят и душат, как цепи, эти немые Балканы...
     Волны сердито гуляют мрачного чёрного моря, нашего горя не знают, - что им до нашего горя?! Видели б Родину взоры, в сердце бы не было горя, если б не эти вот горы, если б не бурное море...
      10.03.1922 г., София

                * * *
     Весна. В цвету стоят деревья. Зазеленело всё травой. Цыганский табор для кочевья собрался шумный и живой. Сияет солнце в небосклоне, а у подножия горы раскинут табор. Бродят кони, дымят меж бричками костры.      
     Меня, скитальца потянуло из душных улиц на траву, где даль безбрежная заснула – туда, за эту синеву. Мне захотелось, как лекарства от наболевших в сердце ран, изведать нового мытарства под беззаботный шум цыган...
25.04.1922 г., София
                * * *
     На заре моей недолгой жизни, там, в далёкой, сказочной стране, много золотых видений было мне. Все они настойчиво манили, точно брызги золотистой пыли, раскалённые в пылающем огне.
     Сердце юное в груди пьянело, и скорей хотелося – за дело, в неизведанные дали – напролом! Напрягал я все свои усилья, только ждал: вот-вот окрепнут крылья, и взлечу над миром я орлом.
     Крепли не в часы – в минуты крылья, с них спадали медленно бессилья; и решил, нетерпеливый, я – порву!..  И взлетел. Внизу остались крыши, лес, луга, - а я – всё выше, выше, ближе к солнцу, глубже в синеву.
     Был тогда я молод, безрассуден и не мог рассчитывать, как труден в небо синее, навстречу солнцу взлёт... Обгорели молодые крылья, я, разбившийся, лежу в бесилье; высь бездонная меня уж не зовёт. На заре моей недолгой жизни, там, в далёкой, сказочной отчизне, мне видения являлися не раз... Обездоленный теперь я и бескрылый, ожидаю тщетно рай свой милый на чужбине, плачу я сейчас...
7 июня 1922 г., София
                * * * 
     Там, за горами, за синей далью, в станице милой, одна ты в храме стоишь с печалью старушкой хилой. Ты вся седая, ты вся в морщинах, ты вся терпенье, но всё ж, родная, Творцу за сына ты шлёшь моленье.
      Любовь и вера не оскудели в груди иссохшей; им ест ли мера!.. К какой шёл цели твой сын усопший? О жизни вечной в упокоенье молись, родная. В любви сердечной ты примиренье найдёшь, страдая...
      В морщинах милых печаль сотрётся, пройдут напасти. Но я – не в силах!.. И сердце рвётся моё на части... Прости, родная, моё бессилье, мой страх без меры... Лишь ты, святая, имеешь крылья - любви и веры!..
15.06.1922 г., София

                * * *      
     Я бросаю свой вызов Богу прямо в высокое Его небо: «Много сокровищ у Тебя, много – а Ты не даёшь нам хлеба!.. Я смеюсь над солнечным светом: «И Ты издеваешься над нами! Для того ль Ты нас греешь летом, чтоб зимой схоронит под снегами?!»
     Я кричу земле расцвеченной: «Ты всё нежишься на мировом погосте? А мы все голодны, изувечены, - остались: кожа да кости!..» И кричу я, надрываясь в пространство: «Злодеи! Обжоры, бездонные бочки!.. Теперь я вижу ваше подлое хамство, голубенькие, узорчатые цветочки!..
17.07.1922 г., София

                * * *
     Взвился птицей в поднебесье мой мотор; подо мною густолесье склонов гор. Мир остался подо мною там, внизу; здесь я чувствую родную бирюзу. Выше, дальше улетаю к небесам; Всё постиг я - и не знаю кто я сам... Мчуся бешено навстречу вам, миры.. Сторонитесь, изувечу, раскалённые шары!..
     По бескрайностям бездонным я парю; пусть на солнце раскалённым я сгорю!.. Не страшуся я, горячий, и сгореть: Лучше ведь, чем по-собачьи умереть!
  3.07.1922 г., София

               

               * * *
     Расскажи, мой друг, хоть во сне ты мне, как живёшь одна ты в родной стране? Дивной грёзою мне блесни сюда, путеводная ты моя звезда.
     Ветерок чуть-чуть шелестит листву, - не твою ли здесь слышу я молву? Облака вверху с яркой синевой всё рисует мне образ милый твой.
     А года не ждут, - как стрела летят, - счастья нашего, видно, не хотят... Всюду тьма царит непроглядная... Появись, приснись, ненаглядная!..
9.07.1922 г., София


                * * *
     С гор Балканских в Цимлу дорогую, после долгих и тягостных лет, всем, о ком на чужбине тоскую, посылаю горячий привет.
     Вечерком иногда, на досуге, там, в далёкой родной стороне, позабывши печаль и недуги, вспомяните добром обо мне.
     Шлю поклон я тоскующей маме, вам, родные мои и друзья... Далеко от Цимлы, за горами, каждый час вспоминаю вас я.
     Знаю, трудно одним вам живётся: ваш удел и тосклив и жесток; непосильным трудом достаётся вам нерадостный хлеба кусок... Но не вечны печаль и невзгоды: после тьмы наступает рассвет, - пронесутся тяжёлые годы, как кошмарный, болезненный бред.
     Не забудьте меня, дорогие, там, в родной постаревшей Цимле, скоро снова я буду в России, на казачьей родимой земле!..
г., София

                * * *
     Плещется в дюны песчаные мрачный прибой, в дали гляжу я туманные, с скорбной мольбой. Пеною волны покрытые бьют всё и бьют... Думы, давно позабытые, снова встают...
     Что это? Уж не оттуда ли звуки дошли? Отзвуки воскреснувшей удали слышу вдали... Нет, - это с новою силою вал набежал; песнею берег унылою вдруг задрожал.
     Снова волной кучерявою море гремит; сердце тоскливой отравою больно щемит. Море кругом безучастное – море одно... Гаснет надежда напрасная... грустно... темно...
3.09.1022 г., София

                * * *   
     Да где же все сокровища души, что я копил годами так упорно? В ней жуткое молчание тиши, в ней пустота одна, в ней сумрак чёрный.
     Куда девались из груди мятежной - надежда с верю в свою звезду? В тоске моей безмолвной и безбрежной, былой отрады сердцу не найду.
     Что сталось с вами, радужные грёзы? Вас унесли мятежные года... И набегают на глаза мне слёзы, и мысль встаёт: всё скрылось навсегда...
18.09.1922 г., София
                * * *   
     Во все концы – куда не погляди – простор бескрайний; растет и ширится восторг необычайный. Она живёт немереная даль, века без счёта; своя у ней и радость, и печаль, своя забота.
      Земля и небо, солнце и трава мешают краски... А в воздухе – ни звуки, ни слова – степные сказки. Не эта ль даль подобная мечте, с её безмерьем, внушила нам любовь к любимой простоте, к родным поверьям?..
     Не потому ль свобода казаку святее жизни, и носит по миру тоску он по отчизне? Простор степей нас издали манит, нам мир весь тесен... Лишь иногда пред нами воскресит простой, но милый наш казачий быт – напев родимых песен.
Май 1924 г., Париж    
                СМРАДНАЯ РЕКА

 Пусть льётся смрадная река,
Грозя народам потопленьем,
Я говорю через века
С грядущим новым поколением.

Оно оценит и поймёт
Порыв наш пламенный и смелый,
И вслед за нами в бой пойдёт
За наши старые уделы.

Оно полюбит древний быт
Святой страдальческой России,
И снова храмы воскресит
Для Православной литургии.
Сергей Бехтеев, державный поэт, казак Донской, (1933, «Внукам»)

 
Разрушение Храма Христа Спасителя


     Казаки, в неравной схватке с большевиками-богоборцами, после ожесточённых сражений  вынуждены были отступить от берегов Дона и Кубани, через равнины Таврии и Крыма выйти к Керчи и отправиться по Чёрному морю на пароходах в чужие края изгнанниками. Гонимые казаки, восходили на пароход, как с Креста на Крест. Они испытали унизительные «сидения» в лагерях в голоде и холоде, жили в закопчённых бараках и землянках, выполняли тяжёлую работу по строительству дорог и жилищ. Но истребить казачество, как замыслил Ленин и Троцкий, им не удалось. Казачье зарубежье постепенно укреплялось в разных уголках мира, сохраняя свою самобытную культуру, обычаи, веру, обряды, казачьи песни, пляски и боевой дух.
     - Мы не станем впадать в крайнюю степень уныния, - говорили казаки, оказавшись на чужбине, - наше «Казачье Царство на колёсах» после странствий и скитаний на чужбине, вернётся в свои родные места, как возвращаются птицы из дальних стран, когда заканчивается зимняя стужа. Это за грехи наши тяжкие, за отступничество от веры, даёт нам Господь испытание. Примем же это, как очищающее душу и сердце благо. Сохраним наши силы, закалимся и сплотимся крепче в казачьем кругу зарубежья и в урочный час вернёмся к Отчизне, когда она нас призовёт. А пока молитвами и песнями будем очищать душную атмосферу над нашей Родиной. Мы уходим, чтобы снова вернуться к родным казачьим куреням, к родному Дону и Кубани, к Таврии и Крыму, к Дунаю и низовьям Волги. Пусть не сразу, но обязательно вернёмся, как уже было в стародавние времена. Мы, казаки особый народ, потомки древнего колена воинствующих славян. Куда бы не раскидала нас нынче судьбина, мы всё равно едины, как родные братья!.. Неповторимо наше искусство, песни и танцы, самобытен наш дух. Мы хранители древней традиции и языка. Как жили наши деды общинами, свободными от всякой власти над нами, так и вовек пребудем свободными. Наш казачий круг – вот наша сила и власть. Зло, которое накатило на нас с целью полного истребления, оно само захлебнётся в пролитой ею народной крови.
     Державный поэт Сергей Бехтеев, донской казак написал в изгнании:
     «Забыть ли нам величие России, её священный дедовский уклад, её могущество, подобное стихии, её святынь торжественный наряд?.. Забыть ли нам полей её безбрежность, её весну, прекрасную, как сон, её зимы седую белоснежность, её то грустный, то весёлый звон?.. Забыть ли нам курени, сад тенистый, аллеи лип с таинственной их мглой, речную гладь с волною серебристой, родимый кров и мир его былой?..
     Нет, никогда в скитаньях на чужбине, вас, тени прошлого не в силах мы забыть, как образок, вручённой мне святыни, вас на душе мы будем век хранить...»
     Бывшая святая, а ныне ставшая грешной Русь, понесла наказание. Не только изгнанники, но и оставшиеся в России, также оказались на кресте. Вскоре вся Россия покрылась сетью концлагерей и была доведе-на до самой крайней степени истязания голодом и эпидемиями. Ленин писал Молотову 19 марта 1922 года: «Строго секретно. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах люди едят людей... мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей и обеспечить себе фонд в несколько миллионов золотых рублей...» 
     Вот так. По сути дела, больше нашим временщикам от нашего Отечества ничего и не нужно было, они готовы были по колено стоять в крови, лишь бы награбить, как можно больше. Стоит ли нам ныне удивляться поведению необольшевиков - «демократов» в криминальной необузданности, они оказались достойными приемниками большевиков-первопроходцев. Разве младший внук Гайдар меньше ограбил народ России, нежели его дедушка Гайдар, шагавший впереди планеты всей?..
     В отступающей «Белой армии» до Владивостока с последующим их отплытием в неведомые края, в руках вместо шашек и винтовок оказались кирки, лопаты и тачки. Большинство из них были заняты на строительствах дорог и жилья на чужбине. Ныне все любят говорить о том, что за рубежом дороги лучше, чем в России. Конечно, особенно если учесть, что любимой песенкой на Руси после революции была: «Есть у революции начало, нет у революции конца...». В глазах русских казаков- изгоев на строительстве чужих дорог – слёзы и, щемящие душу картины милой покинутой Родины: маковки станичных и хуторских церквушек, родительский дом, милые старики и старушки и верный друг-товарищ боевой конь.
     Многие их них не отделяли себя от падшей в грехах матери-Родины, как истинно любящий сыновья своего Отечества, они брали на себя эти грехи, каялись и достойно несли свой крест изгнания. Господь даровал им силу веры в грядущее духовное воскрешение России.
     В Харбине, в 1931 году казачье поселение быстро облетела весть о том, что в самом центре Москве взорван храм Христа Спасителя. Этот храм был построен, как памятник в честь победы над Наполеоном, по обету царя Александра I, который он дал в 1812 году, чтобы «вечно напоминал бы отдалённому потомству о доблестных делах его предков».
     Подробностей о взорванном храме не было, но говорили о том, как Троцкий, перед тем как нажать на кнопку для взрыва, похвалялся начальнику его личной охраны: «Ну, батенька, сейчас мы задерём юбку матушке Руси...».
      Весть - о разрушенной главной святыне в России - храма Христа Спасителя Александру Зажигаеву принёс Николай Белоножкин. Николай с порога громко объявил Александру о печальной вести из России: «Саша, красные вандалы-богоборцы  взорвали в Москве храм Христа Спасителя!..» Александр от этой вести стоял, как громом поражённый. На глазах навернулись слёзы, и он молча стал креститься...
     - Троцкий сам взрывал храм, - продолжал Николай. Большевики взорвали уже тысячи храмов и вот теперь добрались до главного храма в России, воздвигнутого на святой Руси на средства собранные у простых людей «с миру – по монетке». И наш народ всё терпит, как терпел концлагеря и миллионы расстрелянных людей. Что за народ живёт в России? У него на голове кол тешат, а он и не шелохнётся...
     Александр словно опомнился от потрясения, подошёл вплотную к Николаю и тихо сказал ему: «Больше не могу оставаться здесь, я должен незамедлительно ехать на Дон...»
     - Ну что ты такое говоришь, Саша? Может быть, ты думаешь, что у меня сердце не обливается кровью? Но что можно нам изменить сейчас в нашем положении? Мир во власти сатаны и страдальческой России предстоит испить сполна горькую кровавую чашу. Жить казаку на чужбине долго - страшнее пытки. Даже все красоты Маньчжурии не приносят душе облегчения. Слишком тяжело вспоминать милые донские степи и забыть их невозможно ни на минуту... Но пойми, Саша, нам сейчас ещё не время слетаться орлами к Дону, погибнем там без всякой пользы для Отечества, пока мы нужнее ещё здесь в изгнании. Теперь по всему миру созданы наши казачьи общины, они растут и крепнут не для того, чтобы бездарно погибнуть на потеху мракобесам-маньякам. Ещё не испита до дна чаша народного горя России, теми людьми, кто так горячо встретил красную чуму. Посуди сам: «Народ безмолвствовал, что храм Христа взрывали, злодейство, видя, робко все молчали. Никто, взывать к препятствию не смел, и на защиту встать отважно не хотел. Все в рабском трепете беспомощно глядели на нехристей, что радостно галдели, как предки их - у скорбного креста глазели на распятого Христа. Сердца не дрогнули от зрелища такого при осквернении всего для нас святого, и грелись молча, русские Петры, безмолвно обступив горящие костры. Москва постыдное молчание хранила, казалось, совесть умерла и сгнила; и ни один из роковых Иуд петлёй не кончил жалкий самосуд!..»  (С. Бехтеев «Поверженный храм).
      - Что ж делать нам? – заговорил Саша, очень взволнованно. Пусть так же всё, стучит тяжёлый молот? Пусть грудь больней сжимает нам печаль и голод? И пусть проходят дни и годы без просвета? Всё также новые невзгоды дарит лето? Сиденье долгое сулит нам заграница, а воз-вращение к станицам – и не сниться. В чужих краях мы проведём остаток жизни, один лишь свет у нас в очах – любовь к Отчизне...
     - Но мы не можем, оставить пределы Харбина и Маньчжурии, прежде всего, по причине нашего казачьего долга. Нам поручена важная работа не только в нашей общине в Харбине, но и по связи с казачьими общи-нами всего зарубежья. Кроме того, наши документы не действительны на всей территории России. Ты понимаешь, Саша, в каком заколдованном круге мы находимся: мы вне закона в стране своей родной, где царит преступный самозваный режим...
     Саша на минуту задумался, но потом сказал решительно: «Николай,  брат мой, с нашим казачьим долгом в Харбине ты отлично справишься и без меня; в том числе и с вопросами казачьих общин зарубежья, здесь не мне тебя учить. Что же касается документов, то добрая половина рос-сиян их попросту никогда не имела и теперь не имеет.         
     -Когда же ты намерен отправиться на Дон, - спросил Николай
     - Завтра ранним утром...
     - Саша, а обо мне ты подумал, как я тут буду без тебя?..
     Вместо ответа Саша крепко обнял своего любимого друга, и они долго не выпускали друг друга из своих объятий...
      Ранним утром Саша ушёл, взяв с собой в дорогу самое необходимое.
      Картина, представшая перед взором Александра Зажигаева на своей Родине, в хуторе Каменный, станицы Островской, что находится в верховьях Дона, у реки Медведицы, потрясла его до основания. Многие дома в хуторе были разорены. Всю скотину отобрали и согнали в специальных хозяйства «коммуны», где они по большей части передохли, а тех, что остались коммунары, порезали и съели. Родительский дом Александра Зажигаева сожгли дотла. Мать его Евдокию с малолетними дочками приютили на церковном подворье, где они пели на клиросе и тем зарабатывали себе на пропитание. Отца его Фёдора Ивановича убили здесь, на хуторе красные гвардейцы, при последнем отступлении казачьего полка, которым он командовал: под ним подстрелили лошадь, она упала и придавила ему ногу в стремени. К нему подскочил красногвардеец и, обезоружив его, заставил разуться и раздеться. Фёдор Иванович не смог встать на ноги и раздевался сидя, складывая свою одежду рядом с собой, и сидел, придерживая больную ногу двумя руками. Эта сцена раздевания казака происходила на глазах у жителей хутора, в ос-новном женщин. Красногвардеец, ударил со всего маху сидящего казака прикладом по голове, сразу убил его насмерть; забрал его вещи в охапку, сел на коня и уехал. Эта сцена убийства казака поразила хуторян, тем хладнокровием и алчностью, с которой действовал красногвардеец-мародёр.
     Прибывшего в хутор Александра Зажигаева, приютил во времянке на своей пасеке его дальний родственник, уже ветхий старик Панкрат; он приходился родным братом деду Александра Зажигаева.
     Вечером дед Панкрат истопил для гостя баньку, угостил мёдом и за чашкой чая сказал ему, что оставаться здесь в хуторе ему ни в коем случае нельзя. «Завтра из нашего хутора, - сказал Панкрат, подкладывая медку своему гостю, - ранним утром отправляется на своей бричке дед Морозенко вместе со своим младшим внуком. Они держат путь из Ели-заветграда (впоследствии - Кировоград, с 1939 года) в тульскую губернию, где дед Морозенко занимается игрушечным промыслом. Он согла-сился взять тебя с собой и первое время, он может приютить тебя, пока ты не обзаведёшься своим хозяйством. Так что дорогой мой, Александр Фёдорович, послушайся моего совета, а не то, помяни моё слово, уведут тебя под белы рученьки, прямёхонько на каторгу – каналы на Севере рыть, а там век у людей очень короток...
     - Дедушка Панкрат, - обратился к старцу Александр, осторожно дотрагиваясь до его плеча, - скажи мне ради Христа: когда-нибудь этот ад на Дону закончиться?..
     - Милый мой, я скажу тебе по-мужски, - это ведь ещё только начало злой сказочки, – это только присказка, а главная-то сказка будет впереди... Голос старца дрогнул; он отвернулся и долго молчал, наверное, вспомнились ему три убитых его сына: один погиб в первую мировую войну, а ещё двое – в войне по освобождению Дона от самозваной большевистской власти...
     Дед Панкрат собрал Александру всё необходимое в дорогу. Долго они вели беседу между собой, а потом Дед Панкрат сказал: «О матушке и о сестрицах своих не беспокойся, пока я жив, - во всём буду им помогать. А когда ты обоснуешься в Тульской губернии, то заберёшь их к себе. Здесь на Дону, нам казакам ни старым, ни малым житья не будет, пока стоят у власти эти преступные самозванцы-христопродавцы...»
     - Дедушка Панкрат, тебя я тоже здесь не оставлю, как обоснуюсь на новом месте - заберу тебя отсюда. А пройдёт смута, мы все вернёмся на Дон...
     - Нет, дорогой мой, спасибо на добром слове, - здесь я и сложу свои старые кости. Послушай-ка, Саша, на сон грядущий я хочу рассказать тебе одну необыкновенную историю, которая этим летом, приключилась у меня на пасеке. Ну, прямо-таки удивительное событие...
     «Повадился приходить на мою пасеку медведь – мёд воровать. Мало того, что вычёрпывал он мёд из ульев своей лапой, как лопатой, самым бессовестным образом, так ведь он ещё и рамки сотовые все помнёт, да и ульи покорёжит...
     - Ну, погоди ты у меня, - думаю себе, - я тебя прищучу, узнаешь ты у меня Кузькину мать, покажу я тебе, сукину сыну, где раки зимують: гать твою, гать совсем - семь-восемь!.. Я тебе устрою - развесёлую жисть... Приковал я капкан к бревну, замаскировал своё творение травой на тропинке, по которой Потапыч ко мне в гости захаживал, и притаился я в засаде поодаль, стал терпеливо дожидаться...
      - Пчёлки стараются, медок по капелюшечке собирають, - никак не мог я успокоиться, - а ты, утроба ненасытная, всё загребаешь своей лапищей, кубыть лопатой. Ой, доиграисся ты у меня!.. Вот уж скоро покажу я тебе «сладкую» жисть, так что невзрадуешься!..
     Расположился я поудобнее под вишнями, за смородинным кустом, зарядил свою двустволку на всякий случай, смастерил себе самокрутку, раскурил цигарку-носогрейку и размечтался: «Вот изловлю эту бродягу, да и пошью из него себе тулупчик;  плохо ли мне будить?!»
     Всю ночку просидел я в своей засаде, ажно кости все заныли, пока я по-тихому, стараясь меньше двигаться, ожидал ентова голубчика... Вот уж и глазоньки мои стали слипаться, и голова сама на грудь часто стала падать, но самозванца бесстыжего всё не было. Вот уже на небе и светлая полоска рассвета появилась, собрался уж, было, я совсем выходить из своей засады,  чтобы в свой курень направиться, как вдруг послышался хруст веток: вот и он собственной персоной явился и не запылился. Шёл он неспешно, вразвалочку, да огромный-то какой, Господи ты, Боже мой!.. Я даже перекрестился многократно мелким крещением... Шёл он, шёл, взял да и остановился неподалёку от капкана, постоял маленько, словно раздумывая о чём-то, вдруг, резко повернул голову в мою сторону, стал принюхиваться. У меня, поверишь ты или нет, даже под ложечкой похолонуло и в животе заурчало. «Неужто, пронюхал запах моего самосада, - встревожился я не на шутку». Но, к моему счастью, Михаил Потапыч недолго сомневался, а потом решительно направился к улью, да и зацепил передней лапой за капкан. Раздался металлический щелчок. Капкан захлопнулся. Медведь взревел и начал трясти, сильно ушибленной лапай...
     «Ага, попался голуба, - обрадовался я, - пошуми, пошуми маленько - без шуму и брага не киснет!.. Но к моему великому удивлению, медведь вдруг встал на задние лапы, взвалил ненавистное бревно с капканом себе на спину, да и потащил его по направлению к реке Медведице. По-шёл и я за ним следом в полной растерянности, веришь ли ты или нет? - сердце моё переполнилось жалостью к нему. «Ну, вот, - думаю я себе, - на старости лет довелось мне истязать несчастную животину; умирать буду, не прощу себе этого злодейства...»
     Подошёл мишка к обрыву реки и скинул бревно со спины в реку, да вместе с этим бревном и сам плюхнулся в воду... Долго он барахтался в реке, пока выбрался на берег и распластался на песочке, как мокрая тряпка. Я приблизился к нему, а он, веришь ли ты мне или нет? – протянул лапу с капканом в мою сторону и, глядя мне прямо в глаза, жалобно так зарычал – просил о помощи. Преодолел я свой страх, приблизился к нему, отомкнул капкан, освободил его...
     Михаил Потапыч помотал своей головой, словно благодарил меня за своё освобождение, приподнялся и поплёлся к лесу - туда, откуда он и явился.
     - Если он не оглянется, - загадал я, - значит, не простил мне своей обиды... Так и стоял я, пока медведь не скрылся из виду в лесу. Так и не оглянулся, сердешный, знать не простил меня окаянного, шибко обиделся на людей за такую вот грубость, что я над ним сотворил.
      Сколько жив буду, не прощу себе такой жестокости, а вот сейчас рассказал тебе, словно покаялся... Веришь ли ты мне или нет? – на душе-то у меня полегчало маленько... Ведь и то сказать, тоже ведь тварь Божья, она ведь так же, как и мы ведает и боль, и страдания... 
               
                ОБИТАТЕЛИ ПОДЗЕМНОГО ЦАРСТВА

Деревенька невзрачная, дорогое Топтыково,
Уходящее в памяти далеко-далеко...
О тебе воздвигаю я в душе изваяние
Своего, хоть усталого, но живого стиха.

И едва рассияются над рекою туманности,
Над Упою появится горизонт голубой,
Отвечаю широкою, благодарной улыбкою,
Опускаю в ладони  со слезами лицо.

Под горою виднеются затравевшие улочки,
Вот и ветхий колодец, как нищий сутулится:
А, напротив, за ивами, весь заросший татарником,
Все былые звучания растеряв, стоит дом...

О, душа, зазвучавшая в этом доме впервые,
Отчего взволновалась так на пороге родном?
Суеверный врываюсь я в комнаты милые,
Где задумчивым мальчиком начинал я свой путь.

Ой, сердечные росы – неуёмные слёзы...
Я к окошку разбитому, как во сне подхожу:
На цветы деревенские, на цветы позабытые,
На цветы одичалые неподвижно гляжу.

Горизонты роскошные озираю с волнением,
Под покровами времени узнаю всё с трудом...
Умирает, кто трудится, только труд не забудется,
Так живи в моей памяти, мой родительский дом!..
               
 
Вавилонская башня коммунизма

     Путешествие в телеге деда Морозенко с Дона до Тулы продолжалось около месяца. «Что-то ждёт меня на новом месте, - размышлял Александр Зажигаев, - как примет меня новая земля, новые люди?»
     Морозенко рассказывал Александру о том, как на южной окраине города Тулы, в деревне Топтыково разворачивается огромное строительство Металлургического завода – признанное ударной стройкой коммунизма; куда со всех концов прибыли беженцы в великом множестве. Особенно много там поселяется беженцев-переселенцев с Дона и Украины.  Люди сами себе роют землянки, рядом с будущим заводом, а неко-торые артели сообща строят себе двухэтажные бараки. «Поговаривают в народе, - говорил дед Морозенко, - что самый-то «наплыв» народа ожи-дается в ближайший год или два; если и дальше пойдёт такая политика большевиков, то побегут люди с Дона и с Украины чуть не все...»
     Лето стояло жаркое, и поспела в полях клубника, да столько много, что вдоль дороги все было красно от ягод. Маленький приёмный внук деда Морозенко, Ивашко забегал вперёд, как можно дальше, и пока телега не поравняется с ним, он ел ягоды и целые пригоршни собирал для деда и Александра. Перед Курской губернией стали чаще встречаться мелколесья, перелески и кустарники. Проезжая по лесной дороге, встречала их приятная прохлада и вдоль лесной дороги, поросшей мохом, на котором красовалась брусника и ещё не осыпавшаяся черника, встречались целые заросли малины и ежевики.
     Вот в стороне от дороги упала вековая липа, и повиса на ветвях могучего дуба. «Сколько же лет-годов прошло, с тех пор, как упала эта липа, - проговорил дед Морозенко, - полусотню лет, а может быть и все сто?..»   
     - Кто его знает, - ответил Александр задумчиво, - вот и деревья, также как люди – живут, живут и умирают...
     - Смотрите, кто это там? – воскликнул Ивашко.
     - Где? – в один голос ответили дед Морозенко и Александр.
     - Да вон выглядывает из-за мшистого пня, глаза так и сверкают...
    - Выдумаешь ты вечно, Ивашко, Бог знает что, - сказал дед Морозенко, - всё тебе что-нибудь да померещится...
     - Да это лиса, - с какой-то простодушной радостью сказал Александр, - совсем, как ручная; мы проезжаем рядом с ней, а она и не шелохнётся, глядит на нас и даже не моргает...
     - Должно быть, доверяет нам, - улыбнулся дед Морозенко и глаза его засветились радостью не весть от чего. Обыкновенная лисичка, которых нередко можно встретить в этих местах, но всё же она какая-то необыкновенная, смотрит на нас с каким-то умилением...
     - Ну, вот, взяла да и скрылась, - почему-то с грустью сказал Александр, - должно быть в дупле спряталась, а там, может быть, у неё лисята подрастают. Если зверь здесь не боится человека, так, может быть, и человеку здесь жить небоязно...
     - А знаешь, Александр, - продолжил мысль Морозенко, - я заметил, что люди на тульской стройке, какие-то все особенные, вот уж, кажется, сколько горя-то хлебнули, но не ожесточились. Они - о плохом, даже и думать не желают. Веришь ли: собираются на улице на гулянье да там же на улице и поют, и танцуют под гармони. Поначалу я этому очень удивлялся, а потом понял, люди таким способом сохраняют себя. Все считают, что рано или поздно вернутся в свои родимые места...
     Прибыли в Топтыково уже поздно вечером. Александр первое время жил у деда Морозенко в землянке, вырытой под Петелинским бугром. Первое время было даже жутко опускаться наощупь в яму, вырытую в земле, по земляным ступенькам, на которых лежали дощечки, но со вре-менем привык к этому. Крыша немного возвышалась над землянкой, была покрыта толью, на которую в несколько слоёв было наложено зем-ляного дёрна. Посередине землянки стояла, выложенная из красного кирпича печка с чугунной плитой с двумя большими отверстиями, нак-рытыми круглыми чугунными вьюшками. Тяга из трубы была плохая, поскольку землянки вырывались в самой низине огромного котлована. Пока уголь в печи разгорался, дым в землянке стоял коромыслом, так что даже зимой приходилось открывать и проветривать помещение, что-бы не угореть.
     Две недели прожил Александр у деда Морозенко. Спал на матраце набитом соломой, разложенном на полу. Питались кое-как, в основном картошкой и луком. Через две недели Александр устроился работать грабарём на конном парке; в специальных телегах-грабарках вывозил землю из котлованов, которые рыли землекопы вручную под фундаменты доменных печей и на тачках по доскам вывозили наверх. Жил Александр на конном парке, где специально оборудовал для своего жилища себе уютный уголок с самодельной печью-«буржуйкой».
     В свободное от работы время строил большую полуземлянку, у которой три стены наполовину были в земле, но передняя стена полностью была деревянной. Знакомый каменщик выложил ему «знатную печь», высокие стенки которой были выложены из отходов огнестойкого кир-пича и согревали все три комнаты, из которых две были небольшие (кухня и столовая), третья комната была большая и служила горницей и спальней одновременно. Своими руками Александр смастерил столы, табуретки, лавки, бельевой шкаф и диван. К столовой была пристроена большая терраса со скамейками и ларями для продуктов. Построил он два больших сарая (один - для домашнего скота, другой – для хранения инвентаря). Обнёс участок земли плетнём, посадил яблони, сливы и вишни, ягодные кустарники. Всё это ему удалось сделать меньше, чем за полтора года, и он из конного парка переселился в Тульский «казачий курень», организовал приезд с Дона своей матери Евдокии Ивановны вместе с тремя своими младшими  сёстрами – Анютой, Марией, Аграфе-ной и двумя братьями - Леоном и Никитой. Их приезд с Дона в Тульскую губернию оказался настолько своевременным, что если бы они промедлили ещё два-три месяца, то погиб ли от голода. В условиях массовой насильственной коллективизации на Дону, начался невероятный голод.
     В ноябре 1932 года состоялось заседание бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), на котором выступил Лазарь Моисеевич Каганович. В адрес казачества он метал громы и молнии: «На чёрную доску занесены 30 кубанских и две донские станицы. Вырвем с корнем всю казачью заразу». Казалось бы, ещё недавно Яков Свердлов проводил в жизнь план расказачивания всех земель России. Но кровопийцам этого показалось мало. «Поговорим о прискорбных делах наших людоедских», - любил шутить НКВДэшник Каганович.
     Во время сталинской коллективизации из станицы Островской было насильственно выслано на Север 25 тысяч казачьего населения. Вот как рассказывала казачья газета «Станица» о коллективизации на Дону.
        «Объявили, что в Новодеревянковской станице зреет контрреволюция, занесли станицу на «Чёрную доску». Был поднят Ейский полк. Оцепили всю станицу – ни въехать, ни выехать. Зерно из станицы вывозили всё под чистую, прямо в поле, на ток - и пшеницу, и кукурузу и всякое иное зерно. Оно потом так всё в кучах и погибло на земле. По дворам ходили солдаты, всех сгоняли на работу – зимой выгоняли из куреней, в чём попало, не разрешали одеваться. А тем временем специальная комиссия из актива ходила по дворам, забирая все съестные припасы – картошку, свеклу, зерно (даже пшеницу из стаканчика, куда свечу ставили), выливали масло из лампадок перед иконами, варенье, соленья - всё выносили во двор. Разбивали и разливали – там всё и замёрзало. Забирали узелки с фасолью и горохом, что были отложены на весеннюю посадку. И, не дай Бог, если у кого найдут старые фотографии с казаками – сразу забирали хозяина дома, и он исчезал бесследно... Люди этой станицы умирали с голоду в течение двух недель. Ходила специальная команда, собирали трупы – свозили в ямы, засыпали землёй. А некоторые своих родственников хоронил прямо во дворах. Около двадцати тысяч человек проживало в станице, осталось в живых – менее пяти тысяч, да и те были уже не жильцы. «Контрреволюцию» в станице так и не нашли, да её искать и не собирались, надо было просто уничтожать казаков под любым предлогом. Вот так. И до сих пор спросить за это чудовищное злодеяние не с кого... Вот вам, люди добрые, и «чёрная доска». 
     «На чёрную доску» заносили станицы, которые не справились в 1932 году с заведомо непомерным, завышенным планом хлебосдачи. У «саботажников-недоимцев» изымалось полностью зерно, из магазина вывозили все товары – они закрывались, запрещалась всякая торговля. Окру-женные войсками станицы и хутора, превращались в резервации, откуда был единственный выход – на кладбище. Оставшихся в живых опухших от голода казаков, сгоняли многотысячными толпами и эшелонами отправляли в северные лагеря. А в это время на элеваторах гнили сотни тысяч пудов хлеба.
     Уничтожая казачество, злодеи пытались уничтожить и саму память о них: братские захоронения (ямы, гнилые карьеры) никак не обозначались, а людей, которые пытались вести учёт жертв геноцида казачества – расстреливали, как злейших врагов народа. Книги записей рождения и смертей уничтожались.
     Репрессии против казачества усиливались в начале 30-х годов. Реакцией казаков был отпор насилию и произволу. В конце ноября 1932 года восстала станица Тихорецкая на Кубани. Две недели безоружные казаки отражали атаки регулярных частей РККА; против казаков коммунисты применяли артиллерию и авиацию (так «добровольно» большевики заставляли казаков вступать в колхозы). Выступили с протестом и казаки в станицах: Ставропольская, Троицкая, Успенская, Ново-Маевская, Николина Балка. Подавление сопротивления казаков сопровождалось массовыми расстрелами и уничтожением станиц. Станица Полтавская, к примеру, была окружена Красной армией и полностью разрушена артиллерией, а то место, еде она находилась, было распахано. Расстрелива-лись все казаки и священники, рушились и осквернялись храмы, всеми способами сеяли в народе страх.
     В Ростове-на-Дону в кафедральном соборе, коммунисты устроили зверинец, в Новочеркасске в казачьем войсковом храме – конюшню. Прах, захороненных там казачьих атаманов был выкинут и осквернён (даже немцы этого не делали). Памятник Ермаку Тимофеевичу в Новочеркасске пытались свалить тракторами, но он выстоял и поныне стоит на своём месте, протягивая России корону Сибирского ханства.
     В декабре Сталин командировал в Ростов Кагановича, Микояна, Ягоду и других с преднамеренно-завышенным планом заготовок, провоцируя казаков на проявление недовольства. Каганович и Микоян выехали в казачьи станицы, отдали распоряжения ОГПУ  и партаппарату – истребить казачество. В подвалах ОГПУ Армавира, Краснодара, Майкопа, Ростова и других городов днём и ночью шли расстрелы. Было принято решение очистить от казаков места их проживания, выселить полностью всех жителей станицы Полтавская. Эшелоны ссылаемых на Север сопровождались усиленным конвоем войск ОГПУ, также использовали регулярные войска РККА. В лютую стужу из станицы Полтавская были выгнаны силой оружия 25 тысяч раздетых и разутых детей, женщин с младенцами. Их силой запихнули в холодные вагоны и увезли на верную гибель. Вслед за станицей Полтавская разделили её участь станицы Медведевская, Уманская, Урупская и другие. Что ещё можно сказать о власти большевистских нелюдей? – одним словом – «отморозки».
     Тоже было и в станице Островской со всеми её хуторами, в том числе и в хуторе Каменный; было отобрано и свезено в «общак» всё поголовье скота. «Подчистую» реквизировалось в частных подворьях всё зерно  – под видом фуража для скота и заготовок на посевную. Сплошная коллективизация казачества, с принудительным объединением в колхозы, сопровождалась массовыми репрессиями. Под видом кулаков, с форму-лировкой «саботажники», целыми семьями высылали в малообжитые районы севера и оставляли «под елью» - на верную, скорую, страшную погибель. Так случилось с двумя братьями и сестрой Зажигаевыми. Они остались в станице по просьбе священника, настоятеля храма: «Дабы, не смолкло церковное пение во время службы, пока не найдётся вам замена». Вскоре священника сослали, храм отдали под хранилище, Зажигаевых вышвырнули на улицу ночью «в чём мать родила». Они нашли приют на хуторе у пчеловода деда Панкрата, но через несколько дней всех их, вместе с другими станичниками отправили в Сибирь. Не пощадили и деда Пянкрата, так ни в чём не повинные люди пропали в заснеженных просторах Севера, как в воду канули, ни слуха о них, ни духа...   
     Не успело семейство Зажигаевых как следует обосноваться в Топтыково, не успели ещё успокоиться, как пришла повестка призыва   Александра и Никиты на службу в Советскую армию. Что тут можно поделать? Проводили их и других новобранцев всем Топтыковским посёлком, спели напоследок: «Последний нынешний денёчек гуляю с вами я, друзья, а завтра рано, чуть светочек, заплачет вся моя семья. Заплачут братья мои сёстры, заплачет мать и мой отец; ещё заплачет дорогая, с которой шёл я под венец. Коляска к дому подкатила: «Готовьте сына своего...» Казачий сын давно готовый, семья вся замертво лежит. Отец, отдай меня в солдаты, я должен Сталину служить...»
     Вскоре арестовали Леона Зажигаева по нелепому обвинению: будто, где-то он обмолвился, что при старом режиме калачи были дешёвые. Через три дня сёстры Зажигаевы привезли Леона домой из отделения на саночках, чуть живого. Он не мог ни двигаться, ни разговаривать; только день пролежал на лавке и умер... Что тут станешь делать? У кого правды искать, если ты полностью бесправный человек, изгой, живёшь на птичьих правах? Поплакали, поплакали, да так вот и продолжали «жить» дальше.
     В 1937 году всю России захлестнули репрессии, только теперь уже уничтожалось не только казачество, но истреблялись и те, кто истреблял казачество, в том числе и высшее карательное руководство, такие, как Тухачевский.
     Во время так называемого «Большого террора» беспримерного в мировой истории по своей бессмысленности и цинизму, превосходящий по своей жестокости и изуверству террор опричнины Ивана Грозного, людям отводили глаза сенсационными экспедициями, вроде Челюскин-ской  «эпопеи», когда вместе с пароходом «Челюскин» было затоплено большое количество продовольствия и товаров, так необходимых  голодающим людям России...
     В 1939 году Александр и Никита  Зажигаевы  вернулись со службы в Топтыковские землянки, устроились на работу на Тульский оружейный завод, получили комнаты в бараке и сыграли свои свадьбы. Они взяли себе в жёны двух сестёр, племянниц деда Морозенко (Дарью и Анну). Че-рез год после свадьбы, 19 декабря 1940 года у Александра Фёдоровича Зажигаева и его супруги Дарьи появился на свет сын Николай. Чтобы там ни было, а радость большая, когда появляется на свет новое Божье создание. Казалось бы, живи и радуйся, но как бы не так: через полгода началась Великая Отечественная война...
     Теперь, много десятилетий спустя от начала этой войны, вскрываются весьма любопытные факты сотрудничества нацистской германии и СССР. Задолго до начала второй мировой войны  на заводах Советского Союза для немецкого Вермахта создавались военно-морской флот и авиация, танки и артиллерия; несмотря на то, что по условиям Версальского договора, Германии запрещалось иметь свою армию и флот? Мало того, в Советском генеральном штабе обучалось всё будущее верховное командование фашистского рейха? И увенчалось сотрудничество СССР и фашистской Германии подписанием пакта о ненападении. Встают вопросы: «Для каких целей «мудрые» политики партии большевиков СССР  вскармливали немецкий фашизм? Что могло быть общего между ними? Должна же быть какая-то логика в этом сговоре?»
       Оказывается, что была в этом деле своя «логика» и находилась она в сфере личных интересов Гитлера и Сталина, которые, в силу обстоятельств, частично завладели могущественными силами древней Арийской цивилизации (тайнами природных сил высшего духовного порядка). Но об этом разговор особый и мы коснёмся его несколько позже.      
 
                МОЛОТ И НАКОВАЛЬНЯ
 
     Не для меня придёт весна, не для меня бук разовьётся; и сердце трепетно забьется в восторге чувств не для меня.
     Не для меня ты будешь петь, улыбкой дивною чаруя; я ж буду плакать, и грустить, на рок судьбы всё негодуя.
     Не для меня в вечерний час спешить ты будешь на свиданье; не обниму я больше вас, забывшись в трепетном лобзанье.
     Не для меня придёт весна, не для меня наступит счастье; и не полюбит вновь она и не проявит мне участье.
     А для меня мой конь лихой, казачья сабля-лиходейка; и без границ простор степной, да пуля – подлая злодейка...
                Старинная казачья песня.

 
Договор между Молотом и Наковальней

     Извечной красотою доблести и славы блистают на полотне веков – чудесные золотые узоры сказочной  казачьей были.  Даже самая могущественная сила слов не способна воссоздать неповторимый бессмертный подвиг, их богатырского величия. Лишь святое сыновне чувство может проникнуть в седую даль давно минувших веков, и взору их предстают славные пути отцов и дедов, раскрывая указующие пути, устремлённые в будущее, подобно тому, как лучи утреннего солнца рассеивают туман и, бутоны луговых цветов раскрывают им свои пестики и тычинки...
     Первая война казачества с большевизмом (1917 – 1920 гг.) своей кровью закрепила извечные национальные идеалы казачества: свобода и независимость от какой бы то ни было власти, и выразило их в «Основных Законах Всевеликого войска Донского – Донской конституции». Обескровленное в трёхлетней борьбе с большевизмом, казачество легло костьми на бесчисленных полях сражений. Раздавленное, но не покорённое, оно ушло с родных земель со своими войсковыми кругами, родами и понесло казачью правду по всему миру.
     Рвались снаряды победных вражеских батарей во след отплывающим кораблям с казаками, и отозвалось погребальным звоном в душе всего казачества. Горечь обиды легла на сердце тех, кто готов был до последнего вздоха продолжать неравную борьбу. Оставленное на произвол судьбы беспечным российским народом, стиснутое Кавказскими хребтами, морем и Красной армией, оставшееся без боевых припасов и продовольствия, казачество вынуждено было прекратить борьбу, предотвратив бесполезные, теперь уже ни чем не оправданные, жертвы и покинуть свою горячо любимую Родину.
    Отшумел Тихий Дон, отгремел грозами; призадумался, затуманился Батюшка Дон-Иваныч богатырь, не играет своей искромётной, серебряной волной, помутнела, почернела речная гладь. Тихо стало в донских степях, недавно гремевших битвами, смолк сокрушительный бег казачьих коней. Не сидит на высоком кургане орёл степной, не созерцает вековое величие Дона... Скорбно плачет старушка-казачка, над долей сыновей, глядит молодица-казачка безнадёжно в суровую даль...
     Воцарилась в сердце казака тоска-раздумье, стоит перед взором его беспросветное горе, горе побеждённого. Опустились его могучие руки в бесцельном труде, завладела душой тревога. Жестоко надсмеялась судьбина над вольной волей казачьей, отдала непокорное воинство в красный полон...
     В новом мире лжи и всечеловеческого обмана началось восхождение казачества на Голгофу с принятием нечеловеческих страданий под едкие насмешки и ехидные ухмылки христопродавцев. Сиротливо глядит столица Всевеликого войска Донского город Новочеркасск. Замер в молитвенном молчании войсковой кафедральный собор. Безмолвна казачья святыня, не гудит могучий колокол, не зовёт стать в единый круг думать думу вольную единую, нет, не шлёт он призывный набат в приумолкнувшую степь, не скликает, как прежде, степных он орлов на казачий сполох.
     Крепко скованы все двери Божьего храма, негде мятущейся душе найти упокоения, не изливается благость Всевышнего словами: «Придите ко мне все страждущие и обременённые и аз упокою вы».
     Сатана правит бал. Кажется великое и славное историческое прошлое казачества навсегда растоптано и поругано безбожным воинством красных, кровожадных завоевателей. Только великое изваяние воина-богатыря, простирающего в своей могучей длани царскую корону, всё так же величаво и непокорно смотрит в далёкую степь. Теперь он одинокий, заклятый врагами, кажется, становится ещё выше день ото дня, ещё могу-чей и непреклонней вознёсся над жестоким роком родного Донского края. Короткая надпись: «Казаки-Ермаку» - теперь более чем когда-либо, приобретает символ вечного единства казачества. В облике Ермака жива казачья дума вольная, а во взоре его ясном – слышится клич: «На славу и на смерть, зовущий». Страшно подойти к нему и полюбоваться его величием тому, кто разделяет с ним горечь пленения родной земли, но трижды страшно взглянуть на него врагу рода человеческого, который невольно напоминает им о величие духа непобеждённого народа и о превратности бранной удачи победителей.
     Но грянул гром над СССР и верховное командование перед лицом смертельной опасности чудовища германского фашизма, выпестованного руками большевистских правителей, две недели бездействовало, пребывая в шоке. Говорят, первое, что услышали от Сталина, после его двухнедельного уединения: «Где подевались казаки на Дону?» Он был очень озадачен, когда услыхал, что большая часть оставшихся в живых казаков после гражданской войны и не ушедших в эмиграцию, уничтожена в подвалах ЧК, в концентрационных лагерях Севера и Сибири. Остальные разбежались «куда глаза глядят» - в глубокие шахты Донбасса, в Среднюю Азию, в горы Кавказа, Урала, Тибета и Тянь-Шаня...   
     Казаков на Дону в начале Великой Отечественной войны почти не осталось. Но надо было срочно выполнить «Великую национальную идею товарища Сталина» - должны быть, во что бы то ни стало в Красной армии казачьи части. Были наскоро сколочены «казачьи части», в которых были все кто угодно, только не было казаков. Припомнился исторический эпизод из Отечественной войны с Наполеоном 1812 года, когда для поднятия наступающего духа армии использовали фальшивые казачьи конницы. Делались попытки создавать «искусственных» казаков и в стародавние времена. Так во время Азовского сидения, была необходимость дать им казачьи подкрепления. Московский царь сделал набор вольных охочих людей. В апреле 1646 года 3307 человек были «отданы Донским атаманам и казакам, и всему Войску Донскому». Посланный воевода на Дон писал в 1647 году царю: «А некоторые-де, государь, вольные люди по твоему, государь, указу были на Дону, и те-де, государь, вольные люди все с Дону разъехались».
     Попытки искусственно создать казаков делались князем Потёмкиным, при императрице Екатерине II и Аракчеевым при Александре I, и все были обречены на неуспех. Нельзя по приказу власти создавать казака, внутренний мир, которого формировался многими веками, в обста-новке отличной от всех народов.
     Помнят красные маршалы ни кем не превзойденные со времён древнего полководца Ганнибала кавалерийские рейды казачьих корпусов Мамонтова и Шкуро в глубокий тыл Красной армии. Хотелось бы им иметь такую конницу, да коммунистическими  идеями Маркса-Ленина-Сталина её не создашь. Душа армии создаётся историей народа, а не по прихоти диктаторов. Не могли поднять боевой дух красные конницы маршалов Будённого и Ворошилова, ибо лозунги Красной армии в 1918-1920 гг. изжили себя, оказались обманными.
     И вот красные командармы организовали «Казачий рейд» в тыл неприятеля в составе 3600 человек, распространился слух о вторжении сто тысячной казачьей армии. Бродили красные конники по лесной глуши, по труднопроходимым болотам, а результата не было ровно никакого. Пойти лихой казачьей атакой в открытую, они не решились, а без этого добиться хоть какого-то успеха просто невозможно. Казаки шагом в бой не ходят. Казаки – это вихрь, это молнии клинков. Донской казак Кузьма Крючков и его два станичника сразились в кавалерийской схватке с двадцатью семью немецкими драгунами и порубили драгунов всех до единого без потерь для себя...          
     Немцы наступали на Кавказ и вдоль Дона - на Сталинград. Всё пространство Дона, заключённое между двумя этими наступающими немецкими армиями было свободно. Как много раз шла ты, седая казачья старина, за вольным кличем своих сыновей, выступить на защиту своей родной земли. Как часто клич казачьего Сполоха звал на смертный бой за честь отцов, за волю вольную, за край родной. И вот теперь, когда спадают цепи, пленённого безбожной большевистской властью Дона, её вольницы, снова зажглись в душах казаков искры свободы  и независимости от какой бы то ни было власти. Снова во тьме беспросветной неволи, воспламенялся призывный костёр второго казачьего Сполоха.
     Настал час восстановить казачью вольницу на Дону, не признавая на ней большевистской власти, которые надругались над святынями Дона, и учинила неприкрытый геноцид казачества. Не признавали на Дону и власть немецких оккупантов. Только вольный казачий круг – вот истинная власть на вольном казачьем Дону. Ради этой священной цели было решено не щадить самой своей жизни. 
     И откликнулись казаки, стали прибывать на Дон. Были бы казаки, а кони найдутся. Казак Копылов по виду, по натуре и по духу, в силу своей привязанности и любви к донской лошади проявил горячее стремление по восстановлению её породы. Появился новый тип донской лошади от скрещивания её с английской породой. Ко времени второй мировой войны многотысячные табуны паслись под надзором специалистов по уходу за донской лошадью, донских калмыков. Отступая от немцев, большеви-ки планировали эвакуировать донские табуны через астраханские степи для переправы через Волгу. Много лет казак Копылов хранил тайну, что растил он дончаков не для советской власти. И вот теперь настало время возвратить казачеству его законное достояние.
     Стали в круг казаки-калмыки, и,  вздыбив гнедого жеребца Копылов дал табунщикам команду: «Без остановок, по бездорожью гнать табуны к родному  тихому Дону!..»
      И помчались табуны непревзойдённых по кросоте и силе донских коней рысью, по бездорожью, во тьме полуночи к родному Дону. Благо, что на всём бездорожном пространстве Задонья, нет ни большевистских, ни немецких армий.
     Пришли донские табуны на землю их породившую, пришли к ним казаки в свои законные владения, и стало им вольно, свободно дышать после многолетнего плена и изгнания. Прибыл на Дон в Старочеркасск – древнюю казачью станицу и братья казаки - Александр и Никита Зажигаевы.
      Принарядилась столица казачьей вольницы Старочеркасск. Из старого Войскового Собора, превращённого большевиками в музей, по древнему обычаю предлагали всем вновь прибывшим дорогим гостям поминальную хлеб-соль. И, словно почувствовав возрождение, веселее потекли серебристые струи тихого Дона. И выплывает на стрежень праздничного веселья звонкий голос запевалы:
     «На заре было, братцы, на зореньке...»
     «Ай, да на зореньке», словно выпорхнул откуда-то из тенистых ветвей сада серебристый тончайший голос подголоска, покружил над головами собравшихся и улетел куда-то в поднебесную высь и кажется, будто сердце, замирая,  уносится за ним вслед...
     «Ой, да на восходе было солнца кра...» - подхватывают на лету десятки голосов, будто слетевшихся с высоты поднебесной и повисли над необъятной казачьей степью, то, замирая, то, усиливаясь...
     «Солнца красного» - всей мощью голосов подхватил весь казачий хор...
      И словно поднимался этой песней огромный занавес во весь донской простор, и представала перед слушателем потрясающая картина древней, седой, богатырской казачьей Былины... Сколько же раз в веках грозили истребить волюшку казачью?! И кто только не грозил казакам лишить их воли вольной?! И всегда собирались казаки на Дону на ранней зореньке во единый Круг и думали думу крепкую, как спасти им свою землю святую, свою волю-вольную и запевать на высоком крутом бережке Батюшки Дона: «На заре то было, братцы, на зореньке».
     Вот и теперь на ранней зорьке красного солнышка - волюшки вольной настала пора собраться во единый круг и думать думу крепкую, как спасти Дон, оказавшийся, словно между молотом и наковальней...
     Вот наша Родина казачья – степи Дона, ныне нет на ней вражьей силы тёмной и никого здесь нам не надо: ни коричневых, ни красных. Есть у нас походный атаман, есть у нас казаки, есть казачьи кони, - будет и своё казачье войско... Бог на стороне нашей казачьей правды: нам чужого не надо, но и своей  святой земли Дона мы без боя не пяди не отдадим... И волю вольную, кровью своей отстояли наши отцы, деды и прадеды и мы их заветы не предадим...
     «Братцы! – сказал казачий атаман Павлов, - земля нашего Придонья, испокон веков изобильно казачьей кровью политая, есть и всегда будет нашей казачьей землёй; в ней заложен вековой труд отцов и дедов наших в ней и всё добро наше, в ней и радость, и печаль наша. Не для служения кому-то призываю вас стоять насмерть за тихий Дон, за вольную волю казачью... Пусть везде прогремит наш стародавний клич: «По ко-ням!..»
    Вожди большевиков и немецких фашистов давно затеяли сатанинские игры: одни жаждут мировой революции, другие мирового господства; и те и другие – душители простого народа, изверги рода человеческого. И тем и другим мы скажет: «Прочь руки от Дона», - эта земля вольных людей. И никого мы сюда не пустим. Кому нужно мировой господство, пусть на своих территориях грызутся между собой, а здесь им не место для бойни...»
     И откликнулись казаки на зов атамана Павлова вырваться на свободу, задавленные вражескими силами Сталинистов, одержимых безумием разжигания костра мировой революции. Смелеют, воспрянувшие духом казаки. Поджали свои  хвосты, попрятались большевики на Дону, бывшие ещё совсем недавние погромщиками и мародёрами в казачьих станицах.
     Скачут атамановские отряды от кургана к кургану, словно возрождённые из стародавних казачьих легенд, бросают в донские просторы клич славных дедов и прадедов: «По коням!..» Многие казаки помнили лживый большевистский лозунг: «Мир хижинам, война дворцам», когда вожаки коммунисты вселились в царские, купеческие, буржуйские дворцы, а из хижин голодом и силой оружия выгнали десятки миллионов на фронты, в концлагеря и в трудовые колонии - на рабский подневольный труд - на рытьё котловин и каналов. Они не только обескровили и пле-нили казачество, но уничтожили его историю и неповторимую культуру. И вот теперь, большевистские диктаторы-вожди, почуяв смертельную опасность от таких же хищников, как они сами, стали заигрывать на патриотических чувствах людей, обратились к их героическому прошлому, запели народные песни, создают искусственных казаков. Но казаки не раз и не два на себе испытали, чего стоят большевистские обеты и больше на их удочку поддаваться не пожелали.
     Прибывшие на Дон казаки, которых разметали по всей России вихри «пролетарской» диктатуры, не верили глазам своим. Много лет нельзя было, и произносить слово «казак», а за форму казачью, даже тайно хранимую, как реликвию, высылка на Север была обеспечена, со всеми вытекающими из этого трагическими последствиями. А теперь ходят казаки по Дону при полном параде, - всё, как должно быть и, как всегда будет. Враги приходят и уходят с Дона, а казак был, есть и будет на Дону!.. Ни что не смогло лишить казака смелого казачьего взгляда. Не выдаст казак в своём взгляде удивления, тревоги. Идет казак по своей родной земле твёрдой походкой, и вся его стать говорите том, что он знает свой особый путь и идёт по нему, смело, не озираясь по сторонам и не оглядываясь. Это наворовавшиеся большевики трусливо озираются по сторонам и во всех окружающих видят своих заклятых врагов, саботажников и изменников; им чудится, что под каждым кустом прячутся враги мирового пролетариата.
       Призывать остатки казачьего Сполоха, утверждаться в эту чумную эпоху на родной земле, становиться в вольный казачий круг – это сыновний долг истинного казака перед своей Отчизной, перед святым Доном,  и будущие поколения Донского казачьего края не пошлют казакам своего упрёка. Освещать войсковые знамёна у памятника нашему прадеду Ермаку Тимофеевичу - это наш патриотический долг сегодня. Духовная сила казачества зиждется на великой вере во Всевышнего Творца, эта вера всегда творила чудеса стоицизма и самопожертвования в борьбе за своё историческое бытиё.
               
              СКАЗАНИЕ О ЖИВОЙ ВОДЕ ТИХОГО ДОНА 
   
     Пусть верить в чудеса нельзя, но вы поверьте, хоть с трудом: степные кони мне – друзья, а тихий Дон – мой отчий дом...
     Иду ль по заливным лугам, стою ль над бережком крутым, пусть молодым уж стать нельзя, – душой останусь молодым...
     Что косы расплетаешь, грусть? В висках – седые ковыли... Ты мне мила, казачья Русь, как небу милы журавли!..
     Степные кони мне – друзья, а тихий Дон – мой отчий дом!.. И даже высказать нельзя, как дорог сердцу батька–Дон!.. 

               
    
     Сколько сказок сказывала мне моя бабунечка, донская казачка, сколько песен и былин дивных пела мне, сколько дивных казачьих историй поведала и учила вслушиваться и слышать тайны, древних Ариев, сокрытые в нашем языке.
      «Теперь всё дальше мы отходим от Бога, - говорила она, - а посему  многое не слышим, многое не разумеем и становятся люди, как чурки с глазами, не разумеют, что с ними сталось. Что доброго ожидает людей, если они будут неразумны, как животные, не ведающие Бога. Насколько богат язык наш... Надо только уметь слышать его и сам станешь сказочно богат. Ведь слово «богатый» идёт от слова Бог. Значит богатый тот, в чьей душе сокрыто Божеское, если  нет Бога в сердце и в голове, вот и нищий духом, вот и бедный. Даром что ли, когда благодарим, то говорим – спасибо, то есть спаси, Бог! А у нас ещё принято было гово-рить – спаси, Христос!.. Где ещё есть язык, в котором в словах содержа-лось бы столько духа Божьего: небеса – обитель Бога, а не – бесов, счастье – соучастье, то есть, чтобы стать счастливым, надо помогать дру-гим, соучаствовать в жизни людей.
     Наши предки древние Арии создали такой язык, который помогал   слышать слово Божье и общаться с Ним без посредников, а напрямую. Арии были вольными людьми, словно птицы небесные; они не приветствовали рабство и верили в единого Бога-Творца, имя ему было Род и сотворил Он приРОДу, в которой народился и размножился наРОД. Неверующий человек считался уРОДом, выРОДком.
      В древнеарийских ведах сказано: «Бог – есть семя, воссоздающий семя» (сравни: семя, семья, семь - Я). В маленьком жёлуде, запрограммировано могучее древо – тысячелетний дуб, поистине такое творение достойно Бога. Кстати, само слово Бог, сам этот звук в молитве, как святой дух не отличны от самого Бога, и потому благотворно воздействуют на душу и разум человека.
      Говорится, что могуч русский язык, но он и ярок, и светел, в нём много тепла и солнца.
       Корни многих русских слов содержат слог «Ра». Радуга (Ра-дуга) – дуга солнца «Ра»; награда – «Ра» на груди; радость – достающий до «Ра»;
      Если мама говорит сыну: «Вставай, пора!», т.е. по солнцу «Ра», солнце встало и ты вставай. Ребёнок отвечает маме: «Рано», т.е. солнца «Ра» ещё нет («но» - нет).
       Игра – игривое солнце «Ра»; разум – ум  («Ра»);
       Правнуки – потомки «Ра» (солнцепоклонники); 
       Вспомним русский боевой клич «Ура!..», (у «Ра»), вперёд – к солнцу!
       Само слово культура означает (культ-у-Ра, культ солнца «Ра»), всякий кто забывает об этом, не может считаться культурным человеком.
       Исконно русское слово Православие, означает ни что иное, как (славить, прославлять солнце «Ра» - солнцепоклонники).
       Даже в сказке для самых маленьких детей «Колобок» (коло – бог), т.е. Солнце – Бог;
       Праславянский язык, праславянская письменность, что это такое? Не имея возможности здесь широко осветить это понятие, остановимся лишь на одном характерном примере: воины кельты (Ирландия) – собиратели трофеев – человеческих голов – черепов, оставили такой след в своём фольклоре:
 «Вижу безумца страшный улов:
На подушках колесницы – девять голов!..»
      Кухулин, кельтский бог носит при себе связки черепов. «Череп» - «капа» (от латинского слова «капут» - голова, череп), а с другой стороны «купол – кумпол» (в жаргоне – о человеческой голове) – сходятся представление о родстве понятий в строении сфер человеческой головы и мира. Отсюда, «кополо» - ёмкое понятие о небесной сфере, и о черепе, в котором, будто под небесным сводом заключается целый мир. Об этом сказано и в санскрите. Череп на санскрите «капалам». В санскритско-русском словаре слово «капала» означает – сделанный из черепа: блюдо, чаша, череп. «Капала-малин» буквально означает: человек, носящий на шее ожерелье из черепов. «Капалин» - носящий чашу (для подаяний), но-сящий черепа. Вот, оказывается, что такое Праязык славян. Праславянская письменность, - обладают способностью расшифровать смысл слов самых древних языков мира!..  Очень жаль, что мы теперь разучились, не умеем слушать родной язык, вернее нас разучили его слышать. Завистливые происки наших врагов достигают своей цели. Современная Америка так гордится «великим американским народом», а, между тем, у них и языка своего нет. Но зато слово Русский становится нарицательным, недаром в паспортах русских граждан, убрана графа «национальность», но как быть с русским языком, господа? Его ведь просто так из графы не выкинешь? Пожелаем же нашим недругам – не перестараться в этом деле, мы вам же добра желаем: пусть слово наше заставит вас опомниться и воздержаться от дурных поступков, вам же самим лучше будет: Праславянский язык подзарядит вас на добрые мысли, слова и поступки...   
     Казак сызмальства воспитывался на народных сказках, которые писались пером жар-птицы, гусиные перья для этого не пригодны. Мудрость, вложенная в них – не от мира сего. Так, к примеру, в сказке о Могучем богатыре Еруслане Лазаревиче, царском сыне говорится о том, как он искал себе коня для ратных подвигов по разуму, и непременно такого, чтобы не валился он с ног, когда богатырь возложит на его холку свою десницу. Но не находил он такого коня в целом царстве, но встретился ему на водопое настоящий конь, конь-огонь; бежит конь – земля трясётся, глазами искры мечет, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым кудреватый поднимается. Начал конь воду пить, то поднялись  от этого волны высокие, на берегу с дерев листья посыпались.
     Воду пить – значит утолять жажду знания, которым земля полнится (земля дрожит). Отчего в наших сказках богатырю помогает отыскать заветного коня по-разуму бабушка-нищенка, задворенка? Да потому, что в царском дворе про такого коня и слыхом - не слыхивали. Настоящий конь запрятан в темницы, закован в железные цепи; такая вот высшая милость и награда царская доброму коню. Но добрый конь кому попало - в руки просто так  не даётся. Для него также должно быть и время подходящее и наездник соответствующий – богатырь. Конь, лишь только освободившись от цепей, в первую очередь испытывает наездника: становится ему на плечи передними ногами. «Не дрогнул, не шелохнулся под тяжестью его копыт, значит это стоящий богатырь, такой в добром настоящем деле сдюжит. Конь и наездник должны быть как единое целое, тогда это сила несокрушима!..
      Вот так, памятью древней народной мудрости в былинах и сказках, казаки и вернули домой коня верного, и добрый молодец-атаманушка тут как тут. Так, значит, пришло время воли вольной на Дону. На какое время – это Богу одному ведомо, а отметить эту, данную Господом волю надобно, как это следует по заветам отцов, дедов и прадедов, - в казачьем кругу. Пусть знает враг, что живо казачество, несмотря на все вражьи происки, злобу и лютую ненависть к свободолюбивому казаку. И никакая вражья сила не способна уничтожит казачества полностью, но лишь сама захлебнётся его праведной кровью...»
     Верные сыны Дона, Кубани и Терека с той же непреклонной волей вступили во вторую войну со своим заклятым врагом с мировым интернационализмом – большевизмом. Издревле было сближение казачества с Русью, но на всякую попытку московских царей узурпировать казачью вольность, казачество отвечало восстанием, порою потрясавшими царские троны. В одном из таких восстаний под предводительством атамана Булавина при Петре I, часть донских казаков с атаманом Некрасовым ушла в Турцию, где они живут и поныне (казаки-Некрасовцы), сохранив свою веру, быт и все национальные черты казачества.
     В 1775 году царица Екатерина разгромила Запорожскую Сечь, и Запорожские казаки во главе с кошевым атаманом Андреем Ляхом, ушли в Турцию и основали Сечь Задунайскую.
     В 1920 году после трёхлетней войны казачества с большевизмом произошёл великий исход донских, кубанских, терских, астраханских и сибирских казаков со своих земель в основном в западные страны. Спорить с судьбой остался один на Дону богатырь наш Ермак Тимофеевич, охранять от врагов Придонье казачью быль, освящённую жертвенной кровью и славой казачьей.    
      И вот новый казачий Сполох. Казачий круг на Дону в Старочеркасске выбрал атаманом полковника Павлова. Перед ним стояла нелегкая задача по созданию казачьей армии и провозглашения независимости Доны. Немецкое командование сделало попытку втянуть казачество в свою военную орбиту, но атаман Павлов ответил отказам и настаивал на невмешательстве немцев в дела независимого Дона. Затяжная битва под Сталинградом не давала возможности немцам заниматься основательно вопросами донского казачества, - им было не до этого. Однако, по настойчивому настоянию немецкого командующего Южным фронтом Клейста, Донской атаман Павлов вынужден был согласиться на проведение с ним переговоров на границе Донского края.
      От Донского казачества переговоры с генералом Клейстом возглавил полковник Донсков с шестью казаками. На него было оказано давление, принять условия немецкого командования на участие Донского казачества в совместных военных действиях против большевизма. На это полковник Донсков ответил решительным нет, ссылаясь на то, что независимый Дон придерживается политики не вмешательства и будет сохранять нейтралитет. Донское казачество будет оказывать всемерное сопротивление всякому, кто посмеет посягнуть на свободу и независимость Дона...
     Генерал Клейст внимательно и бесцеремонно пристально в упор рассмотрел полковника Донскова.
     - Признаться, я ожидал увидеть в вас террориста, некое чудовище, наподобие того, каким вас представляла большевистская пропаганда, - сказал генерал Клейст, - вас представляли варварами, грызущих живых детей, во время первой мировой войны. Но я вижу перед собой человека с мягкими чертами лица, открытым взором, смело говорящим. Это де-лает вам честь.
     - Спасибо, господин генерал, - ответил Донсков, - я также ожидал увидеть холодного, расчётливого немецкого боевого офицера, лишённого мирного нрава, но вижу, что ошибался на этот счёт.
     - Вы офицер штаба полковника Павлова?
     _ Да, господин генерал.
     - Мы сразу приступим к делу. Ставлю вас в известность, что я, генерал Клейст, уполномочен германским командованием ведать вопросами организации казачьей армии и оказывать содействие штабу походного атамана в наших совместных военных действиях.
     - Господин генерал, всеми казачьими делами может ведать только Донской атаман, которому казачий круг, выказал особое доверие.
     - Как вы смеете возражать мне и так дерзко говорить со мной, германским генералом?!
     - Господин генерал, вы мне не начальник, и я вам не подчинённый!
     Советники генерала Клейста, присутствовавшие на переговорах и, никогда не слыхавшие ничего подобного, оцепенели, глаза их округлились от страха, что им доводится присутствовать при разговоре, который унижает непререкаемый авторитет их боевого генерала.
     - Молчать! – крикнул генерал в лицо Донского...
     - Ну вот, не успели ещё начаться переговоры, а вы уже перешли на крик, господин генерал, - спокойно ответил Донсков и улыбнулся...
     Генерал побагровел, но сдержался и, поправляя пенсне, сказал более спокойно: «Вы знаете, с кем вы разговариваете, к кому и зачем вы сюда прибыли? Я легко сейчас могу приказать арестовать и расстрелять вас...»
     - Господин генерал, это будет поступком не достойным боевого немецкого офицера. Я вам не подсуден и не подвластен и за террор, учинённый надо мной, вы ответите перед своим высшим командованием, которое письменно подтвердило казачьему атаману Сергею Васильевичу Павлову признание независимости и самостоятельности казачьего войска Дон-ского...
     - Ваша дерзость германскому генералу не останется без последствия, печального для вас
     - Я вам, господин генерал, не подчинён. Я – посланник походного атамана, и ваш самочинный акт угрозы и унижения моего казачьего достоинства не останется и для вас без последствий. Вам господин генерал, боевому немецкому офицеру не пристало вмешиваться в наши казачьи дела. Атаман Павлов считает, что наше казачье дело, является продолжением гражданской войны с большевиками, душителями казачьей воли; мы боремся за воссоздание казачьего правопорядка на Дону, изложенного в казачьей конституции. Мы не разделяем с большевиками идею о разжигании ими мировой «пролетарской» революции...
     - Достаточно ли силы у Донского казачества, чтобы оказывать сопротивление большевикам на Дону? Сколько у полковника Павлова офицеров и казаков?
     - Без разрешения моего атамана я не могу отвечать на подобные вопросы.
     - Мы предлагаем казачьему войску военную поддержку и немецких командиров...
     - Немцы могут быть у нас только инструкторами, но не командирами. В вашей военной поддержке Донское казачество не нуждается...
    - Всё-таки я вынужден вас расстрелять! – взорвался генерал Клейст.
     - Моя подпись стоит рядом с подписью походного атамана на Казачьей Декларации, на основании которой германское правительство разрешило атаману Павлову организовать казачью армию, и потому, господин генерал, ваши незаконные репрессии против меня будут иметь не менее роковые последствия для вас.
     - Что всё это значит? Вы решили шантажировать меня? – спросил Клейст, побледнев, - у меня сейчас больше нет времени разбираться в вашем запутанном деле, я найду средство, как воздействовать на вас, руками ваших же казаков... Он резко повернулся и вышел вместе со всей своей свитой.
     - Проклятый шваб, - проговорил Донсков – он вздумал сломить мою волю, сделать из меня покорного прислужника. Будь сейчас в России не большевистская власть, а национальная, то казачья армия огнём и мечом громила бы ваши тылы. Вынес казак советскую каторгу, вынесет и ваши фашистские замашки и волей иль неволей, но вы все должны будете признать казачью самостоятельность.
      Впоследствии генерал Клейст был отстранён от ведения казачьими делами на Дону.
      Штаб походного атамана Павлова стал возглавителем всего казачества. Кубанцы и Терцы примкнули к своим старшим братьям. Кубанские и терские офицеры стали представителями штаба казачьего войска.
     Донской походный атаман Сергей Васильевич Павлов, во исполнение Казачьей Декларации, принял на себя обязанности и звание походного атамана Казачьих Войск.
     Картина второго казачьего Сполоха отразилась в общеказачьем гимне, написанной поэтом, полковником казачьих войск Донским:
Полыхают пожаром казачьи станицы,
Ветер пепел несёт по родимым полям.
Есть за что нам с кровавой коммуною биться,
Есть, чем будет порадовать Родину нам...

                ОБРЕТЕНИЕ РАЯ

     Полюбить бы мне Богу молиться: не иконе, не глине – душе; вознестись бы в заоблачье птицей, где к земному не тянет уже... Чтоб душа, как цветок распустилась и запела б в груди соловьём, как живою водою омылась правоверное сердце моё!
     И теперь мне ни капли не надо сладкой жизни в довольстве позор; Полюбилось молитвенным взглядом пить небес синеву и простор...
     Вознесусь я в заоблачье птицей, где к земному не тянет уже. Тихо плакать и тихо молиться светлой Истине в светлой душе!..

 
Заповедный рай на Дону
               
     Бытует мнение, что революция 1917 года и гражданская война 1918-1921 годов расколола Россию надвое: красных победителей СССР и белых побеждённых «русское зарубежье» среди которого особняком держалось «казачье зарубежье», сохраняя своё единство в поселениях на чужбине, надеясь, что их пребывание за пределами отечества временно.
     Но почему была такая надежда? Какая светлая сила должна была победить мрак, который реально грозил всемирной революцией и торжеству мракобесия, попирающее и оскверняющее святыни. Истории известно немало примеров вынужденных беженцев, которым оказывалась помощь в виде комитетов спасения и по окончании чрезвычайной ситуации и нормализации жизни беженцы возвращались домой или обосновывались на чужбине, сливаясь с местным населением.
     С русским зарубежьем произошёл особый случай, эмигранты не возвращались на Родину спустя десятилетия и в то же время не ассимилировались с местным населением страны, принявшей изгнанников, но терпеливо дожидались своего часа. Сменялись поколения, но надежда на возвращение оставалась до самого последнего времени. Какого же чуда ожидало «Русское зарубежье», что должно было произойти, что бы легализовались желания изгнанников вернуться на Родину? Вопрос не риторический, ибо живо было чувство веры в то, что падёт рабство диктатуры, исчезнет её тирания, несмотря на все достижения СССР. Сохранялось предчувствие, что этот колосс на глиняных ногах падёт. На какую же силу была надежда, что в СССР будут перешиблены глиняные ноги колосса? Ведь самозваный диктаторский режим держался гораздо дольше, чем можно было в начале предположить и, в условиях железного занавеса, всякое открытое выступление «Русского зарубежья» выглядело бы наивным донкихотством. Одна только и оставалась надежда, что всё происходящее в России – это дело рук не человеков, но промысел Божий. Идёт очищение святой Руси смрадной огненной рекой, в которой сгинет всё нечистое, погибнут в этом котле и сами исполнители этого великого замысла Божьего, они являются лишь инструментами в руках проведения и в нужное время будут выкинуты на свалку. Здоровые же силы покинут пределы этого адского чистилища.
     Казаки с Дона, Кубани, Терека и Сибири, следуя вековому обычаю, покидали Россию в составе традиционных казачьих формирований, возглавляемых атаманами, и делали всё возможное, чтобы оставаться вместе. Им удалось сплотиться сельскохозяйственными общинами, сохраняя свою военную организацию на Балканах, в Чехословатской республике, на юге Франции, в южной Америке.
     Сохранялись традиции и культурные наследия казачества. Создавались казачьи хоры, ансамбли танца, которые с полным основанием называли «Большим казачьим балетом», имея в виду, как высочайшее, близкое к «классическому», мастерство его участников, так и масштаб-ность его программы, включающей оригинальные образцы различных казачьих песенно-танцевальных традиций. Л.Н. Толстой писал: «Вся Россия сделана казаками». За свою многовековую историю это военное сословие, испытало всё – от царского привилегированного положения, признания его опорой самодержавия, до геноцида и упразднения в годы советской власти. Но всегда образ жизни, нрав казаков являлся символом независимости, гордости и храбрости. И по сегодняшний день казаки сохранили свой богатейший фольклор.
     Условия изолированности казаков от окружающей их среды, укрепляли веру на возвращение их на Родину. И, несмотря на раскол Русской православной церкви за границей, в основе которой лежал вопрос о том, кому принадлежит духовная власть над церковными общинами диаспоры – патриарху Московскому или Синоду епископов в Сремски Карловицах (Сербия). Это противоречие породило многочисленные конфликты среди верующих, и создавали препятствие для деятельности многих организаций, так или иначе связанных с церковью. Сложности из-за вопроса в подданстве иногда подталкивали поселенцев к «двойному граж-данству» или двойному подданству, а в других случаях, это считалось несовместимым с принадлежностью к «Русскому зарубежью», считалось это предательством по отношению к России, к казачеству. Учитывая всевозможные, многогранные трудности жизни в эмиграции, нельзя было не удивляться тому, что «Русское казачье зарубежье» сумело сохранить и приумножить достижения культуры, традиции, духа.
     Известия о сокрушительной победе Советских войск над германским рейхом под Сталинградом Николай Белоножкин встретил в Маньчжурии. Его искренне удивило известие о том, что тридцать три отборных фашистских дивизии сдались в плен – это просто какая-то фантастика, объяснить которую не могли лучшие военные стратеги мира. Разобраться в этом феноменальном факте войны, человеческому разуму не дозволено, ясно только одно: «чистилище» мирового человеческого безумия набирает обороты...»
     Двадцатилетнее «сидение» в Маньчжурском казачьем поселении Николая Белоножкина в ожидании возможности возвращения на Дон к родному, милому краю, к близким и родным, развили в его сознании целый комплекс неудовлетворённости собой: он стал, замкнут, искал одиночества. Он очень тяжело перенёс историю своей неудавшейся романтической первой любви, и, последовавшую вскоре за этим, разлуку с лучшим другом Александром Зажигаевым. Николай начал придавать особое значение встречам с древним старцем Святославом, слушал его ученье с особым интересом, открывая для себя всё новые грани, миропонимание, которые развивали в его душе ростки нового осознания Истины. Однако вскоре Николай понёс новую невосполнимую утрату – ушёл из жизни его духовный учитель, старец Святослав. Николай почувствовал, что душа его словно осиротела. Эту утрату он перенёс очень болезненно, даже слёг и долго не мог выйти из состояния подавленности. Но мало-помалу, он всё же успокоился и решил основательно ознакомиться с духовным завещанием своего учителя, вдумчиво вчитываясь в его сокровенные строки:
     «В поисках всеобщего «рая  земного», человек потерял рай небесный и приобрёл ад земной. Совратить человека с пути добра – вот цель, поставленная властителем нынешнего мира Сатаны, для полного воцарения торжества зла на земле. Освободиться от этих дьявольских пут удастся лишь немногим в период довершения процесса массового истребления людей. Откупиться от власти Сатаны, можно будет лишь строгой жизнью, полной покаяния и ограничений. 
     Друг мой, прислушайся к моим советам, попробуй применить их на практике и скоро ты увидишь, что жизнь твоя в корне изменяется к лучшему. Прежде всего, надо уяснить для себя, что все в этом мире находятся в поисках счастья и покоя, но никто их не обретает, несмотря на все усилия, потому что не ведают того, чего они ищут. Люди не имеют истинного знания о самих себе, устремления людей нечистые. Прогресс добился невиданных успехов, но в мире стало больше бед и страданий, потому что неправильно определены подлинные ценности жизни:
     - Отсутствуют взаимоотношения души с Господом, как любимого сына с любящим отцом, щедро награждающего блаженством, океаном счастья и покоя;
     - Отсутствует стремление познания себя, как души и познания Всевышнего Отца, как Высшей Души, который один лишь способен очистить душу от всех грехов, и освободить путь к Истине от всех преград;
     Прежде всего, следует направить усилия – выковать цепочку, связующую душу с Всевышней душой. Даже в миру, необходима крепкая связь между отцом и сыном, мужем и женой, учителем и учеником; в противном случае, если сын не следует советам отца, не хранит сыновью верность, теряется живая связующая нить их взаимоотношений;
     Во всех человеческих взаимоотношениях, будь то отношения отца и сына, мужа и жены или влюблённых, на первом месте стоит чувство нежной любви, это главная черта подобных взаимоотношений, без которой все эти взаимоотношения утрачивают всякий смысл и не удовлетворяют. Отец семейства забывает напряжение рабочего дня при мысли о том, что всё это он делает ради любимых жены и детей, он поглощен заботой о том, чтобы принести в дом всё необходимое для семьи. Человеческие взаимоотношения, о которых идёт речь, характеризуется не только любовью, но также преданностью и верностью. Преданный отец перепробует все средства, чтобы дать сыну отличное образование, жертвуя даже собственными самыми насущными потребностями. Верный муж идёт на всё, чтобы принести счастье своей жене, а она, в свою очередь, ничуть не меньше стремится ответить на преданность самоотречением и заботой о его благополучии. Сын платит за отцовскую заботу уважением, послушанием, сыновей преданностью, достойным поведением. Преданная мать неустанно трудится ради своих детей, все её мысли заняты только их благополучием. А верность влюблённых вошла в пословицы.
     Но преданность Всевышнему Отцу превосходит всё это. Истинно верующий человек полностью вверяет Господу своё тело, ум, талант и все свои сокровища, ибо хорошо понимает, кому это всё принадлежит.
     Люди, не имеющие правильного понимания о Боге, поклоняются и молятся Ему, просят прощения у Него и всяких щедрот, но в то же время предают Его своими делами в повседневной жизни, своими мыслями и словами. Устанавливая взаимоотношения с Господом, как с Отцом своим небесным, надо следовать его учению, полностью посвятить себя Ему и утвердиться в постоянном о Нём одном воспоминании. «Тогда, - говорит Господь, - Я, Сам буду направлять тебя так, что, благополучно переплыв океан этой жизни, ты достигнешь берегов небесной Отчизны».
     Говорится, что надо познать себя. Познать себя, значит познать свою душу и тело. Душа влияет на тело, подобно тому, как различные семена (Дуба, лимона, перца, пшеницы и т.д.) посаженные в одну и туже почву избирают для своего роста и отличительного развития в соответствии со своими природными свойствами, вытягивают из земли вещества, необ-ходимые для соответствующего роста и развития. Каждое семя влияет на частички земли, придавая им свои особенные черты. Как семена раз-личных сортов могут влиять на состав земли, воды и воздуха, передавая им свои качества и извлекая из них требуемые вещества, так и души влияют на материю, приспосабливают её к своим особенностям. Наделяет материю необходимыми свойствами души.
     Материя тоже влияет на душу, но это опосредствованное влияние. Например, пища, воздух и вода, которые человек потребляет, влияют, как на ум, так и на физиологический механизм (нервную и иммунную системы, кровь, дыхание, сердце мозг и т.п.). Влияет на способность разума мыслить, различать, судить, испытывать боль, любовь, ненависть и т.п.
     Невозможно непосредственно материальными глазами и ушами видеть и слышать Бога; видение Бога возможно лишь незагрязнённой  духовностью и душой. Сам факт, что очищенная от скверны душа может получить Божественное видение с помощью разума и интеллекта, указывает на то, что Господь обладает чисто духовной формой.
     Друг мой, чаще вспоминай о Боге, легче будет совершать путь домой, если идти по дороге воспоминания; научись делать усилия над собой для воспоминания об Отце всех душ. Подобно тому, как много усилий прилагают, чтобы стронуть тележку с места, а в движении тележку легче ускорить. Человек, научившийся вести чистую жизнь, не причиняя вреда другим, часто вспоминает Всевышнего Отца, ведёт с ним молитвенные беседы, пользуется его поддержкой, - такой человек, несомненно, является очень удачливым, он наслаждается постоянно прекрасной удачей пить нектар воспоминания о Боге. Такой человек становится невозмутимым, не впадает в беспокойство, не приходит в смятение духа, не лишается самообладания, даже в самых нелёгких ситуациях он спокоен. Когда к нему приходят проблемы, он спокойно позаботится о том, как их с Богом проводить; такой человек всегда бодр, свободен от плохих привычек, от тревог и пустых мыслей;
     Друг мой, научись руководствоваться в своей повседневной жизни восемью важными силами: понимать и оценивать жизненную ситуацию, принимать мудрое решение, обретать силу отключаться, терпеть, противостоять, «упаковывать» ум лишь необходимым и приобретать силу сотрудничества. Обладание этими силами определяют талант и успех человека, и ведёт его к обретению истинных духовных ценностей. При отсутствии в человеке одной или нескольких из указанных восьми сил, привносят в душу смятение, беспорядок и хаос, раздоры и неудачи, влечёт за собой боль, страдания и беспокойства.
     Друг мой, поиск духовной жизни, это естественное стремление человека, поскольку духовная душа не может быть счастлива в душной материальной атмосфере, подобно тому, как рыба, выброшенная на берег, не может быть счастлива без воды. Истинная цель жизни не в прогрессе на-уки и экономики, не в строительстве небоскрёбов. Истинный прогресс человеческой жизни состоит в самоосознании своего истинного «Я». За-бота только о своей рубашке, костюме или пальто, но лишение себя самой необходимой пищи, это высшая степень неразумности, ведущая к болезни, дистрофии и гибели. Так действовали коммунисты. У них была одна забота: взять власть в свои руки и держать её силой оружия, надеясь, что всё устроиться само собою. Но начался голод, эпидемии и в результате – десятки миллионов человеческих жертв. Крах коммунизма неизбежен.
     Друг мой, будь смиренен даже не со смиренными, осыпай эти несчастные души цветами приветливости, давай им прохладный напиток сострадания и любви, превращая их шипы и колючки - в цветы, и в твоём сердце найдётся для каждого место, и ты получишь много благословений от сердец каждого. Смирение, это чистое золото.
     Все свои волнения, тревоги и беспокойства вручи своему Небесному Отцу, как реки вверяют свои воды океану, и будь счастлив; реки оставляют свои блуждания при встрече с океаном. Приноси Господу дары любви и будешь награждён Его любовью. Каждый день съедай по яблоку духовного знания, научись наслаждаться каждой сценой Мировой Драмы, не сходи с тропы её мирного наблюдателя и будь счастлив, - линия интеллекта всегда должна быть свободна.
     Друг мой, овладей великим искусством выжимать сок из плодов знания и выпивать его. Не ленись собирать за пазуху непреходящие сокровища знания, научись отделять счастье от птичьего помёта. Пей нектар знания и давай его пить другим, а когда сокровища Бога начнут поддерживать тебя, пусть станет твоим долгом раздавать эти сокровища другим и приносить духовные блага каждому. Однако не стоит украшать обезьяну цветами знания, она пойдёт и вываляется в грязи. Если хочешь сделать благо, сделай это прямо сейчас, ибо время уходит и кто знает, что может стать с тобой в следующую минуту? Стань маяком для других: пусть в одном глазу у тебя будет мир покоя, а в другом – мир счастья. Чтобы поддерживать душу постоянно здоровой, продолжай питаться покоем и счастьем. Стремись стать духовным художником, который своей кистью действия создаёт образ Отца в сердце каждой души, стань видением Отца в зеркале своих действий.  Храни истинное знание в зо-лотом сосуде, ибо молоко львицы в золотом сосуде хранится.
     Друг мой, стань разрушителем привязанностей, тогда станешь летящей птицей и научишь летать других. Стань подобно цветку, произрастающему из болота, но распространяющего благоухание, на которое слетаются пчёлы, собирая нектар знания. Не причиняй никому печали, как цветок не причиняет их людям. Признак возвышенной судьбы, это постоянно качаться на качелях счастья и любви к Богу и не трудиться тяжко, как ишак трудится за охапку сена. Добивайся духовного наследства Отца и будь счастлив, как в саду Христа, где царствует общество белых лебедей, которые живут у озера, берега которого совсем, как молоко с сахаром.
     Друг мой, научись работать точно и быстро и помни, что инструмент, который всё измеряет это любовь к Отцу и состояние счастья. Не меняй бриллианты знания на никчемные ракушки зрелищ, ибо только ворона клюёт грязь, но лебедь подбирает жемчуг. Пусть питанием для тебя станет чистое молоко знания, как лебедь пьёт молоко, отделяя его от воды. Не теряй состояние духа, ибо это двойная потеря. Не ходи, то вверх, то вниз, но всегда находись в состоянии полёта. Не стесняйся добрых, красивых дел. Стань духовным художником научись рисовать картины кистью сердца и научись видеть своё лицо в зеркале своих действий.
     Пусть жизнь твоя будет красивой, как сон в саду Эдема, где всё сияет праздником и святым торжеством и плещется у берега ласковое изумрудное море. В саду Христа растут высокие, прекрасные деревья во всей роскоши своего цвета и их трепетные листочки пусть приветствуют тебя тихим ласковым своим шумом, выговаривая слова любви и привета.
     Мурава там горит яркими ароматными цветами, и птицы стайками перелетают с куста на куст, увитые меленькими цветами роз. Пусть люди этой счастливой земли, дети солнца с ясным блеском в глазах и с лицами сияющими разумом и спокойствием выказывают тебе все знаки небесной любви, а в их словах и в голосе звучит детская радость привета. Пусть эти прекрасные, чистые, безгрешные люди примут тебя, изольют на тебя всю свою любовь и нежность, успокоят тебя и прогонять поскорей все страдания с твоего лица. Я желаю, чтобы они показали тебе свои звёзды, свои рощи и сады и рассказали о них, чтобы они пели тебе свои прекрасные песни и угощали плодами своих деревьев и молоком их любящих животных и мёдом их любящих пчёл. Я желал бы, чтобы они научили тебя славить природу и её Творца и любить Его всецело всеобщей любовью.
     Пусть живой образ Истины наполнят душу твою знанием, вечностью и блаженством, которых хватило бы в полной мере на исполнение роли в новом цикле Мировой Драмы. Пусть живой этот образ Истины будет всюду твоим спутником, направляет и поправляет тебя и беспричинно дарует океан любви!..      

                МЕЖДУ ДВУХ ЖЕЛЕЗНЫХ СКОРПИОНОВ


     Уж как пал туман на сине море, а злодей-тоска в ретиво сердце; не сходить туману с синя моря, - уж не выйти кручине из сердца вон.
     Не звезда блестит далече в чистом поле, курится огонёк малешенек, у огонька разостлан шёлковый ковёр, на ковре лежит, удал добрый молодец, прижимает платком рану смертную, унимает молодецкую кровь горючую.
     Подле молодца стоит тут его добрый конь. И он бьет своим копытом в мать сыру землю, будто слово хочет вымолвить своему хозяину: «Ты вставай, вставай, удал добрый молодец! Ты садись на меня, своего слугу; отвезу я добра молодца на родиму сторону, к отцу, матери родимой, к роду-племени...»
     Как вздохнул тут добрый молодец: подымалась у удалого - его крепка грудь, опустились у молодого - его белы руки, растворилась его рана смертельная, пролилась ручьём кровь горючая. Тут промолвил добрый молодец своему коню: «Ах ты, конь, мой конь, лошадь верная! Ты товарищ мой в поле ратном, добрый пайщик судьбы царской! Ты скажи моей молодой вдове, что женился я на другой жене; что за ней я взял поле чистое; нас сосватала сабля острая, положила спать калена стрела...»   
                Из древней казачьей былины

 
 
    И по сегодняшний день не утихли споры о том, как могло случиться, что 33 дивизии германского рейха попали в «котёл» под Сталинградом и были разгромлены, а большая часть живой силы была взята в плен. Ведь немецкий фельдмаршал Паулюс считался непревзойдённым военным стратегом своего времени, в совершенстве владеющим военным искусством. Мало того, что он сдался в плен, но согласился сотрудничать в ставке Верховного командования в СССР. Это что-то абсолютно невероятное, чтобы убеждённый нацист германского вермахта, фельдмаршал, надежда и опора Гитлера в период его победоносного шествия закончил таким позорным крахом... Но факт остаётся фактом, что гитлеровское командование, пользуясь отсутствием второго фронта, бросило летом 1942 года крупные силы на Сталинград, чтобы, перерезав Волгу, повернуть их затем на Север, обойти Москву и с Востока отрезать её от Волжского и Уральского тыла, захватить столицу. Советские вооружённые силы во время оборонительного этапа битвы (с17 июля по 18 нояб-ря) нанесли врагу большие потери, а затем 19-20 ноября перешли в наступление северо-западнее и южнее Сталинграда с целью окружения основных сил противника. Соединившись в районе Калача, советские войска полностью окружили ударную группировку немецких войск (330 тысяч человек). К 2 февраля 1943 года была завершена ликвидация вооружённых войск. После Сталинградского побоища, немцы так и не смогли уже оправиться.
     Движению Советской армии по Донской земле казаки противостоять не могли и не желали. Было ясно, что отстоять независимость Дона они не смогут и, во избежание бессмысленного кровопролития, решили отступить в изгнание. Все эвакуирующиеся казаки ушли за реку Миус и двигались по направлению Днепра в район Кривого Рога и Кировограда. Опустел и атаманский дворец в Новочеркасске, но сам походный атаман ещё не покинул свою столицу. В этот ответственный момент в истории казачества у атамана Павлова были заботы высокого порядка: спокойно вывести всё казачество из-под удара надвигающейся большевистской Красной армии. Обеспокоен атаман, что не имеет возможности эвакуировать казачьи семьи в глубокий тыл, а исход казачества со своих земель шёл стихийно. Приостановить этот процесс самосохранения людей атаман не имел права, ради того только, чтобы бессмысленно гибли люди. Достаточно и того, что и немцам казаки не поддались и перед большевиками расшаркиваться не стали: подняли своё национальное знамя над тихим Доном, на сколько смогли и не сомневались, что наступит время и снова казаки поднимут своё знамя свободы и независимости и над тихим Доном тогда уже – навсегда.   
     Не хватило времени атаману для создания казачьей армии. Армия никогда не создаётся в прифронтовой полосе. Довольно и того, что казаки подчистую выгнали со своих земель всех своих противников.               
     Большевистская кавалерия не смела, показаться на Дону, где каждая казачка осмеёт этих красных «переплетчиков» в казачьей форме. Конная атака на казака в принципе не возможна, с точки зрения военной казачьей науки. И численное превосходство противника не имеет значения. Вслушаемся в казачью конную атаку:
     - Время настало. Благослови, Боже! Слуша-а-ай команду!..
     - Пики к бою, шашки вон! – передалась от взвода к взводу старая казачья команда, и вслед за командирским клинком, взметнулись в едином порыве все казачьи клинки...
     - В атаку, марш!.. – сделал новый взмах атаманский клинок для сигнала.
     Сотни клинков повторили взлёт командирский клинок.
      - Ура–а-а-а!
     Вылетает на простор казачья лавина, сминает и сметая всё на своём пути.
    - Казаки!!! – раздались панические крики по вражеским рядам, приводя в необоримый страх и трепет, неприятельские войска на поле боя во все времена. Казалось, что за этой казачьей лавиной конницы идёт  несметная, непобедимая стихия. Всё смешивается, всё бежит в неописуемом паническом страхе...
     «Это невозможно, - говорят после боя, чудом уцелевшие вражеские  красные военачальники, - они все уже были окружены, когда решили пойти нас в кавалерийскую атаку... Казаки осмелились атаковать огромное скопление наших войск, вооружённых новейшей боевой техникой... Они сбили всю нашу живую силу вместе с техникой, своими примитивными пиками и клинками!.. Как это могло случиться? – уму не постижимо... С пикой! Против современной техники! Это какая-то фантастика!..»
      Но не стоит так удивляться удали казака, поскольку только одно это - казачья удаль, может гарантировать свободу и независимость казачьему племени. А выше свободы и независимости для казака ничего не существует. И не случайно одной из любимых казачьих песен является песня Донских казаков «Казак Платов у француза»:
      «Ты, Россея, ты, Россея, ты, россейская земля, много крови пролила, много силы забрала. Платов казак воин был, себе бороду не брил, когда бороду побрил – у француза в гостях был.
     Француз его не узнал, за купчину признавал, рюмку водки наливал. Об стаканчике спросил: «Ты, купчина, ты, купец, ты, россейский молодец! Скажи всею правду мне о Платове казаке... Разорил нас казачина, как узнать его, купчина?..»
     «Ты меня запоминай, и Платова узнавай: он – одно лицо со мной, ровно брат мине родной!..» Он окошко открывал, громким голосом вскричал: «Ой, вы, други, мои други, вы донские казаки, вы подайтека коня под Платова-казака!..» На коня Платов садится и французу говорит: «Ах, ворона, ты, ворона, загуменная карга! Не сумела ты, ворона, ясно сокола поймать, не сумела ты Платова у себя в гостях держать».
     Тут француз возбунтовался, а Платов казак помчался, только пыль столбом пошла от французова двора...»
     Эта песня была очень распространённой в казачьей армии. Она рисует реальный образ легендарного донского атамана М.И. Платова, совершавшего лихие подвиги в период Отечественной войны 1812 года. Не ради потехи атаман Платов «гостил» у французов, он преумножал живую легенду о казаках. В итоге, одно появление казачьей конница на поле боя буквально парализовывала армию противника.
     Пели эту песню и в первом Казачьем Сполохе освободительной войны с самозваной большевистской властью на Дону 1918-1921 годов, пели её и во втором Казачьем Сполохе 1941-1945 годов освободительной войны с большевистской диктатурой. Все казачьи думы и чаянья сливаются воедино в песне казака. Восставшего на борьбу за свою вольность и независимость...
     От кургана до кургана, от столба до столба телеграфного, оставляя родные места, уходил замыкающий отступление Донской полк во главе с командиром полка Александр Фёдорович Зажигаев, впереди себя гонят табун – четыре тысячи чистокровных донских коней.
     Полковник Зажигаев, говорит взволнованно своему ординарцу Борису Замуруеву: «Проклятые немецкие швабы, ведут себя, как собаки на сене: ни себе не людям. Их разгромили с треском под Сталинградом, так они на казаках хотят своё зло возместить, приглянулись им наши казачьи кони, захотели переправить этот табун по снежным полям к себе в Германию за многие сотни километров. Красные коммунары молятся, как Богу диктатору Иосифу Сталину, а фашисты – своему диктатору Рудольфу Гитлеру. Пришлось мне только что «схватиться» с немецким комендантом. У него хватило наглости сказать мне, что этот казачий табун лошадей принадлежит немецкому Вермахту, и он  желал бы немедленно отправить этот табун своим ходом в Германию. «Нет, шваб, - говорю ему, - эти кони принадлежат Дону и останутся они при нас, мы их сумеем уберечь, а вы их погубите». Так он на меня вздумал закричать: «Я не позволю так разговаривать со мной, - говорит он мне, казаку, показывая на свою кобуру с пистолетом, а я обнажил свою шашку и отвечаю ему, - попробуй, Шваб!..». Он пригрозил мне и удалился. «Ну и катись, куда подальше, - послал я ему вслед, - много вас тут таких охотников найдётся до казачьих коней, держите в обе руки!..» 
    Невдалеке белела снежная шапка Мамаева кургана стоящего на северной границе Донской республики, Всевеликого войска Донского. Если посмотреть на карту России, то северная граница Донской республики, всего лишь маленький штрих. «И что с этим карликовым казаче-ством считаться? – рассуждают между собой большевики, - кто они такие вообще, эти самые казаки в масштабах мирового пролетариата? Плюнуть и растереть...»
     Трудно молодым казакам расставаться со своей Отчизной, ещё труднее старшим осознавать неизбежность второго пленения Дона. Когда же ты не будешь проливаться кровью сыновей и слезами дочерей  твоих, родная Донская земля?               
      «Господин полковник, надо бы по казачьему обычаю помолиться и поклониться земле отцов и дедов наших. Бог знает, надолго ли нам суждено покинуть её? – вздыхая, сказал старый казак».
     - Ну что же, сделаем короткий привал, - ответил полковник Александр Фёдорович Зажигаев.
     - По-о-о-олк, стой!  На молитву шапки долой!..
     Склоняются головы и осеняются крестным знамением. Минутную тишину нарушает топот коня и через минуту показывается с неприятельской стороны, идущий полным намётом, казачий разъезд, прикрывающий отход казачьего полка.
     - Господин полковник, большевистская моторизованная пехота движется в нашем направлении. В скором времени  они могут быть здесь...
      Полковник, вскакивает в седло, командует громко: «По ко-о-о-ням!.. Повзводно – в цепь!.. Охотники за бронемашинами, триста шагов впе-рёд!..»
      Четыре небольших группы охотников в белых маскхалатах, вооружённые противотанковыми «кулаками» - ручными гранатами и бутылками с воспламеняющей жидкостью выдвинулись вперёд и залегли на боевой линии...
     В следующее мгновение, к северу от казачьего полка, на горизонте пролетели стороной эскадрильи немецких бомбардировщиков и послышались взрывы бомб и беспорядочная орудийная стрельба из танков. Наступление советских войск на какое-то время было приостановлено танковой контратакой немцев, при поддержке авиации.
     «Слава тебе, Господи, во время два скорпиона между собою сцепились, - перекрестился Александр Фёдорович Зажигаев, - можно с Богом продолжать свой путь...»
     - По-олк, слушай!.. Повзводно в строй ста-но-вись!.. Ма-арш!..   
      Тысячи лучших донских коней увели казаки в этом последнем их массовом исходе в изгнание (в Польшу, Румынию, Чехословацкую рес- публику, Балтийские республики) - в так называемые приграничные государства, где было коренное русское население, главным образом крестьяне, которые проживали здесь из поколения в поколение. В этих странах они не всегда получали права в полном объёме. Русские эмигранты-беженцы стремились здесь затеряться среди русского меньшинства. И в прошлые годы голода и коллективизации эти пограничные зоны давали возможность выбраться казакам из СССР, спастись от бедствия и опасности. Оказавшись на чужбине, казаки придавали большое значение сохранению военных казачьих общин, искали индивидуальные связи на пользу своих общин, ревностно сохраняя самобытность казачества. Личные контакты помогали найти работу, продавать изготовленные товары, улаживать проблемы с местными властями. Случайно завязывающиеся знакомства нередко самым благоприятным образом могли неожиданно помочь и в трудные минуты жизни и в минуты отчаянья...

                ПО СВАСТИКЕ СЕРПОМ И МОЛОТОМ

      Ходил он от дома к дому, и в двери чужие стучал; под старый дубовый пандури нехитрый напев звучал.
     В напеве его и в песне, как солнечный луч чиста, жила великая правда – божественная мечта.
     Сердца, превращённые в камень, будил одинокий напев; дремавший в потёмках пламень взметался выше дерев.
     Но люди, забывшие Бога, хранящие в сердце тьму; вместо вина – отраву налили в чашу ему.
    Сказали ему: - Будь проклят! Чашу испей до дна!.. И песня твоя чужда нам, и, правда, твоя не нужна!
                И.В. Сталин – Джугашвили (перевёл с грузинского Лев Котюков)

 

     Вот ведь какие складные, благопристойные песни сочинял товарищ Джугашвили (Сталин), можно заслушаться. Но не случайно сказано Христом: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы. Не может худое дерево приносить плоды добрые. Бойтесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные».
     Плоды Иосифа Сталина нам известны: это по его указке взорвали храм Христа Спасителя в центре Москвы. Так о чём речь? Последняя строфа его песни – это программа его действий: «Сказал Христу: - Будь проклят! Чашу испей до дна!.. И песня Твоя не нужна нам. И, правда, твоя не нужна!..» 
     Николай Белоножкин в Манчжурии получил  известие о массовом исходе казаков, после второго казачьего Сполоха на Дону. Он окончательно укрепился в своём убеждении, что всё происходящее в мире не является плодом разума человеческого, что люди лишь куклы в большом спектакле и полностью подчинены воле Проведения. От древневеров-берендеев Белоножкину стало доподлинно известно, что Сталин, хранитель «Чёрного круга», стал единовластным обладателем и хранителем духовного сокровища «Белого круга» (славянских рунических рукописей «Перуницы») и интенсивно использует арийские Традиции для исполнения своих сатанинских замыслов мирового господства большевистской диктатуры.
      После незаконного захвата власти и разгона Учредительного собрания, силой оружия устранив временное правительство и провозглашения власти диктатуры революционного пролетариата, чекисты в 1919 году вывезли из Эрмитажа в Москву рунические рукописи «Перуницы», которые попали в руки Сталина. Уничтожив всех своих потенциальных соперников, устранив Ленина, Сталин провозгласил себя «Великим кормчим» (на бесчисленных плакатах появились его изображения в виде кормчего у штурвала с надписью СССР на фоне флага с изображением серпа и молота).
     Провозгласив себя «Великим кормчим», Сталин тем самым использовал символику древней традиции «Сына Бога» - титул главы общины «будырей-берендеев». Из древне-ведической символики большевиками были использованы и красный стяг, символ древней ведрусской веры. Серп и молот издревле почитались атрибутами Сварога и Велеса. Красная пятиконечная звезда в древневедической Руси была знаком Ярилы (рода Яров). Интересно отметить, что первые послереволюционные годы выходили советские деньги со знаком свастики, задолго до того, как этим древним знаком Ариев (знаком Сварога) стали пользоваться фашисты.
     В августе 1941 года дощечки «Влесовой книги» были похищены спецслужбами СС на Балканах в квартире Изенбека и уничтожены, как возможные следы древней славянской культуры. Гитлер, использовал атрибуты символики Ариев: красный флаг со свастикой в белом круге и причислил себя, своё окружение и свою нацию наследниками древних Ариев. Понимая, что двух наследников Бога Сварога  на земле быть не должно, Гитлер решил перехитрить Сталина и лишить его титула «Великого кормчего», нарушил пакт о ненападении. Отец всех времён и народов Сталин сам заботливо по дружбе выковывал Гитлеру первоклассную военную машину, в надежде, что окрепший Гитлер поможет ему осуществить мировую пролетарскую революцию. Но Гитлер счёл себя единственно достойным наследником Сварога, и без тени сомнения открыв «ящик Пандоры», направил жало войны на своего «благодетеля» Сталина. В конце концов, кто-то один из них должен править бал. Гитлеру показалось, что именно ему сам Сварог повелел стать «Великим кормчим» мирового господства, а мировая пролетарская революция пусть повременит «всерьёз и надолго».  Когда речь заходит о том, кому следует носить титул «Наследника Сварога», тут уж, извините, не до сентиментов: надо немедленно хватать за горло даже тень претендента на столь высокое наследство и тут же непременно задушить его...
     Сталину, конечно, было очень обидно, ведь что не говори, а все как один в стране «советов» считают его «Великим Кормчим», у него в руках древние знания Ариев, которое он надёжно упрятал глубоко в подвалах Лубянки и стал подобен самому Кощею бессмертному. Сталин на две недели уединился, ничего не хотел знать о начавшейся войне и только все сокрушался: как это не разверзнется небо, и молния Сварога не спалит   этого неблагодарного предателя Гитлера, возомнившего себя «чистейшим арийцем», сыном Бога Сварога...
      Каждый из этих двух скорпионов в душе надеялся, что все  тайные традиции древних Ариев ими уничтожены навсегда и концы опущены в воду, и только он единственный наследник Сварога сполна обладает тайными знаниями древних Ариев.
      Но традиция древних ведических знаний Ариев жива в нашем языке, в песнях, в сказках, в былинах, в Праславянской ведической вере. Казаки-берендеи хранили и поныне ревностно хранят собственную древневедическую веру, именно язык изначально предназначен для хранения этого сокровенного знания.
     Не случайно близость санскритского и русского языков совершенно удивительна по основному, лексическому фонду, грамматическому строю, роли формантов и множеству других частностей. Здесь несравни-мо больше общего, нежели сходства с ним других языков. В санскритс-ком языке особую роль играет гласная «а», встречающаяся настолько часто, что в письме она пропускается, как сама собой разумеющаяся. Эта черта приближает инструментовку санскрита к русскому языку, где тоже главенствует «а». Шуточная фраза: «Ну, Ваня, реши, широка ли у дубравы наша речка» звучит по-санскритски, также, поскольку состоит из набора лишь слегка изменённых санскритских слов: «Ну, Вана, риши, ширас, кали, думбара, наша рич, ка».
     Остаётся только удивляться, какой русской современностью дышит санскритская поэзия. Подобно русской поэтике, в санскритской поэзии большая роль принадлежит внутренним рифмам, ассоциациям и аллите-рациям, как средствам художественного выражения (этими приёмами широко пользовались русские поэты А.С. Пушкин, В.В. Маяковский, В.Я. Брюсов и другие).  Многие символисты и футуристы считали эти поэтические приёмы особым достижением современной поэтики и щеголяли ими («...И ассонансы, точно сабли, рубнули рифму сгоряча» И. Северянин). Приходится только удивляться, до какой степени тонко и продуманно пользуется таким «последним криком моды» санскритская поэзия, даже эпическая. Однако, справедливости ради, следует сказать, что даже русский язык не может передать всё богатство санскритской инструментовки, так, как количество гласных в нём много меньше.
     Интересно отметить почти полное совпадение некоторых древнерусских преданий и преданий древней Индии. Поражает и полное совпадение схемы древнеиндийской эпической поэмы «Сказание о Раме» со схемой поэмы А.С. Пушкина «Руслан и Людмила» (колдун похищает жену, муж отыскивает колдуна, сражается с ним и возвращает жену). Представляло бы большой литературоведческий интерес выяснить, каким путём дошла до А.С. Пушкина эта схема.  И неудивительно, что в последнее время вышел в свет ведический словарь имён и терминов древней Руси и санскрита  древней Бхараты, «Индо-Русь» (2).
     Ведрусская письменность была на Руси задолго до Кирилла, и он её «Только нашёл и вновь открыл». При создании Кириллицы (или глаголицы) Кирилл заимствовал знаки из письма «черт и резов» (23 знака совпадают по форме), причём совпадают не только основные знаки, но и их варианты.
     В «Житие» Кирилл сообщает о славянских книгах, найденных им в Корсуни (23 списка), где указано, что книги были написаны «русскими» (в 2-х списках – рушкими) письменами (3). И все рассуждения о том, что культура и письменность пришли на Русь от просвещённого Христианства, а до того на Руси было «язычество поганое», это, мягко говоря, не по-божески. А если сказать точнее, то не благодаря греко-римскому христианству развивалась Русь, но, несмотря на их нашествие и предательство собственных князей во главе с князем Владимиром Святославовичем.
     О языческой письменности славян указывалось ещё М.В. Ломоносовым и В.Н. Татищевым, но Российская Академия  наук, словно не заметила этого, как  не замечает она и всех последующих научных изысканий, связанных с ведрусской письменностью.
     Даже в наши дни, перед лицом неоспоримых научных фактов, лектор филологического факультета МГУ профессор С.Б. Бернштейн считает, что «Никаких убедительных фактов, подтверждающих существование славянского письма до 60-х годов IX века, нет, что дата создания славянской письменности – 863 год, связана с деятельностью Кирилла и Мефодия. Алекановскую надпись (и многие другие) эти учёные рассматривают, как артефакт и стараются о ней не вспоминать» (4).
     Что можно сказать, можно только догадываться, в чьих руках находится Российская наука, если «Ни одна из первых европейских книг, рассказывающая о славянских богах и письменах и по сей день - не переведена на русский язык» (5). Значит - это кому-то было нужно...
     С 1939 года Ю.П. Миролюбов переписывал тексты дощечек «Влесовой книги», «Баянов гимн», фотографии которых представлены (6). 
     По докладу о «Влесовой книге» были опубликованы тезисы Ю.П. Миролюбова на пятом Международном конгрессе славянистов, в них в частности говорится:
     е) Принять во внимание резкий протест «Влесовой книги» против приписываемого руссам человеческого жертвоприношения. В летописях ясно сказано, что жертвоприношение людьми на Руси было новинкой, завезённой Владимиром Великим из заморья с варягами, и просуществовало десять лет (6);
      з) Известная нам история почти полностью игнорируется, только Аскольд, Дир и Ерек были слегка затронуты летописью;
      Главное богатство «Влесовой книги» не легендарная история, а легендарная мифология: законы Сварога, управляющие всем миром. После смерти человека душа переходила из Яви в мир невидимый – Навь, после некоторого странствия она достигает Ирия или Рая, где жил Сварог и предки Руссов.
     Религия древних Руссов было монотеистической. Бог – творец мира признавался единой всемогущей сущностью.
     Интересно отметить, что идея Троицы, родившаяся в недрах арийских народов, была ясно выражена здесь. Бог назывался Треглав, то есть Единый бог в трёх ипостасях: Сварог, Перун (сын), Световид (Святой Дух). Впоследствии видим христианскую аналогию: Отец, сын и Святой Дух.
     Русские жили в природе, считали себя её частью, и так сказать, растворялись в ней. Это была солнечная, живая, реалистическая религия. И хотя дощечки «Влесовай книги» были уничтожены немецкими спецслужбами СС, но историческая письменность Древней Руси осталась в их фотографиях и копиях, а главное в языке, песнях, былинах.
     Справедливы ли наши устремления в познании истории и религии, когда мы в подробностях изучаем Богов: древнеегипетских, древнегреческих, древнеримских, древнеиудейских и других, в то время как своих древних Богов не помним, как называют. И можно ли считать нормальным такое положение, когда существует бесконечное множество доказательств письменности древней Руси (до Кирилла и Мефодия), но наша официальная научная Российская Академия, словно воды в рот набрала и демонстрирует всему миру своё невежество, а то и того хуже – своё продажничество западным меценатам. Словно нет древних находок Троицкого городища с древнерусскими надписями (Ш в. до н.э.), Алексано-вские надписи на керамике, надписи на баклажках Новочеркасского музея и многие другие надписи, расшифрованные учёным, сотрудником Отдела истории Российского Физического общества Г.С.Гриневичем. Свои научные труды Г.С. Гриневич опубликовал в научной монографии «Праславянская письменность», М., «Общественная польза», 1993 год.
     Результаты дешифровки письменности, полученные Г.С. Гриневичем, являются подлинным открытием нашего времени. Они позволяют прочесть историю славян и по-иному осветить древнюю историю мировой цивилизации, в развитии которой роль славян явилась ведущей.
     Данные научные открытия, опубликованные в «Энциклопедии русской мысли» и в журнале «Русская мысль» в 1993 году, позволяет сделать неоспоримый вывод о существовании древнерусской письменности задолго до Кирилла и Мефодия.

                КАЗАЧЬЯ ОДИССЕЯ

     «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Так гнали и пророков, бывших прежде вас... Вы – свет мира. Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного»
                Евангелие от Матфея 5, 10-17

 
Тридцать тысяч казаков-спартанцев

     Александр Фёдорович Зажигаев находился в числе отступающих казачьих подразделений через Белоруссию в Германию, и затем проследовали через территорию Австрии в Италию на территорию, отведённую для беженцев-казаков во Фриули, где они образовывали «Казачьи станицы». Такие станицы образовывались в Берлине, в Потсдаме и в Северной Италии. В отступающих казачьих подразделениях было немало казачьих семей с детьми, которые пережили и ужас отступления под бомбёжками «наших»; многие полностью лишились имущества, не оставалось даже самого необходимого. Но несмотря ни на что, многие молились и благодарили Бога, что он хоть на время освободит их от Сталинско-большевистского репрессивного режима. Четверть века этот режим воистину был грандиозной кузницей, кующей с завидным постоянством своих собственных врагов, культивируя в народе доносы, подозрительность, недоверие, через пресловутую классовую ненависть. Никакая маскировка репрессий не помогала; все чувствовали, что не было никакой гарантии того, что ни сегодня-завтра и его могут упрятать в недра земные – «И никто не узнает, где могилка моя...». С Донскими казаками ушли Терские и Кубанские казаки и народности Северного Кавказа. Люди уходили не от своей страны, а от правительства, основа власти которой была построена на репрессиях.
     Перепуганная перед лицом нависшей смертельной опасности, большевистская элита вспомнила о великом патриотическом прошлом русского народа и о гениальных русских полководцах: Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова и других; развернула небывалую пропаганду уже не советского, а общенародного патриотизма. Вспомнили и о казачьей славе; разрешили ношение казачьей формы, сформировали казачью часть генерала Доватора.
     Огромное число беженцев из России в Европу служило явственным укором большевистской диктаторской системе в стране, не спасала и изощрённая  маскировка репрессивной власти коммунистическими лозунгами: мир, май, братство всех народов, свобода, равенство и т.д. За  показным романтизмом небывалого в мире государственного строя социализма в отдельно взятой стране, за железным занавесом которого в подвалах НКВД и ЧК  были сокрыты от глаз и ушей крики и стоны несчастных истязаемых людей, и хруст костей на дьявольском большевистском колесе.
     Казаки Дона, Кубани и Ставрополья добровольно покидали горячо любимую родную землю. Многие десятки тысяч телег и бричек, заскрипели по степям через Украину и Белоруссию в Италию. Это был великий последний в истории казачества «Отступ». Уходили с казаками и глубоко верующие люди, как православные, так и почитатели других вероисповеданий. Все говорили в один голос: «Нужна другая власть в России, не эта сатанинская, безбожная, антинародная власть с полицейским режимом...» Люди, оказавшиеся волей судьбы в оккупации, считались «опороченными», этих штрафников уже не считали за людей, их можно было «тратить» на разминирование полей, посылать на заведомо гиблые операции, поэтому к отступающим казакам старались многие примкнуть, была надежда не быть репрессированными и расстрелянными, в худшем случае - остаться в эмиграции.
     Александр Фёдорович Зажигаев со своим полком казаков расположился в Северо-итальянском альпинийском городке Тольмеццо, там основался штаб атамана Доминова. Городок этот казаки именовали станицей. Генерал П.Н. Краснов, будучи преклонного возраста, оказал новой станице материальную и протекционную поддержку. Селения северной Италии представляли собой маленькие городки европейского типа, с каменными двухэтажными  домами. Массовое поселение казаков привнесло в архитектурную композицию городка Тольмеццо элементы своего, самобытного казачьего уклада. Создался не очень эстетический контраст общего вида городка, но, учитывая ситуацию, в которой оказалось казачество, местные жители отнеслись к этому с терпимостью, хотя  и не без упрёка. Казачий побыт немного обогащённый опытом, полученным от европейских впечатлений, выглядел весьма респектабельным по меркам Донских станиц, но итальянцам это лишь в незначительной мере придавало энтузиазма.
     Для молодёжи в селении Вилла Сантина открылось юнкерское училище (без этого казакам никак нельзя, надо растить себе достойную смену). Был установлен войсковой казачий порядок, общепринятый в войске Донском. По вечерам на станичной площади нередко слышалась пение «Спаси, Господи, люди Твоя...» В кубанских казачьих поселениях устраивались базары, на которых можно было купить овощи, молоко, яйца, мясо и другие продукты со своего казачьего подсобного хозяйства. Казаков не покидала надежда возвращения на свою Родину.
     Отпраздновав по всем правилам Масленицу, проводив её по обычаю древних предков большими стопками маслинных блинов и медовухой, казаки сокрушались, что звон колокольный здесь не тот, разве это звон? «Не то что, как у нас-то бывало на Дону!..  Господи, ты, Боже мой, как займутся, бывало, наши-то колокола из золотых маковок церквей звонами, да перезвонами, любо-мило!.. Душа радуется!..»
     Александр Фёдорович Зажигаев рано утром помолился иконе Донской Божьей Матери и, словно кто-то подсказал ему: «Душу-то в этот день, в начале великого поста к покаянию готовить надо...» Вспомнились Александру Фёдоровичу и его маленький сынишка Николенька и милая жёнушка Дашенька: «Как теперь им живётся одним, беженцами на тульской сторонушке? Вот не сумел забрать их с собой, пожалуй, из-за меня, их ещё и преследовать начнут. Господи, спаси, сохрани и помилуй оказаться в лапах ГПУшников. Не пощадят ни старых, ни малых, ни женщин, ни стариков да ещё и ярлык позора навесят – неблагонадёжная родня «изменника» Родины. Партийная большевистская элита себя считает цветом России, но наступит время и откроются глаза у людей на эти удушающие «цветы Карабасов-Барабасов» во всём их истинном, омерзительном виде. Вспомнился Александру Зажигаеву друг его Николай Белоножкин: «Как живётся ему на другом конце света? Раскидала, разбросала нас судьбина по всему миру и весточку подать нельзя в это гиблое время. Вот и писал ему письма, но от него ответа нет, как нет... Кричи, не кричи – никто не услышит и ответа не подаст... Тя-жело на душе – невыносимо...
     Александр Зажигаев сел на лавку у окна, закрыл глаза, и представилась ему картина чистого понедельника в великий пост на Дону – когда зажигают «постную» лампаду в куренях, она должна гореть неугасимо до самой пасхи, при этом, бывало, поют: «Святое... Воскресенье Твоё славим!..» В этот день колокольный благовест поёт особенно: « Бла-го-вест-ный! Бла-го-вест-ный! Не зем-ной, не-бес-ный рай!.. Пом-ни! Пом-ни! О не-бес-ном, о зем-ном не по-мыш-ляй!..» Во весь пост не скоромятся, скоромное губит душу. Едят картофель, орехи, компот, горох, изюм, кашу с квасом, кисель, осетрину, икру, мочёные яблоки. Бывало, на Дону грачи летят, мы по гомону их прилёт узнаём. И уже не ростепель, а по-настоящему весна пришла... Теперь уж пойдёт, пойдёт любезная весна!.. И всегда кажется, что впервые в жизни так ждал её прихода. Скоро и половодье, водополье хлынет. Рыбу станут ловить. Боже мой, рыбы-то сколько, да рыба-то какая, такая и во сне-то теперь не приснится. «Ну, теперь взялась весна, - говорят, бывало, старики, - конечно, взялась! Теперь уж, родимая, сама пойдёт...» Капель-то словно на флейте играет: кап–кап, дзинь–дзинь!.. Кап–кап, тра-та-та... Ах, весна, весна, - чудо, да и только!.. Теплынь и свежесть пахнет душистым, свежим холодком и синей дымкой тумана по утрам. Воробьи и синицы качаются  на ветках мокрые от капель. Почки набухают, все в природе оживает...
     В апреле 1945 года стало для всех очевидным, что англичане, открывшие второй фронт, скоро займут Италию. Немцы спешным порядком покинули Рим и Милан, и оставаться казакам в станицах альпинийского города Тольмеццо становилось небезопасно, в любой момент сюда могла вступить союзническая английская армия. Было принято решение совершить беспримерный переход казаков со своими семьями через Альпы на бричках и телегах со всем необходимым скарбом. Кто подал такую идею казакам, до сих пор остаётся загадкой, теперь, много десятилетий спустя, становится ясно, что не обошлось здесь без участия провокаторов...
      Двадцать пятого апреля 1945 года многотысячный обоз отправился из Северной Италии в Австрию в неведомый путь, пролегавший через снежные вершины Альпинийских гор. Зрелище было настолько же впечатляющим, насколько и плачевным. Многокилометровый обоз стальным скрипящим потоком двинулся в неведомый путь. В обозе много было пеших, среди них немало детей и стариков, В горах было холодно, костров разводить не разрешалось, теплой одежда не было. Никто не знал, куда и зачем идут, все понимали, что их там никто не ждал. Италия была для них чужой, как временное прибежище, и в Австрии своей земли не было, не было и родной земли. Брички в пути ломались, люди, выбившись из сил, падали и замерзали. Скоро движение обоза стало совершенно стихийным, ни кем не управляемым. Зрелище было жутким. Преодолев снежный перевал необычный, огромных обоз начал свое продвижение по пыльным дорогам Австрии.
     Девятого мая  казакам-скитальцам стало известно о том, что закончилась война и Австрийская территория, на которую с таким трудом добрались казаки, была оккупирована англичанами, как говориться от чего ушли, к тому и пришли... Англичане направили этот колоссальный обоз в небольшой Австрийский городок Лиенц, где казакам предложили разоружиться. Выбора не было, пришлось всем сдать оружие, за исключением немногих, кому удалось припрятать пистолет на всякий случай. Всех казаков разместили в опустевшем барачном лагере, рассчитанном на 25 тысяч человек. Лагерь располагался на берегу бурной горной реки Дравы. Это место называлось Пегец, казаки назвали её «станицей».
     О своей дальнейшей судьбе казаки были в полном неведении. Оставят ли их здесь в эмиграции или репатриируют в СССР, которую они считали хуже лютой смерти? Бежать было некуда, всюду выставлены усиленные английские патрули. В души казаков стали вкрадываться  тревожные догадки, что всё эта ловушка специально подстроена им сталинскими агентами. Становилось всё более очевидным, что союзники выдадут советам всех казаков до единого, потому и завели их в эту ловушку всех скопом. Были попытки отдельных казаков, знавших английский и немецкий языки, осуществить одиночные побеги. Вскоре все они были изловлены и снова доставлены в «станицы», и их брали под особый контроль. Чувствовалась безысходность, царила растерянность, и ничего невозможно было поделать. Новым поселенцам продолжали выдавать английские пайки и огромная казачья «орда» вынуждена была ждать своей участи, словно обречённое на массовую бойню стадо. Вот как описала в своём дневнике воспоминаний о своих впечатления об этих тревожных днях ожидания своей горькой участи Евгения Польская, донская казачка, оказавшаяся вместе с мужем в этом лагере Пегец на берегу реки Дравы (8):
     «Подавляющее большинство, даже из тех, кто ушёл из России с оказией войны, а не для активной войны со Сталинским режимом не были «изменниками Родины», как трактуют это в Кремле. Среди казаков очутились те, кто во время войны только так мог иметь на чужбине, хоть какие-то права, какое-то питание и просто выжить.
     В Лиенце, в костёле шли православные службы «Христос Воскресе» - звучал, как реквием, все рыдали. На следующий день 31 мая 1945 года у австрийцев проходила процессия «Праздник тела Господня». По узким улицам между прелестных домиков, увитых цветущими маленькими цветами роз, двигалась нарядная процессия со статуей коронованной Богоматери под балдахином, сопровождавшаяся группой мальчиков с колокольчиками и девушек в вуалях и с белыми лилиями в руках. Пение клира, весь мирно-торжественный строй благостной процессии жителей этого маленького городка в национальных костюмчиках, внутренняя праздничная сосредоточенность участников торжества – так и ударила контрастом с переживаемой нами трагедией. Эти люди имели Родину, в которой что-то сохранилось от века, для них окончилась война, вокруг цвела и дышала природа, осенённая синеватыми силуэтами гор, небо солнечным теплом укрывало воцарившейся мир... А у нас? Всё на-родное, исконное попрано и фальсифицировано, церковь – сердце народа – поругана и упразднена; жадные озверелые люди в извечной советской нищете и «недостатках» жили интересами животными. Алчная большевистская элита после победы воцарилась в худшем своём варианте с самой острой в мире несправедливостью.
     И у них было: и Мюнхен, и имперская канцелярия и Освенцим, но жил народ, мощный, дружный, единый. А нас погонят туда, на эту большую Родину, где нас ждут или расстрел, или репрессии... и, прислонившись в тесноте улицы к заборчику, над которыми склонились кисти сирени, я прямо на улице протянула к Мадонне руки: «Спаси! Спаси!.. – упала на колени, дрожа и задыхаясь.
    -Руссин! Руссин!» - зашептались вокруг: в городе уже знали о нашей трагедии, ничего в ней, впрочем, не понимая. Кто-то ощупал пульс, из калитки вынесли валерьянку... Извинившись перед добрыми людьми,я пришла в чувство и поплелась в свою гостиницу...
     - Почему, казачьи Леди так волнуются? – обратился однажды через переводчицу ко мне английский майор Девис, владеющий делами репатриации казаков, - сэр Черчилль обещал в Ялте сэру Сталину передать на Родину русских казаков, но взял с него гарантию, что ничего смертельного им не грозит: они будут работать на фермах некоторое время...
   - Вы должны знать, сэр Девис, что такое «фермы» сэра Сталина! – проговорила я, и залилась слезами. Переводчица сочувственно сказала мне тихо, но очень взволнованно, что нас всех, до последнего ребёнка на днях будут передавать Советскому Союзу...»

                ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЁ...         

Был у Христа-младенца сад
И много роз взрастил он в нём,
Он трижды в день их поливал,
Чтоб сплесть венок себе потом.

Когда же розы расцвели -
Детей еврейских созвал он;
Они сорвали по цветку
И сад был весь опустошён.

- Как ты сплетешь себе венок,
В твоём саду нет больше роз?
- Вы позабыли, что шипы
Остались мне, - сказал Христос.

И из шипов они сплели
Венок колючий для него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили его...
              А.Н. Плещеев «Легенда»

 
Харбин

     Николай Белоножкин в Харбинском поселении в Маньчжурии получил известие от Александра Зажигаева, с нетерпением распечатал его, и не в состоянии сдержать своего волнения, прочитал:
     «Бесценный друг, так хочется крепко обнять тебя как брата, да, видимо, не судьба... Многое, очень многое хотелось бы сказать тебе. Но сердце сдавила обида, что так нелепо попал я в западню и Сталинский салдафоновский сапог наступил мне на горло...
     Покидая священную землю тихого Дона, ополчение второго казачьего Сполоха прошло через Украину, Белоруссию, Италию и, перейдя Альпинийский перевал, оказались в Австрии, оккупированной английскими войсками. Англичане под благовидным предлогом, что оставят нас в эмиграции, всех разоружили, и завтра будут сдавать казаков «советской» власти. Этот исход казачьего сопротивления - самое худшее, что только можно было себе представить. Мы, конечно, будем оказывать сопротивление нашей репатриации большевикам, насколько это будет возможно для безоружных людей, но все понимают, что это бесполезно; Черчилль ещё в Тегеране во время переговоров со Сталиным обещал ему выдать нас, и теперь всё дело в формальном насильственном акте сдачи. Сталин ещё не напился казачьей крови, ему нужны новые большие жертвенные сатанинские ритуалы убийств.
     Часть казаков оставшихся в Италии, не ушедших с нами через Альпы в Австрию, уже подвергались акции репатриации. Их собрали в большой репатриационный лагерь, посадили на пароходы и при выходе из порта, на пароходах были подняты красные флаги. Но казаки начали выпрыгивать за борт корабля, перерезать себе горло, вешаться, так что команда не успевала спасать самоубийц и пароходы вынуждены были снова вернуться в порт и высадить репатриантов в тот же лагерь. Что теперь ожидает нас? – никто сказать не может. У меня самые тяжёлые предчувствия в исходе этого дела...
      Может быть, это моё прощальное письмо к тебе. Напоследок хочу тебе сказать, друг мой, была у меня мечта и даже была такая реальная возможность уплыть из Италии в Индию: по Средиземному морю, через Суэтский канал, Красное и Аравийское моря – к Индийским берегам. Ты спросишь: почему в Индию, а не в Маньчжурию, не в Харбины? По двум причинам: во-первых, Маньчжурия, в которой ты сейчас пребываешь, становится ненадёжным пристанищем для наших казачьих поселений и хранений нашей  Праведной (Право-славно-ведической) веры («Пра-веды», «Праязыка», «языка – основы»). Дело в том, что теперь, после победы над Германией, СССР поможет китайским «товарищам» установлению в стране «Поднебесной» коммунистического диктаторского режима. Тогда репатриация казачьих поселений из китайского Харбина в СССР станет неизбежной. Вас также сдадут советским большевикам, как сдают теперь нас. Я понял это с опозданием, прошу тебя, подумай об этом хорошенько, ибо нашей Праведной вере за рубежом грозит новая опасность.
     Сейчас вам ещё возможно в составе небольшой миссии от поселенцев Харбина явиться в Пекин за получением разрешения на миссионерское паломничество в Индию, а далее из морского порта в Шанхае на реке Хуанпу отправиться по китайскому морю через бенгальский залив в се-веро-восточную часть Индии - в Калькутту, там есть православная община. На такое путешествие и на элементарное обустройство в Индии средства у вас есть. Прощай, друг мой, доведётся ли ещё увидеться? – это одному Господу известно, но шансов на встречу мало. Берегите себя, храните нашу Праславянскую веру и казачьи традиции. Твой друг и брат Александр Зажигаев»
     Николай Белоножкин отложил письмо и посмотрел в окно. «Сегодня троицын день, - почему-то подумалось ему, - вон какая буйная зелень на дворе... А что, если и вправду я больше никогда-никогда не обниму своего друга и брата Сашу?.. Как можно смириться, с той участью, которая постигла нашу дружбу? Я престо сойду с ума. Всегда, всегда мы были неразлучны. Какие наши годы, чтобы погибать по одиночке. Как будто ещё совсем недавно мы любовались на троицу нашей сосновой рощей вдоль берега реки Медведицы, там, где она впадает в Дон. Я и сейчас ещё чувствую запах зелёной рощи. Листочки до того сочные, того и гля-ди озеленишься весь. Приятно умываться холодными, душистыми, молоденькими листочками и, как учили нас старшие, потереть ими лицо в этот праздник – очень благостно. Затенились сады, яблони – белые от цвета; в сочной густой траве золотятся крупные одуванчики. Сирень склоняется под тяжестью цветочных кистей. Возьмёшь раскидистые душистые ветви сирени в охапку и чувствуешь на них капельки утренней росы. В этот день может - и гром немного погромыхать, и дождичек слегка полить тёплую землю. И всё это  такая благодать...
     Саша прав, засиделись мы тут в Харбине и все опасения, о которых он говорит, на самом деле могут с нами случиться. Надо хорошенько всё взвесить, посоветоваться с казаками и решиться на паломничество в Индию, тем более что там есть наши Православные общины староверов. Мой учитель словно предчувствовал такое развитие событий, когда рассказывал мне об Индии  - вот уж действительно: в этом мире ничто не происходит случайно, надо только правильно улавливать «подсказку». Учитель говорил мне, что в Индии есть места, где проповедовал Иисус Христос с 12 до 30-ти летнего возраста. Более того, Иисус посетил Индию и после своего воскрешения, где проповедовал своё новое учение и что там остались общины последователей его ученья, они помнят Иисуса и по сию пору благосклонно относятся ко всем нашим паломникам, последователям нашей истиной Праведной веры.
     Вспомнились Николаю и рассказы учителя, о некоторых  подробностях из жизни Иисуса Христа в возрасте от двенадцати до три-дцати лет?  Церковные иерархи умалчивают об этом, или в силу своей неосведомлённости, или умышленно. При всей любви к Иисусу, при всём уважении к свершениям им духовных подвигов после крещения его водами реки Иордана, праведные люди вынуждены признать, что о восемнадцати годах его жизни нам совершенно ничего не известно, что, конечно, желательна ясность в этом вопросе. Разве они не важны для людей познающих Истину? Скорее напротив, нам искренне об этом хотелось бы знать. Понимая и признавая, что за три своих последних года проповеднической жизни Иисусу Христу удалось преобразить духовный облик земли, тогда восемнадцать лет его жизни неизвестных нам, приобретают несомненную важность. Может быть, даже в этих годах его жиз-ни таится для духовного познания Истины нечто очень важное, или, по крайней мере, что-то, несомненно, поучительное...
     Николай Белоножкин в конце своего размышления произнёс, вздыхая: «Библия умалчивает об этих неизвестных годах жизни Иисуса. Интересно было бы узнать: почему ни в Евангелие, ни в посланиях апостолов об этом не говориться ни слова. В чём тут дело?..»
     Николая Белоножкину в то время ещё не были известны научные от-крытия, проливающие достаточно ясный свет на эту, несомненно, очень важную проблему, - о «потерянных годах Иисуса», как стали называть эти 18 лет.      
     Забегая несколько вперёд, здесь уместно будет сообщить читателям о том, что, начиная с 1947 года, учёными был обнаружен целый склад свитков и фрагментов у Мёртвого моря в Израиле и в Наг-Хаммади в Египте. Следует подчеркнуть, что хотя эти находки и содержат новые сведения о библейской культуре, но они не прибавили сведений об «утерянных годах Иисуса». Однако найденные рукописи помогли нам разобраться в изменениях неканонических работ («Апокрифические» книги, «Псевдоэпиграфы»). Католическая церковь официально признала их еретическими, но первоначально они являлись частью христианской литературной традиции. Организованный христианский мир был чрезвычайно избирательным в распространении трансцендентного знания, многое скрывалось. Учёные историки опубликовали множество книг об «утерянных годах Иисуса». Особый интерес представляет книга Андреаса Фабера-Кайзера, опубликованная в 1976 году «Иисус умер в Кашмире». В этой книге подробно описано не только об «утерянных годах Иисуса» (путешествия в Индии), но и подробно расписано о том, что случилось с ним после распятия.
     Плодом кропотливых изысканий супругов Дика и Жанет Бок стали их книга «Тайна Иисуса» (1978г.) и фильм «утерянные годы» (1978 г.). Жанет Бок говорит: «Постепенно мы пришли к выводу, что описание этих лет отсутствуют потому, что кто-то изъял его из летописей и из библии. Невозможно представить себе, чтобы Иисус появился в Галилее в возрасте тридцати лет и скрыл большую часть своей жизни от своих учеников, всюду следовавших за ним. Невозможно поверить и в то, что эти годы были столь малозначащи, что о них не было упомянуто ни слова...
     Никейский собор 325 года н.э., изменил многие положения доктрины. Описания этих неизвестных лет были вычеркнуты потому, что они не соответствовали политическим устремлениям растущей церкви.
     В 1887 году русский журналист Николай Нотович сразу после окончания русско-турецкой войны отправился в путешествие на Восток, прибыл в Кашмир, где услышал о буддийском монастыре в Лехе, столице Ладакса. Монахи рассказали ему об одном древнем документе, хотя ла-ма, настоятель монастыря был довольно скрытным, он всё же поведал, что это был документ о жизни Иссы (латинское написание имени «Иисус – И е с у с, а по-арабски – Исса). Кроме того, необходимо отметить, что Исса – это корень санскритского слова «Ишвара», индийского имени Бога, которое буквально означает «Верховный повелитель».
     Лама достал из тайника два больших тома в картонных обложках, где на истлевших листках была биография Иссы. Переведя и записав слово в слово всю историю жизни Иссы, Нотович вернулся на Запад и опубликовал книгу «Неизвестная жизнь Иисуса Христа». Книга повествует о том, что в возрасте тринадцати лет Иисус покинул дом Марии и Иосифа в Назарете. Он путешествовал с купеческим караваном по святым городам Индии, доходя до священного Ганга. Потом он отправился в Египет, чтобы проникнуть в тайны великой пирамиды. На обратном пути он изучил разнообразные философии в Афинах и Персеполисе. Он вернулся в Израиль, когда ему было двадцать девять лет, то есть через 18 лет. Как явствует из Книги Нотовича, Иисус в течение шести лет изучал священные книги Индии (Веды), а также учил других в Джаганатха Пури, Бенаресе и других городах штата Ориса. Именно там начала формироваться его философия. Он увидел, что ведические знания имеют огромную ценность, однако могут быть неправильно использованы. Например, Иисус считал ошибочными мнения жрецов-брахманов о том, что ведические знания предназначены только для высших сословий и называл такой взгляд брахманов на учение отвратительным, ибо любовь Бога в равной мере обращена ко всем людям: к мужчинам, женщинам и детям. Иисус взял на себя задачу распространить ведические знания среди простых людей, низших сословий – шудр. Так началась его религиозная деятельность в качестве религиозного реформатора. Иисус предостерегал брахманов, которые хорошо помнят о своих кастовых привилегиях, но позабыли подлинные учения Вед: недостаточно родиться в семье брахмана, чтобы стать брахманом, надо обладать требуемыми качествами, такими, как чистота, аскетизм, милосердие, правдивость. Иисус стремился положить конец этому лицемерию. Сами же идеи Вед в их первоначальном виде были полностью приняты Иисусом, и история показывает, как он применял их, когда вернулся в Палестину.
     - Каждый человек, учил Иисус, - должен поклоняться Богу, исходя из своих способностей и вида деятельности. Это, бесспорно, ведическая концепция, согласно которой каждый человек, в зависимости от способ-ностей и деятельности, естественным образом относится к определённому типу или «касте». И эти касты считались равными в том смысле, что они каждому представляли возможность служить Всевышнему.
     Движимые ли только невежеством или ещё и корыстью, брахманы из штата Ориса организовали заговор с целью убить Иисуса. Это лишний раз подтверждает, что они не были настоящими брахманами (любое убийство – физическое или духовное, противоречит принципам брахмана). После нескольких неудавшихся покушений на жизнь Иисуса, он покинул Джаганатха Пури, чтобы уже никогда туда не вернуться.
     Далее, Иисус совершил путешествие в Непал. Там высоко в Гималаях, он провёл шесть лет, преподавая духовную науку. Затем он отправился в Персию, где выступил против концепции двух богов: бога добра и бога зла. Зороастрийцы, искренне верившие в битву между двумя этими богами, не очень любезно приняли Иисуса, который отверг эту концепцию как примитивную форму политеизма. «Есть только один Бог, - учил Иисус (Исса), - и это Отец наш Небесный».
    Дальнейшее содержание рукописи об Иисусе (и, следовательно, книги Нотовича) практически совпадают с тем, что нам хорошо известно из Библии, вплоть до Понтия Пилата, распятие на Кресте и деяний апостолов. Таким образом, древняя буддийская рукопись проливает свет на деятельность Иисуса в течение «восемнадцати потерянных лет», о кото-рых в Библии ничего не говорится.
     Подтвердить подлинность и правдивость рукописи об Иссе (Иисусе) трудно, однако, не невозможно. Показательно уже само отношение представителей церкви к этой теме. Сталкиваясь с вопросами, поднятыми Нотовичем, они отступили. Даже выдвигая аргументы против этих фактов, а порой и просто игнорируя его работу, они всегда выглядели напуганными, как будто у них был какой-то секрет, который они должны были скрывать.
     Кардинал Ротелли выступил против произведения Нотовича, так как считал что оно «преждевременно», что мир не готов услышать её. «Церковь и так уже много страдает из-за новой волны атеистической мысли», - сказал Ротелли Нотовичу. Кардинал явно боялся потерять последователей, которые уже скептически относились к доктрине церкви. Не хватает им ещё одного нового препятствия.
     В Риме Нотович показал переведённый текст рукописи об Иссе кардиналу из числа приближённых папы. «Кому нужна эта публикация? - нервно спросил прелат, - наживёте себе множество врагов».
      Нотовичу ещё только предстояло узнать, что в библиотеке Ватикана хранятся шестьдесят три рукописи, в которых упоминается история Иссы. Эти древние документы привезли в Рим христианские миссионе-ры, проповедавшие в Китае, Египте, Аравии и в Индии. Нотович сказал, когда ему стало известно об этом: «Неудивительно, что представители церкви вели себя так странно, история Иссы не была для них новостью».
     Современная наука подтверждает, что Фома, ученик Иисуса был в Индии; согласно «Католической энциклопедии», он евангелизировал Индию и все земли от Персидского залива до Каспийского моря. В настоящее время католическая церковь считает собор св. Фомы в Майлапуре (пригороде Мадраса) базиликой, признавая, что под ним находится гробница апостола. Фома умер мученической смертью и был похоронен в Индии. Кстати сказать, могила Иссы, согласно кашмирской гипотезе, находится в Индии; что после распятия, Иисус вернулся в Индию. Кашмирская гипотеза не обязательно противоречит христианскому догмату; из того, что Иисуса распяли, ещё не следует, что он должен был умереть на кресте. В 1960 году папа Иоанн ХХIII прямо заявил, что человечество было спасено только ценой Христовой крови, а смерть его была для этого не нужна. Книга А. Фабера-Кайзера «Иисус умер в Кашмире» повествует о том, что после распятия, Иисус остался жив и снова отправился на Восток, на этот раз под именем Юз Азаф. Поселившись в Кашмире, говориться далее, Иисус женился и умер своей смертью в преклонном возрасте. Буддийская община в Шринагаре, столице Кашмира, из поколения в поколение сохраняет благоговейное отношение к склепу, считая, что в нём захоронен Иисус, или как они его называют Исса.
      В Коране ясно говорится, что Иисус не умер на кресте: «Они его не убили, они его не распинали; им только казалось, что они это сделали» (Коран, 155.57). Позднее мусульманский историк имам Абу Джафар Мух-хамед ат-Табри комментировал: «Исса и его мать Мария вынуждены были покинуть Палестину и отправиться в дальние путешествия, скитаясь по разным странам». Таким образом, кашмирская гипотеза служит делу примирения между христианством и исламом, разрешая многовековые споры. Христиане говорят, что Иисус был распят. Мусульмане говорят, что он не умер на кресте. Кашмирская гипотеза предлагает возмож-ное объяснение, которое не противоречит ни христианским, ни мусульманским представлениям.
     В 1922 году учёный Свами Абхедананда решил сам убедиться в научной ценности Нотовича: существуют ли на самом деле рукописи об Иссе? Или же Нотович – мошенник, каким его склонны были считать многие авторитеты церкви (да и сам Абхедананда). Он отправился на поиски рукописи, и результаты превзошли все ожидания. Вернувшись, он опубликовал книгу о своих путешествиях, озаглавленную «Кашмири о Тибете». Книга повествует о его посещении  буддийского монастыря, о том, как ему посчастливилось прочитать рукопись, переведя его на род-ной бенгали. Вскоре Абхедананда понял, что у него почти тот же самый текст, что и у Нотовича, так он и стал его сторонником.
     Заметим, что и Нотович, и Абхедананда вынуждены были довольствоваться переводом рукописи. Они не могли сами прочесть рукопись на языке пали. Это вызывало сомнения: а что если в рукопись вкралась ошибка? Или вдруг, буддийские монахи обманули их? Эти сом-нения развеял Николай Рерих с его сыном Юрием. В 1925 году художник, философ и выдающийся учёный Николай Рерих начал экспедицию в Гималаи. Поразительно то, что независимо от Нотовича и Абхедананды, он наткнулся на рукопись об Иссе. Более того, его сын Юрий, который путешествовал вместе с ним, был знатоком различных индийских диалектов, в том числе и пали. Они сами прочитали рукопись, сделали выписки и оставили запись об этом в своём дневнике. Со временем ценность этого дневника стала очевидной.
     Элизабэт Клер Профит пишет: «Экспедиция Николая Рериха в Центральную Азию продолжалась четыре с половиной года. За это время он прошёл из Сиккима через Пенджаб в Кашмир, Ладакх, Каракорум, Кто-тан и Иртыш, затем через Алтайские горы и область Ойрот в Монголию, Центральную Гоби, Канзу и Тибет». После всех своих путешествий Рерих писал: «Нас поразило, насколько широко распространена история Иссы». Оставаясь загадкой для Запада, Исса живёт в сердцах индийцев. Это реальность, которую нельзя игнорировать, чтобы не прослыть невеждой. В конце Библии говорится: «Многое и другое (т.е. не упомянутое в Библии) сотворил Иисус, но если писать подробно, думаю, что во всём мире не хватило бы места для написания книг».
     Остаётся раскрыть вопрос, почему Иисус решил совершить путешествие в Индию? Дают в связи с этим много объяснений: что он искал трёх мудрецов, которые, помнится, пришли с Востока на Вифлеемскую Звезду; что Иисус искал десять пропавших племён Израиля; из-за преследований Иисуса,  Мария и Фома бежали в страну, где их лучше могли понять, страну терпимости и мира.
     Однако, не отказывая в истинности этим объяснениям причины путешествия Иисуса в Индию, несомненно, что причина лежит глубже, Иисус искал страну, поглощенную духовными интересами. Иудеи хотели иметь все и сейчас. Но Иисус, в отличие от большинства иудейских учителей, утверждал, что царство его не в материальном мире, а в царстве Бога. Учения Индии, о которых иудейские критики с пренебрежением говорили, что они «не от мира сего», были куда ближе учению Иисуса. Кроме того, Иисус продемонстрировал некоторые мистические силы, необычайные для Запада, но хорошо известные йогам в Индии. Например, сообщается, что Иисус ходил по воде. Но йоги также обладают способностью (лагхима сидхи) становиться легче воздуха и, следовательно, могли ходить и по воде. Иисус множил хлеб и рыбу, он также, как йоги, мог умножить свой собственный образ (камавасайита сиддхи) и переносить всевозможные предметы, включая хлеб и рыбу с далёкого расстояния (прапти сиддхи). Далее, Иисус исчез из гроба, придавленного огромным валуном, и йоги были способны уменьшиться до самых маленьких размеров (анима сиддхи), чтобы спастись от демонов («человек-невидимка» для Йога – детская игра). Все эти чудеса не были редкостью в древней Индии, и чудеса, явленные Иисусом, слишком похожи на чудеса индийских йогов, чтобы считать это случайным совпадением.
     Писатель Алекс Джек в своём содержательном очерке в журнале «Восток-Запад» (январь 1978 года) выразился очень точно: «Путешествие Иисуса Христа символизирует поиск мудрости и единства. Восток тогда, как и сейчас, больше обращается к сокровенному в душе, глубинному сознанию, высшему разуму, интуитивному началу, которым греческая и иудейская цивилизации не придавали особого значения или просто игно-рировали».
     Это совсем не означает, что Иисус сам искал мудрости и единства. Как Сын Божий, он действительно мог быть совершенным с рождения. Но как Мессия, совершенный учитель, Иисус указывал путь. Тем, кто ищет Абсолютную Истину, Иисус указывал на Восток. Солнце восходит на Востоке, но восточный свет возвращается и к тем, кто терпеливо ждёт на Западе...
     Николай Белоножкин решил твёрдо: следует незамедлительно приниматься за осуществление плана экспедиции в Индию.
     Сдесь будет уместным заглянуть немного вперёд. Казаков-поселенцев, которые не успели покинуть Харбин до августа 1945 года, ожидала трагическая участь. В августе 1945 года, когда Советские войска заняли город Харбин, все казаки были арестованы с обвинением «Бывшие белогвардейцы» и многие из них умерли через месяц после ареста на полу тюремных камер.
     Вспоминаются слова поэта-казака Ивана Савина, потерявшего в годы гражданской войны всех своих братьев, и сам он погиб в возрасте 28 лет:
Кто украл мою молодость, даже
Не оставил следа у дверей?
Я рассказывал Богу о краже,
Я рассказывал людям о ней.
Но безмолвен наш мир отсеявший,
Кто ответит? В острожном краю
Скачет выжженной степью, укравший
Неневестную юность мою.


          ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ КАЗАКОВ-СПАРТАНЦЕВ               

Как ты, батюшка славный тихий Дон,
Ты кормилец наш, Дон Иванович,
Про тебя лежит слава добрая,
Слава добрая, речь хорошая.
Как бывало ты всё быстёр бежишь,
Ты быстёр бежишь, всё чистёхонек,
А теперь ты, Дон, всё мутен течёшь,
Помутился весь сверху донизу.
Речь возговорит славный тихий Дон:
«Уж как же мне всё мутну не быть,
Распустил я своих ясных соколов,
Ясных соколов – донских казаков.
Размывает без них мои круты бережки,
Высыпаются без них косы жёлтым песком»
                (Старинная казачья песня)
               
     В июне 1945 года у Австрийского города Лиенц на берегу реки Драва произошёл акт сдачи англичанами более тридцати тысяч казаков Советской власти.
     В «станицах» казаки решили сопротивляться репатриации, насколько это возможно было для безоружных людей. «Если сопротивление не поможет остаться за рубежом, - рассудили казаки, - так продемонстрируем миру качество советской родины, от которой отрекаются массы людей»
     Англичане недоумевали: «Почему русские так опасаются репатриации? – ведь война – «капут»!.
     «Для Европы Россия – недоумение, и всякое действие её – недоумение, и так будет до самого конца», - говорил Ф.И. Достоевский.
     Казаки в «станице» смотрели сумрачно в предчувствии беды. «Вот куда заманили нас предатели, - негодовали они. Наше сопротивлеие не просто шанс на спасение от гибельной репатриации, это демонстрация неприятия большевизма перед лицом простодушной и недальновидной Европы. Они должны знать, что казаки не банда с большой дороги, какими представляет их советская пропаганда, а политической войско, ядро той гражданской войны со Сталинским преступным режимом...»
     В станичные казачьи полки  на окраине города Лиенц стали прони-кать советские агитаторы, обещавшие всем «прощение Родины!» «Вой-на всё списала!» - говорили они казакам. Но их казаки в основном избивали, хорошо понимая, что их заверения о прощении лживы. После этой победы люди для Сталина уже не «братья и сёстры» и казаков ждут жестокие репрессии: пытки и расстрелы. Всех казаков поголовно объявили «преступниками войны». Это была ложь, которой сталинизм прикрывает свою неловкость перед союзниками, за такое количество врагов его режима. «Не будем же стадом покорным, - решительно говорили казаки, - которых не так просто загнать на советскую бойню! Мы брали оружие не за великую германию сражаться, но против произвола партии большевиков, которая цинично смеет себя называть «коммунистической» с рабовладельческими идеалами. Кто хочет добровольно ехать в «коммунистический рай» пусть едут, поскольку многие из них являются агентами сталинского беззакония. Казаки не преступники, не бандиты, но армия сопротивления антинародному режиму в России, потерпевшая поражение и будем сопротивляться, как подобает воинам!..»
     План сопротивления заключался в том, что всем без исключения казакам, вместе со своими семьями, жёнами и детьми решено было собраться с иконами вокруг аналоев и священников, ведущих  молебен о спасении. Казаки плотным тридцатитысячным массивом, взявшись за руки должны противостоять даже выстрелам и, если потребуется, идти в рукопашную с англичанами, подымая им навстречу иконы и детей. «Молящихся и безоружных людей, с иконами и детьми в руках, они не посмеют взять, - надеялись казаки, - всё-таки здесь «свободный мир» и религию они уважают...»
     Вот как описывала происходящее этого беспримерного событие Евгения Польская, участница этого беспрецедентного в истории человечества событие (8), (приводится в сокращении):
     «С рассветом 1июня 1945 года все казаки вышли на огромный плац перед бараками на самом берегу бурной, мутной, реки Дравы. С рассветом, после молебна многотысячная толпа опустилась на колени. Вдали на возвышении стоял ведающий репатриацией английский майор Дэ-вис, он был предупреждён о форме казачьего сопротивления.
     В середине огромной толпы блистал целый лес хоругвей. Женщины и дети находились в середине, а казаки были впереди, готовые принять первый удар насилия.
     Молящуюся толпу качнуло. В середину поползли шёпоты: «Нас окружают танки». Послышалось металлическое лязганье и клацанье гусениц танков. В ответ послышался раскат хора: «Спаси, Господи, люди Твоя». Вся толпа затаила дыхание. Молчали дети, которым передался ужас их матерей. Послышался шум автомоторов.  «Машины за нами», - прошелестело в толпе. Раздались одиночные выстрелы и автоматные очереди. Рядом был монастырь и город Лиенц. Подлые дела следовало делать с меньшим шумом.
     Толпу стало раскачивать: люди не размыкали сцепленных от одного к другому рук. Раздались одинокие крики, звуки глухих ударов: «Убивают!» Толпа сжималась. Дышать становилось нечем. Дети закричали. Их на вытянутых руках подымали над «Ходынкой». Начали выхватывать и бросать людей в машины лежмя... Бьют палками (резиновыми дубинками). Уже мёртвые на поле лежат... А танки всё туже сжимают толпу. Вслед за духовенством запели все – тысячи голосов. Затрещали падающие аналои. Навстречу танка стали пробираться священники, подымая перед собою кресты. Запел хор: «Со святыми упокой!» Атаман приказал женщинам с детьми уйти по баракам. Толпа поредела. Рассыпался лес хоругвей, падали на землю иконы, а молодчики английской армии, вооружённые дубинками и поясными ремнями, били казаков по головам. Трупы, лежащие на плацу мешали дальнейшему избиению. Солдаты в хаки бродили по краю толпы, как волки (шотландцев в их среде не было), оскалив зубы, били и хватали. За долгие годы войны, казакам не доводилось видеть столько пролитой казачьей крови.
     Стало ясно совершенно точно, внутренняя война правящей партии в России со всем народом (тайная, скрытая, спрятанная под лживыми большевистскими лозунгами) будет продолжаться до тех пор, пока эти вампиры не захлебнуться в море крови. Бурная река Драве буквально капелла от всплесков, криков, вздымающихся рук, крутящихся в пенных водоворотов тел и голов, уносимых вниз по течению казаков.
     Один казак у реки ударил англичанина, сбросил его в реку и прыгнул сам головой вниз в пенистый поток. И его семья, вся, опутав себя вожжами, бросилась в реку. За рекой казаки массово вешались на вожжах. Лошади отвязанные, с ржанием, мечутся среди редколесья. Англичане не успевают перерезывать верёвки, на которых повесились казаки и уносить их на носилках в машины.
    Картина массового самоубийства казаков, сопоставима лишь с самосожжением раскольников (вот он «русский характер»). Но всё должно быть сработано тихо. Близко город и Европа ничего не должна знать об этом чудовищном злодеянии. Слышался только хруст костей, редкие вскрики, звуки которых уносит шум бурной реки Дравы. Английский майор, наблюдая эту страшную картину зверства, плакал, сознаваясь молодому казачьему атаману стоявшему рядом с ним на возвышении, что обязан всех казаков, доединого, включая даже трупы, отдать по счёту иудеям репатриантам. Пусть люди спасаются, кто как может. Позднее выяснилось, что многие казаки бежавшие в лес от безысходности повесились.
     Над огромным плацем, где происходила эта бесчеловечная «акция», летал самолёт в просторечии называемый «рамой». «Снимают! Наше сопротивление снимают на киноплёнку!..» Едва ли сэр Черчилль посмотрел эту плёнку. Видимо, она доставила большое удовольствие другому «сэру» - Сталину.
     Конечно, акцией выдачи политических эмигрантов Союзу руководили англичане, на чьей территории казаки оказались, и чей «сэр» обещал наши тела, даже в трупах сдать по счёту, нашему советскому «сэру» ещё на Ялтинской конференции. Но, безусловно, именно советская сторона разработала привычно-бесчеловечный способ безразборной репатриации, без выяснения – кто есть кто, в торопливости чрезвычайной, пока союзники ничего ещё не могли во всей этой «каше» понять. В Италии англичане кое-что поняли и завернули пароходы обратно. В Австрии торопились.
     Для репатриации казаков были собраны евреи из многих стран, в том числе и советской, о чём свидетельствовала русская речь среди облачённых в английские хаки солдат. Для них этот акт репатриации казаков был, прежде всего, актом возмездия за «сотрудничество с Германией». Отсюда и зверства солдат в хаки, и прочёсывание леса («зачистки»), и сдача трупов казаков по счету. Съёмки сопротивления казаков с самолётов «рамы», для того, чтобы доказать усердие репатриирующих. Вероятно, кто-то получил за это ордена.
     Иегова собрал тогда хорошую жатву, и, мстительный, довольно потирал руки. А наша религиозно-фанатитчная демонстрация, очевидно, только усубляла ожесточение сатанистов, одетых в хаки «англичан». Казаки наивно думали, что демонстрируют перед английскими солдатами истинное лицо сталинского государства, от которого с таким фанатичным упорствам отрекаются огромные массы людей даже ценой собственной жизни.
     Жители Лиенца вечером отказывались обслуживать англичан, обвиняя их в том, что «Вы стреляли в крест!» и к проволоке, огораживающей лагерь, пробирались жители города, предлагая помощь в осуществлении побега из этой подлой ловушки...»

                * * *
«Все святыни у нас расхитили.
Отчий дом мы, покинув, ушли...
Вечно ль будем искать обители,
Тихой пристани новой земли?..

Оправдает ли наше смятение
Перед дальними внуками нас?
Сохранят ли потомки трезвые
Этот страшный о нас рассказ?..»
                Евгения Польская, 1998г.

                * * *
«Взгляд икон и скорбит и судит.
Боль в том взоре, укор и грусть.
Бог испытывает, кого любит.
Не сдавайся! Святая Русь!

Может, хватит скорбеть и каяться?
Кто сказал, что на смерть тебе?!!
Всё иудам простить старается
Русь, распятая на кресте.

Опозоренную, неотпетую,
Вновь терзают её враги.
Душу русскую, душу светлую,
Душу, Господи, Убереги!..»
              Светлана Савицкая, 2007 г.

     Сотни тысяч репатриантов были казнены, замучены в большевистских застенках, тюрьмах, лагерях и ссылках. В ХХ веке Западная «демократия» на словах декларируя неприятие тоталитарного большевистского режима, дважды предавала ей Россию: в 1919-1921 гг. – отказала в помощи Белому движению и в 1945-1947 гг. – выдав на расправу противников тоталитарного коммунистического режима, большевистскому диктатору Сталину, его аппарату насилия, угнетения, богоборчества. Цель у фашистов и коммунистов была схожей – мировое господство (диктатуры мирового пролетариата и диктатуры германского фашизма), ипостась у них единая с их однопартийностью, фюрерством, культом массового насилия, полицейщины, бездуховности – разве это не факты? А концентрационные лагеря, разве это не детище диктаторского режима вождей пролетариата (или концентрационные лагеря смерти для русского народа это нормально по «демократическим» меркам «просвещённой» Европы?)

     В Австрийском городе Лиенце поставлен монумент, на котором высечено на мраморной доске: «Жертвам выдачи в июне 1945 года на Драве и Лиенце. Погибших: 37 генералов, 2605 офицеров и 29 000 казаков. Вечная память.

     В послевоенные годы у Сталина обострилась болезнь подозрительности, в результате чего страна пережила новый виток репрессий. И если бы не его неожиданная, загадочная смерть, многим бы из его кремлёвского окружения жизнь не показалась бы малиной. Вот уже и над Молотовым и другими « Сталинскими соратниками по репрессиям» висел домоклов меч. В народе ходила молва «Как мыши кота хоронили»:
     «Вечером четвёртого марта 1953 года Сталин был здоров и весел. К себе на подмосковную дачу уехал в хорошем настроении. В обычное для него время лёг спать, а утром из спальни не выходит. Надо сказать, что он всячески старался подчёркивать свою пунктуальность, и подобных задержек в последнее время за ним не замечалось. Бывшие при нём на даче сотрудники взволновались, - время к полудню, а за дверью у Сталина ни малейшего шума. Дверь заперта изнутри стальной задвижкой, - Сталин не доверял свою жизнь никаким замкам. Открыть дверь было невозможно, а постучать – никто не осмеливался. Позвонили в кремль Маленкову, и тот созвал всех членов ЦК КПСС, и они всем кагалом явились к Сталину на дачу.
     По очереди, на цыпочках все подходили к двери и прикладывали ухо... Ни малейшего звука и шороха не было слышно за дверью. Совеща-лись шёпотом долго и упорно, но никакого решения не принимали. Так прошло несколько мучительных часов ответственных ЦКистов. Вдруг, за дверью что-то сильно грохнулось... Ясно, это, конечно, товарищ Сталин свалился с высокой кровати, и дальше снова тишина, не было слышно никаких звуков. Наконец, было принято коллегиальное решение: надо взламывать дверь. Позвали, соответствующих специалистов. Они взломали дверь и увидели, что Сталин лежит на полу, на ковре в неловкой позе вверх лицом, с закрытыми глазами и тяжело дышал. Врач, ощупал Сталина, проверил пульс и сказал с большим прискорбием в голосе: «Очень тяжёлый случай...», при этом он широко развёл руками и опустил их, молча покачал головой, слово говорил: «Конец, мол, никакой нет надежды на спасение нашего дорогого вождя мирового пролетариата...»
     Тут, к лежачему на ковре Сталину, словно коршун подлетел Берия. Во всём его облике было начертано, что настал его звёздный час. Окинув всех собравшихся ЦКистов победным взглядом, он громко провозгласил: «Пал тиран, сдох!»
     От этих громких слов Сталин очнулся. Он открыл свой левый глаз, на мгновение задержал свой зоркий, обвинительный взгляд на Берии, затем оглядел всех обступивших своих соратников и вновь вернулся взглядом к Берии. Взгляд Сталина был вполне нормальный, осмысленный, разоблачающий. Каждый из присутствующих для себя решил, что это всем им наступил конец. Ведь Берию никто не одёрнул за его подлые слова...
     Берия упал перед Сталиным на колени и заплакал навзрыд: «Дорогой товарищ Сталин, прости ты меня, дурака, пожалей...»
     Молотов оттащил Берию от Сталина за шиворот в сторону. Сталин закрыл глаза и больше уже не проявлял никаких признаков жизни...
     Со смертью Сталина большевистская машина тирании какое-то время по инерции ещё перемалывала кости людям в лагерях и на каторгах, но стала явно пробуксовывать; после ожесточённых схваток кремлёвских Сталинских последышей, после громких дел врачей, учёных и учителей наступала «кремлёвская оттепель». Пошли амнистии, посмертные реабилитации, публичные покаяния новых вождей, но уж конечно и речи не могло идти о возмещении пострадавшим ущербов. Размышления были примерно такого порядка: «Мы за «подвиги» предыдущих наших «товарищей» не в ответе, благо уже и то, что детей, внуков и правнуков репрессированных больше уже не преследуют, все теперь в нашем обществе на равных...»
     Хорошенькое, однако, дело получается: власть в стране захватили преступно, казаков и украинцев всех поголовно до нитки ограбили, с родных земель посогнали (кого – голодом, кого – чем попало), отцов и дедов поубивали, и спросить за эти злодеяния нынче не с кого. Нынешние «приемники СССР» руками разводят, улыбаются и говорят нам: «Давайте мириться, будем равными – у нас будут миллиарды, а у вас: в одном кармане – вошь на аркане, а в другом – блоха на цепи... Не сумели вы поймать жар-птицу, так ловите мокрую курицу...»   
        Что можно сказать? Большевизм зарождался в России на подкупе, убийствах и лжи. «Пломбированный» ворующий слуга Германии и продажный вождь России явился на свет, аки Сатана во плоти под маской двуличия лжи и предательства. Первая газета большевизма «Правда» - это образец цинизма и идиотизма. Плеханов проклял изменников, побрезговал подать руку социал-предателям. Горьковская газета сбивала с толку ослеплённую и оглохшую революцию, не понимавшую саму себя. Напуганные собственными злодеяниями, Каины революции накинулись терзать вначале своих ближних друзей, а затем и весь народ.
     Зачатая в атмосфере лжи и уголовной каторги, чуждая всего человеческого большевистская диктатура, словно магнит притянула к себе все отбросы общества: воров, убийц-извергов. Если в начале не всякий большевик был негодяем, то в последствии все негодяи стали большевиками.
     Воистину, было чему поучиться нынешним необольшевикам – «демократам», продолжателям старых идей: черпать силу на крови и слезах несчастных людей. Нынешние необольшевики-«демократы» научились действовать в России более изощрённо. Без лишнего шума они ежегодно уничтожают миллионы «лишних» людей. 
     Хочется крикнуть в последней мольбе к гибнужим людям: «Очнитесь, спасайтесь, корабль России потерпел полное крушение под сальные ухмылочки необольшевиков - «демократов», и неприличное зубоскальство платных шутов гороховых. Неисчислимые миллиарды денег брошены на подкуп печати, фабрикуется и выбрасывается в эфир море лжи и лицемерия. Подкуплен сам воздух, которым дышат люди. Фальшивые сатанинское радио, телевидение, пресса всё окутало туманом беспросветной, продажной лжи, которая насильственно лезет в глаза, нос и уши, мутит сознание. Хочется верить, что кроме этих двуногих копытных, хвостатых и рогатых, есть ещё на Руси посланники Святого Духа. К вам взывают несчастные люди: напрягите свои нервы, не пощадите своей крови, помогите, спасите души! Одна, только одна просьба к вам: придите на помощь скорее! Что ещё напоследок добавить к своей мольбе вам, посланцы Святого Духа?!  Скорее, пожалуйста, скорее, спасите наши души!..

                ДЕТСКИЙ ТЕАТР

   Приглашаю, друзья, за собою,предлагаю вам руки мои. Уголок сокровенный открою,где текут мои лучшие дни. Расстелю вам ковры луговые,что поярче персидских ковров,обожжёте вы ноги босые о костры и росинки цветов.Там целуют влюблённые кони обнажённые ноги берёз,там под вечер лесные гармони разволнуют до искренних слёз. Там на ниве родимой державы,вы колосья найдёте мои... Ах, какие душистые травы,где когда-то гремели бои!..

     Дарья Михайловна Зажигаева потеряла всякую надежду дождаться своего степного орла, казака донского Александра Фёдоровича Зажигаева. Как началась война, эвакуировался он вместе с Тульским заводом на Урал (семью брать с собой в эвакуацию запрещали), подвергался там гонению за своего отца Фёдора Ивановича Зажигаева и репресированного брата Леона, вынужден был бежать на Дон при втором «казачьем Спо-лохе». Письма присылать Дарье Зажигаевой он не мог, опасаясь, что будет гонение на его семью, так и потерялся его след, - ни слуху, ни духу...
     В Великую отечественную войну Дарье Михайловне было отказано  в выдаче хлебной карточки на малолетнего её сына Николая (на одного ребёнка в семье хлебная карточка не полагалась), то есть обрекали на голодную смерть. Как выжили, одному Богу ведомо: и немецким бомбёжкам подвергались и куска хлеба целыми месяцами не видели, здоровье у неё и у её малолетнего ребёнка было подорвано, но, слава Богу, что хоть живы остались...
     И вот, как будто нечаянное совпадение произошло. На Благовещенье, на кануне пасхи,  получила Дарья весточку от своего мужа Александра Федоровича Зажигаева (наконец-то казаки реабилитированы, можно  писать домой письма открыто, не опасаясь преследований семьи). Александр сообщил, что чудом остался жив во время насильственной  репатриации казаков из Австрии в Советский союз. В этом жестоком побоище безоружных казаков в Австрийском городке Лиенц, он был жестоко избит, и, весь искалеченный, упал в реку Драву и не помнит, как его, каким-то чудом выловили полумёртвого из реки местные монахи, выходили его и оставили, а своём монастыре. Он пел в монастырском братском хоре и работал садовником. И вот теперь может вернуться домой, остались только формальности по оформлению документов...
     Дарья, прочитав письмо,  залилась слезами. Вот ведь, Господи, милость Твоя велика в этот великий праздник Благовещенья... Сын Николай стоял рядом с матерью и не смел её побеспокоить, понимал, произошло что-то в их семье очень важное, великое...
     - Мама, расскажи мне о празднике Благовещенья, - попросил Коленька, - обнимая свою любимую, свою дорогую, святую маму...
     Дарья Михайловна начала рассказывать сыну об этом чудесном, удивительном празднике - Благовещенье и чувствовала, что у неё словно настоящие вырастают за спиной крылья. Рассказ её был, немного наивный, не совсем складный, но она чувствовала, что говорит сердцем: «На Благовещенье, боже тебя упаси, - ничего нельзя делать, никакой работы выполнять нельзя, это считается большим грехом. Это такой праздник, на который надо только радоваться. Если бы не было этого праздника, то вообще никаких Христовых праздников быть просто не могло. В этот день, в перелом поста – щука ходит без хвоста, потому, как по народному поверью в этот день щука хвостом на реке весь лёд разбивает, так что на радостях хвост свой отрывает... В праздник Благовещенья, люди узнают погоду на всё лето по обычной, простой дощечке. Надо постучать по дощечке горбушкой пальца, если звонко она звенит, то лето будет тёплое и урожайное. На самую хорошую погоду дощечка так звенит и поёт, что заслушаться можно, - Благовещенье!.. В Благовещенье, каждый человек должен непременно обрадовать кого-то хоть чем–нибудь, но обязательно постараться сделать человеку что-то очень радостное, понимаешь?..
     - Конечно, понимаю, мама, иначе человеку будет праздник – не в праздник.
     - Благовещенье – это и голубиный праздник, потому, как в этот день с небес Дух Свят в голубе сошёл, как сходил Он на Иисуса Христа на реке Иордане, когда его крестил водой Иоанн Креститель. Говорят в народе, что Богородица в этот день белых голубков в храм приносила и из своих рук выпускала в небо; с тех пор по её примеру так и повелось в народе голубей в небо выпускать. Дают детям выпускать птиц небесных из клеток на волю; на зиму покупают птиц, ухаживают за ними,  кормят и поят их, а в праздник Благовещенья их выпускают на волю, и сказано, поэтому не случайно: « Спешите растворить темницу воздушной пленнице своей...» Для детей это неописуемая радость, выпускать птичек на волю. В этот день по всем приметам, даже и птица гнезда своего не вьёт, а красная девица своих кос не плетёт...»
     В деревне Топтыково, на окраине города Тулы – «горели мартеновские печи, и день и ночь горели они...» И утром, и днём, и ночью заводские гудки невероятной громкости звали людей на работу. Вокруг металлургического завода были построены пятьдесят двухэтажных бараков, сотни землянок и несколько десятков коттеджей, красовавшихся за каменным забором. Эти дворцы были построены при советской власти  для заводского высокого начальства. У директора завода Данченко, а потом, у его преемника Цейтлина был самолёт с собственным пилотом.
     Топтыковским пролетариям построили сто метровую железную вышку для прыжков с парашютом, не вершине укрепили звезду и привесили огромные металлические символы мировой диктатуры пролетариата - серп и молот. Парашютисты, конечно, с этой вышки никогда не прыгали, но молва ходила большая: «Скоро у нас будут свои топтыковские пролетарские парашютисты!..» Топтыковские ребята отваживались подниматься на самую «верхотуру» и качались не серпе и молоте, так что у всех собравшихся внизу зрителей сердце замирало. Особенно ловкими были братья Кравчуки, Черепенник и Емеля Прибылов. Емеля вообще потрясал всех своей ловкостью: одной ногой он цеплялся за серп, другой – за молот, висел вниз головой, раскачивался и играл на самодельной дудке...
     В Топтыково был клуб, где дядя Серёжа в пролетарской «кожанке» каждый день крутил кино: сам он продавал билеты по двадцать копеек, сам впускал в клуб по этим билетам (контрольные корешки от билетов он никогда не отрывал, но бережно складывал целехонькие билетики в глубокие карманы пролетарской «кожанки»). С каким-то таинственным торжеством дядя Серёжа закрывал двери клуба на большой амбарный замок, ловко отвешивал подзатыльники любителям «прорваться» в клуб без билета и начинал собственноручно крутил кино «про войну».
     Был в Топтыково свой открытый стадион с беговой дорожкой вокруг ворот. Был там и свой знаменитый топтыковский футболист Вася Клика. Знатоки футбола говорили, что Васе Клике было запрещено бить пенальти левой ногой, потому, как удар меча от левой ноги у него был смертельным для вратаря. Фетболисту Васе Клике выдали даже специальную «штрафную» красную ленточку для повязки её на левую ногу, перед самым началом матча.   
     Обслуживали жителей посёлка два продуктовых магазина «пятнадцатый» и «петелинский». Несколько продуктов по карточкам выдавались покупателям из магазинов через узкое окошко на улице и люди в любую погоду собирались толпой у окошка «загодя», когда окошко открывалось, люди совали в него свои руки с деньгами и талонами на продукты. Мужики дружно напирали со всех сторон, стараясь самоотверженно продираться к заветному окошку. Некоторые умудрялись запрыгивать на толпу людей и ползти по головам к окошку. «Получить» свои кровные продукты из заветного окошка - это было ещё только половина дела, надо было ухитриться еще, вылезти из толпы и вытащить свои кровные продукты... Теперь в это уже не вериться, но это всё было...
     Больше топтыковским гражданам не было похвастаться ровно ни чем, разве что начальной школой-семилеткой. Городские среднеобразовательные школы были далеко, транспорта никакого не было, поэтому дети должны были довольствоваться начальным образованием. «Главное, человека читать-писать научить, а дальше, если захочет, то и сам выучится, - говорил директор завода Цейтлин Марк Аронович. Своих деток он, конечно, обучал в центральной средней школе, их привозили в школу и увозили из школы в свои коттеджи на личном автомобиле. Но это ладно, мало ли что там, у начальства-то большевистского делается. Как в народе говорится: «На чужой каравай - рот не разевай».
     Одно событие потрясло Топтыковцев своей грандиозностью: однажды ночью упала железная парашютная вышка. Все жители подземного Топтыковского царства содрогнулись в полночь, когда раздался невероятнный грохот, многие сотворили молитву и крестились, но до утра на улицу никто не вышел. А утром все увидели, лежащую на земле проржавевшую великаншувышку и не верили глазам своим. «Только ещё вчера наш Емеля такие выделывал штуки на серпе и молоте с этой вышки, - говорили между собой собравшиеся люди, - и вот на тебе: раз-два и знаменитой вышки, как и не бывало!..»
     - Неужто, сама вышка упала? – спрашивали одни, - ведь такая махина – подумать только: взяла да и упала...
     - Не сама она упала, а её упали, - говорили другие, - или вы не слышали, что тракторы гудели тут всю ночь в Топтыково?..
     - Да кому это нужны были такие хлопоты, чтобы валять её, - утверждали третьи, - проржавела она вся насквозь, вот и упала...
     Причина падения железной вышки так и осталась загадкой для Топтыковцев. Долго её потом резали на куски и увозили тракторами на заводскую свалку, а железобетонный фундамент, так и остался, на этом месте стоять, памятником о величии ударной стройки коммунизма!.. Для молодежи это стало любимым местом для встреч и увеселений: сюда по вечерам, в хорошую погоду приносили патефоны и пластинки, слушали русские, украинские и казачьи народные песни и здесь же танцевали. Любили слушать песни в исполнении Руслановой («Валенки», «Синий платочек» «Живёт моя отрада» и другие).               
     Николай Зажигаев прославился на всё Топтыково тем, что стихи складные сочинял и песни народные душевно, хорошо пел, играл на гитаре, да так, что его гитара словно разговаривала... Стали приходить к его матери Дарье Михайловне с разными  просьбами: иные – «чтобы разрешила Дарья своему сыну Коле поиграть  и попеть песни  на свадьбе». Другие просили, чтобы Коля помог написать заявление, прошение, ходатайство к заводскому начальству, потому, как у него это ладно и красиво получается: главное, никогда не было отказа у начальства в просьбе по его заявлению: выписывали и кокс, и дрова, и кирпич. Писал он и ходатайства, и прошения или жалобы на притеснения бригадиров, десятников, замов, замзавов, помзавзавов, помзавпомов, диров, замдиров, помзавдиров...
     В школе Коля оформлял необыкновенно хорошо стенные газеты. Директор школы, учительница русского языка Елизавета Ивановна приходила к маме Коли и просила, чтобы она постаралась продолжить обучение своего сына в средней школе. «Пусть – тяжело, пусть – далеко, - говорила Елизавета Ивановна, - но ему обязательно надо учиться дальше, он необыкновенно-способный и скромный мальчик...». Дарья Михайловна очень гордилась сыном и не могла ума приложить, как обучать сына дольше, ведь всё в этой жизни так непросто...
     Бабунечка Евдокия вложил много своей души в воспитание своего внука-казачёнка Николеньки. Она была чрезвычайно доброго нрава, знала много казачьих песен и сказов былинных о казаках, и очень любила ему напевать эти песни и рассказывать славные казачьи былины...
     Но самое большое чудо в Топтыково демонстрировал дед Морозенко. Он организовал у себя в большом сарае детский театр. Ни у кого из жителей Топтыковских землянок в голове не укладывалось: «Откуда у деда Морозенко в голове что берётся?..» Под его руководством поставили спектакль «Тарас Бульба», «Ночь перед Рождеством» по произведениям Гоголя; ставили пьесы «Святки»,  «По щучьему велению», «Конёк горбунок». Сценарий дед Морозенко писал вместе с Колей Зажигаевым. В актёрах недостатка не было, главных из них приводим поимённо: Емеля Прибылов, Николай Черепенник, Валя Матлашевская, Владимир Тюрин, Галютин Михаил, Коля Карелов, Валя Замуруева, Толя Кравчук, Володя Соболев, Шурка Хрестин, Иван Матлашевский, Васька Бугай...
     Особенно прославилась на всю округу, вплоть до Криволучья, Присад, Косой горы, Петелино и Осиновой горы пьеса «По щучьему велению». С главной ролью Емелюшки дурака успешно справлялся Емеля Прибылов. В роли царя был дед Морозенко, в роли «Набольшего царского слуги» был Коля Зажигаев; в роли народа были все желающие артисты  царства-государства Топтыковских землянок, которых Емелюшка, едучи на санях и на печи, передавил-передушил (А что ж они сами под сани-то лезут, говорил он царю батюшке). Зрители, конечно, обратили внимание, что царь-батюшка шибко смахивал на Сталина: и усы – точь-в-точь Сталинские, и Сталинский зачёс. Видели, всё понимали, но помалкивали; малые зрители смеялись, конечно, от души, а вот те, кто были постарше – улыбались более чем сдержанно, особенно когда телега ехала с Топтыковского бугра и давила людей.
     Никакой декорации не было, действие разворачивалось прямо в сарае деда Морозенко и потом свободно перемещалось к колодцу «За бугром...»
     Самой потешной и в тоже время печальной была сцена, когда Емеля пытался научить царя-батюшку играть на липовой дудке, на этой сцене мы коротко остановимся:
     Слуги царя, одаривают Емелю гостинцами и подарками и просят его сыграть на своей дудочке «Натурально, чтобы царю весело было, ибо всё-то у него, у царя одни сплошные расстройства. Вот и желает царь смотреть-послушать, как Емеля хорошо на дуде играет».
     - Ладноть, сыграю вам впоследок...
     - А почему именно впоследок сыграешь ты, Емеля, - спросил царь-батюшка;
     - Наигрался я на липовой дуде и, будя с меня, буду тапере на гармони учиться играть...
     Вышел Емеля наперед перед царём, достал у себя за пазухой свою липовую дудочку, пошептал о чём-то над ней, словно заговор какой-то сделал, потрогал, потеребил её пальцами, тряхнул головой и начал.
     Звук дудочки был не громкий, мягкий. Играл жалобно-прежалобно разливное. Так жалостливо играл, что у царя щемило сердце. И видно было, что царю было сладостно случать такой щемящий душу напев. Так бы он вот всё слушал бы и слушал без конца. А когда рожок доплакался, так что и плакать-то у него уже сил никаких не стало, вдруг перешёл наудалую, на зажигательную плясовую. Пошёл так дробить и перебирать, так жарко жечь, живо ёрзать пальцами по дырочкам дудочки, да перетряхивать ею сверху вниз и из стороны в сторону, что и сам не удержался от своей музыки, взял да и  заплясал. Он, то загребал своими лаптями, то потряхивал ими в такт музыки с таким большим усердием, что все царские стражники начали подёргивать плечами и пустились ногами приплясывать, и топорами помахивать. Мать честная, что тут началось деяться!.. Царь, с трона своего слез, кряхтя и охая, разгибая поясницу начал плясать и ухать, да так его раззадорило, что аж до хохота пробрало-рассмешило...
     Наконец Емеля закончил игру на липовой дудочке. Царь-батюшка, подошёл к нему, хлопнул его по плечу, да и воскликнул: «Ай, да молодец! Ай, да сукин же ты сын! Сколько живу на белом свете, а такой чудесной игры, отродясь не видывал и не слыхивал!.. Вот ведь какой приверженный человечище... Любит своё дело зело борзо, и ни в чём этому делу не уступает!.. Вот это ма-а-астёр! Вот доказал перед царём себя мастёром!.. Откуда только духу в тебе столько набралось? Ну, уж, что уважил, то уважил... Дай-ка и мне поиграть. Взял дудку у Емели. Вытер её полами царской одежды, пригладил свои усы, приложил обеими руками липовую дудку к губам, сильно надул свои толстые щёки и начал...
     Раздался такой свист, что все поначалу вздрогнули от первого звука, такого пронзительно-громкого, что у всей его стражи в ушах зазвенело, задребезжало, засвистело, они чуть с ног не повалились...
     Царь-батюшка ничуть не смутился таким своим началом. И решил повторить свою игру. На этот раз он надул щёки немного поменьше и снова дунул в дудку. Раздался такой неприличный звук, что стражники невольно переглянулись и засмеялись. Один из них даже решил пошутить и сказал, что, наверное, царь-батюшка не на ту ноту нажал...
Что тут началось – трудно передать словами. Царь-батюшка швырнул липовую дудочку на пол, начал топтать её ногами; он бил себя в грудь, выхватил у одного из стражников палаш, стал гоняться за стражниками.
Емеля по-тихому удалился на своей печи: подобру-поздорову, до дому, до хаты...          

     В заключение первой части книги окинем внутренним взором прошлое «Казачьего царства на колёсах», пристальней всмотримся в его будущее: сколько, Батюшка-Дон, пронёс ты воды по земле русской от выстрела крейсера Авроры по Зимнему дворцу в октябре 1917 до выстрела танка с Горбатого моста по Белому дворцу в августе 1993 года. Долго прикрывались ложными лозунгами, как фиговым листом,  большевистские интернационалисты, терпеливо выжидая своего звёздного часа. Расстрел всенародно выбранного парламента в Белом доме в Москве осенью 1993 года стал сигналом торжества воров в законе. Вчерашняя большевистская номенклатура Горбачёв, Ельцин, Грачёв, Гайдар, Черномырдин, Чубайс и прочие Бурбулисы – провозгласили себя «демократами» (по сути – «необольшевики-частники», присвоившие общенародное достояние в личное пользование). Если некоторые правители входят в историю, то наши «демократы»  в историю вляпались натурально и не знают теперь, как из этой истории выпутаться, что бы всё было «путём».
     Затяжная болезнь интернационализмом, подвела большевиков и их приёмников «демократов» к такому состоянию, когда объектом их ненависти стала вся Россия, весь русский дух (напомним об удалении из паспортов параграфа: национальность – русский); по сказке: фу-фу-фу, там русский дух, там Русью пахнет. Власть, одержимая недугом светобоязни, делает ставку на беспросветную тьму невежества, болезни и смерти народной, на уничтожение самого слова русский.
     Боже, сколько Руси можно переживать безумных правителей, заставляющих ходить свой народ вокруг могилы. Эти ненасытные кровопийцы с залитыми кровью глазами, рады гнать лошадь-Россию, пока она совсем с ног не свалится.  Эти правители готовы погубить свой народ и предаться кому угодно «Западу», «Востоку» или «Югу», готовы выполнить любой их каприз, готовы молиться какому угодно Богу, лишь бы остаться у власти, лишь бы грабить. Поэтому внутренние войска наши сильнее действующей армии внешней. Зачем им вообще нужна армия, у них нет врагов внешних, у них один только враг, - это свой собственный народ.  Вот уж и армию заманивают мигрантов, беженцев-нелегалов всякими ковригами, – это что? Почему это? Да потому, что боятся панически своего собственного народа. Русский народ в России неблагонадежный.
     Мала казачья вольница на Дону, чтобы тягаться с такими циклопами, как большевистская красная армада. Но без боя, всю волюшку вольную никогда не отдавала, и не позволяла над собою глумиться. Ныне на Дону даже тени всех тиранов покрыты позором; восстановлено вольное казачье житьё, и Боже упаси, кому-либо всколыхнуть третий казачий Сполох на Дону.
      Успешно создаются независимые подворные и общинные хозяйства в хуторах и станицах, возродился вольный « Казачий Круг». Не надо казакам жандармских приёмов - сгонять и разгонять, словно стадо подворное в общинные хозяйства. Казаки сами разберутся, что для них лучше, они вовсе не нуждаются в подсказках наших «мудрых» вождей.
      Житейской мудрости нашим казакам не занимать. Мудрость казачья отлична от мудрости бездумных московских «думцев»; превосходит она и мудрость самодовольной, хвалёной Европы, у которых всё построено на эффекте парадоксальной игры слов. Для казака такая легковесность и ветреность слов, сопровождаемая безотчётным зубоскальством, ханжеством и лицемерием, неприемлема и резко осуждается, как непозволительное словесное шутовство; это мешает жить, нарушает заповеди предков, оскверняет святыни духовной памяти. Достойнее было бы вовсе промолчать, чем выказывать ложную мудрость. Истинно мудрое слово оберегает человека, поддерживает его совесть в возвышенном, благостном состоянии, пробуждает его духовную подсознательную память о связи со Всевышним. Ведь в слове, как добром семени хранятся плоды добрых действий, возвышенной любви, добра, красоты и гармонии. Слово дает человеку уроки нравственности, эстетики и духовного счастья, оно является индикатором, отличающим добро от зла, красоту от безобразности, свет от тьмы. Мудрость хранит саму жизнь. Воистину у казака слово есть Бог!..
     Натасканный в некоторых вопросах человек, зазубривший «на случай» несколько пышных фраз, стремиться к тому, чтобы «с умным видом знатока» выпалить их скороговоркой и как можно громче. Это лишь затуманивает, искажает истину, запутывает саму суть вопроса. За блеском красивых фраз нет души. Мудрое слова, одухотворено. Сама жизнь отсеивает ненужный словесный хлам, оставляя только истинные жемчужины слов, пропущенные через сердце и душу, и передаются потомкам, как заветы.          
     И, наконец, самое последнее: у нас сейчас очень часто вещают о геноциде армян, во всех средствах массовой коммуникации. Понятно, что дело это позорное. Геноцид любого народа это несмываемый позор, об этом надо помнить и говорить, чтобы люди не забывали. Но почему нигде ни слова не говориться о геноциде казачества большевистской властью в СССР после гражданской войны и после Великой Отечественной войны? Или казаки являются каким-то вторым сортом людей, которые только и годятся для того, чтобы их «тратить» при разминировании полей? А сейчас в России, что происходит со всем русским народом, когда слово «русский» фактически находится под запретом, в паспорте записать свою национальность «русский» стало невозможным делом. А это как называется, господа хорошие? Теперь очень модными стали дискуссии (не только в телешоу типа «у барьера», но и на семинарах российских учёных идут горячие споры) на тему: «Были ли русские в России?» Они приходят к заключению, что русских быть не может - по определению. Слово «Русский» является не существительным словом, а – прилагательным. «Такие слова, как, например, англичанин, француз, немец, еврей, поляк, латыш, американец, - авторитетно говорят учёные, - это всё слова существительные, а слово «русский» - прилагательное. Коль слово «русский», не является существительным, значит и  самого русского, как такового - не существует,  в силу логики определения». Но о том, что существуют такие  слова, как: Россы, Великороссы, Белорусы, Малороссы, то об этом наши «учёные» помалкивают. Уж очень нашим «учёным» хочется, чтобы русских на Руси не стало. 
     Всё мрёт русский народ под шумок неокоммунистов - «демократов» (два миллиона людей ежегодно, по последним официальным данным), так что к 2025 году население России уменьшится до 125 миллионов человек. Власти успокаивают, дескать, государству не грозит крах, будем привлекать мигрантов из Узбекистана, Молдовы, Китая. Конечно, при таком подходе к 2025 году это будет уже не Россия и культура будет иная, и криминал страшенной, но что можно поделать? – говорят властители наших дум и чаяний с двойным и тройным гражданством, для которых тотальное раскультуривание народа, это как раз то, что им надо. В связи с этим вспоминается одна современная притча «Разбойничьи шапки»:
     «Разбойники на Руси живут весело, припеваючи, как сыр в масле катаючись – и народ весь держат в постоянном страхе и кутить - веселиться не забывают. Надо отдать им должное: чисто они приловчились состряпывать любое грязненькое, мокренькое дельце и завсегда у них всё ладненько и складненько получается, всё у них шитокрыто и сверху ещё и лаком до блеска покрыто. Поначалу, они грабили только богатых, и один из них всегда шагал впереди, весело напевая... А потом, они стали обирать нищих до последней нитки, и уже внучек того весёлого запева-лы (Гайдар-младший) резво зашагал впереди...
     Казалось, что у людей уже и забирать-то стало больше нечего, но эти разбойнички хорошо своё дело знали и говорили: «Пока жив человек, у него всегда есть что взять...»
     Так бы и грабить им дальше до скончания веков, как известно у всяких внуков, даже и у самых отпетых разбойничков очень даже могут быть свои внуки, если несчастные люди переведутся, досарбайтеров заведём, свято место пусто не бывает... Однако вышла небольшая заминка в шайке, - возникло разногласие из-за различия способов ношения воровских шапок, которые даже на самых отъявленных разбойниках не горят. Одни члены шайки носили шапки набекрень, лихо, заломив их и надвинув на левое ухо, они в народе получили кличку «кавалеристы», вторые разбойнички предпочитали заламывать шапку и навешивать её на правое ухо, в народе их окрестили «торгашами». Была среди них и третья особая группировка, которые носили свои шапки, сильно нахло-бучив их на глаза, их в народе прозвали «Дубины». Поскольку эти дубинушки были в меньшинстве, они часто подражали то кавалеристам, то торгашам (как говориться – и вашим и нашим; и вашистам и нашис-там). Поначалу разногласия в шайке выглядели шуткой и больше напоминали воровскую игру, но мало-помалу, как говорится: слово за слово, кулаком по столу, шутки перешли в стычки. После ожесточённых междоусобных схваток кавалеристов с торгашами, их взаимным забрасыванием друг друга грязью дело дошло до поножовщины...
     Когда в шайке запахло чумным смрадам, уладить дело взялся главарь разбойников по кличке «меченый». Заручившись ещё более авторитетной шайкой, орудующей за буграми, за лесами, за широкими морями, наш «меченый» быстро созвал свою шайку в «малину», забрался с фарсом на бочку, пришпорил её и начал свою речь так: «Братва! – ска-зал он авторитетно, - я обращаюсь к вам, к своим «бывалым» и к «подкидышам»... Мне стыдно и позорно видеть вас, людей столь авторитетных, посвятивших себя великому, славному делу – ограблению почтенной публики в нашей зоне. Если наши «Лохи» настолько наивны, что приняли правила нашей игры  «всерьёз и надолго», в то время как мы нацелились исключительно только на кошельки этих чудаков, то нам остаётся только посмеяться над ними. А вы ведёте себя, как дети из детского сада, ссоритесь из-за таких пустяков, как способ ношения воровских шапок, которые и в огне не горят, и в воде не тонут. Вы можете напяливать на свои головы хоть по три шапки одна на другую, и ничего от этого не измениться. Берите пример с меня, я ведь не выламываюсь, как тульский пряник из-за того, что у меня, как у главаря столь авторитетного братанства, должен быть какой-то особый колпак. Потому как я считаю это непростительной глупостью и ребячеством. Надо нам, братишки, хорошо помнить, в чём наше основное призвание: мы с вами делаем одно общее дело - ограбление почтенной публики. Вместо того чтобы ссорится по пустякам, куда важнее нам с вами завсегда иметь при себе вот такую штуковину. С этими словами «Меченый» запустил свою волосатую руку в бездонный карман своих заморских брюк и после продолжительного обшаривания своего прорешного кармана, извлёк на свет божий удивительную блестящую штуковину – штопор. Он победоносно поднял этот штопор высоко у себя над головой и торжественно воскликнул: «За дело, братцы!.. С помощью этой штуковины, мы завсегда сможем найти с вами общий язык!.. Откупоривайте и наливайте!.. Не пропадёт наш скорбный труд без вести!.. Авось, не дадут нам по шапке!.. Авось, мы с вами ещё погудим-погулям, как подобает настоящим джентльменам!..» С тех пор дела в воровской шайке пошли в гору без сучки и задоринки. Даже мелкая «шпана» быстро сделалась «авторитетами», именуюшими себя «демократами».       
     На этой притче позвольте закончить первую часть поэмы «Казачье царство на колёсах».

Довольно, русофоб, на Русь не клевещи,
Не смей из казаков мазюкать Квазимодо,
Поклон нижайший моему народу,
Он всему миру был надёжный щит...
Честнее присмотрись на русского собрата,
Шекспира в нём узришь, Платона и Сократа...

                СОДЕРЖАНИЕ

Письмо деда Морозенко (вместо вступления)................................... 3
7
Соната крейсера Зерцало Казачье Гроза над Всевеликое войско Очищение Метаморфозы первой любви....................................................50
Украинские Карусель Всемирной Драмы....................................................57
Создание Южной Сад Тамбовская Казачьи Смрадная Обитатели подземного царства...............................................100
Молот и Сказание о живой Обретение Между двух железных скорпионов.............................................124
По свастике серпом и молотом................................   ............128
Казачья Да святится имя Тридцать тысяч Детский
               
                СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

     1. Откровение, 18 (10, 11, 15-19);
2. А.А. Сигачёв «Индо-Русь», М., «Медина-Принт», , 2006;
3. С.Г. Гриневич «Праславянская письменность», М., «Общественная польза», 1993, с. 265;
4. С.Г. Гриневич «Праславянская письменность», М., «Общественная польза», 1993;
5. А. Асов «Мир славянских богов», М., «Вече», 2002, с. 26;
6. А. Асов «Мир славянских богов», М., «Вече», 2002, с. 29-37;
7. А.С. Кайсаров и др. «Мифы древних славян», Саратов, «Надежда», 1993, с. 249;
8. Е. Польская «Это мы, Господи, пред Тобою», Невинномысск, 1992.