Потяни за луч - и развяжи
утро на подстёжке воробьиной.
Города сплошные стеллажи
деревом заставлены и глиной,
серый кот - игольное ушко,
пуховая нитка - под обложку
просочится - "здесь неглубоко" -
и поманит пяточной ладошкой.
Там, где прутяные закрома
изнутри толкает спелый воздух,
новые выводятся дома,
будто кукушата в малых гнёздах:
не по силам дудочкам дворов
перепеть железные скрыпицы -
кованые жала флюгеров,
пламенные перья черепицы.
Выдаст медным звяком бубенец
темноту, бредущую с востока, -
засверкает зубьями венец
над лебяжьей шеей водостока,
по тарелке неба стукнет шпиль,
выбирая тучу погорластей -
сумеречный зыблется ковыль,
кто-то ходит. Не иначе, счастье.
Город полон круглой стукотни -
пригоршнями падают конфеты.
Ёжиковый фантик разверни,
пополам разламывая лето:
там, внутри, велюровый подклад,
а на нём, пленителен и влажен,
рыжий, в изогипсах, шоколад,
белобокий, с шариком грильяжа.
Кот из дома выйдет босиком,
голову поднимет и, помешкав,
нить луча подденет коготком,
оставляя белую мережку,
и проверив, собрано ли впрок
разновсяков, гамузом и розно,
на мешке затянется шнурок
до поры подарков дедморозных.