Глава 11. «Утроночь» по-африкански
Еще тридцать минут назад смертельно хотелось спать. Казалось, стоит присесть, а тем более, прилечь на относительно сухую и ровную поверхность, как отяжелевшие веки мгновенно сомкнуться и никакие силы не смогут заставить нас снова открыть глаза. Ноги, руки, всё тело буквально гудели. И это не литературное преувеличение. Мы явно слышали низкий и равномерный гул, исходящий от наших уставших конечностей. Так, иногда, в кармане толстого халата вибрирует мобильный телефон с выключенным звуком, издавая утробное «зу-м-м-м-зу-м»…
Новый дом пах мокрыми джунглями и теплой землей. Виктория подсуетилась, и на твердые палки помоста были положены туристические коврики и ткань одной из палаток. Вторую палатку, выбрав максимально сухое место для ночлега, оперативно установили ребята из деревни Сиприануса – для себя и для охранников. Мы вповалку попадали на помост. Только Александр и Андрей слегка припозднились, внимательно осматривая и протирая специальными гигроскопичными тряпками свою технику – видеокамеру и фотоаппараты. Во влажном климате экваториальных лесов линзы объективов буквально в считанные дни и даже часы покрывались тончайшим зеленоватым налётом первородной плесени.
Ричард, который первым успел сменить мокрую одежду, ушел к большому костру. Мы с нетерпением ожидали его возвращения. Очень хотелось, чтобы случилось так, что старый вождь передумает и даст нам отдохнуть до утра. Ведь подарки уже доставлены в его деревню. Они даже расфасованы по индивидуальным мешкам и пакетам, так почему бы не потерпеть? Увы…. Наш друг, товарищ и незаменимый помощник стоял в центре поляны и активно семафорил нам огромными ручищами, призывая к себе.
- Рич! Уже?
- Раньше сядем, раньше выйдем… - оптимистично процитировал Ричард бессмертную комедию советского периода, - Давайте, двигайте сюда. Тут… мёдом угощают.
Мы еще днем встретили птицу-медоведа, поэтому совсем не удивились словам Ричарда. Видимо, в этот период времени в джунглях был самый сезон наполнения диких ульев.
Кстати, вы когда-нибудь слышали о замечательной пичуге – медоведе? Нет? О! Это незаменимый помощник человека. Вот бы ее каким-либо образом переселись в наши российские леса, чтобы она точно так же помогала нашим российским селянам охотится на дикий мед. Медовед – не особо красивая птаха. Какая-то приземистая, основательная. У нее короткое, куцее тельце, такие же крепкие и короткие лапки, зато длинные крылья и длинный долотообразный клюв выглядят так, словно достались ей по ошибке, от более крупного пернатого сородича. Птица кормится личинками пчел и, конечно же, медом. Правда, она не способна самостоятельно противостоять ордам разъяренных насекомых, потому нашла оригинальный выход. Медовед приводит к медовым дуплам людей и обезьян. Она привлекает к себе внимание звонкими криками, бросается под ноги, снова взлетает и буквально требует всем своим поведением, чтобы ее заметили.
Едва человек делает шаг в ее направлении, довольная птаха повторяет свои уловки снова и снова: кричит, подлетает, отлетает подальше и снова возвращается. И всё это до тех пор, пока заинтригованная «жертва» не станет следовать за птицей безостановочно. Убедившись, что ее спутник обнаружил-таки заветное дупло, медовед успокаивается и спокойно чирикая ожидает окончания людской охоты. В разоренном пчелином улее всегда останется предостаточно лакомства и для нее самой.
Сегодня, например, медовед доставал нас своими нападками до тех пор, пока один из проводников не последовал за птицей. Было это уже почти на подходе к деревне пигмеев, так что вполне вероятно, мёд, которым сейчас угощалось племя, тоже был принесен нашей компанией.
Впоследствии, кстати, так и оказалось. И есть только одна заковыка, которая заставляет местные племена с опаской относиться к медоведу. Несколько раз, рассказывают, случалось так, что птица обнаруживала запасы меда не на дереве, а уже в чистом, так сказать, виде, где-нибудь в африканском племени. Туземцы и без нее прекрасно находят ароматное лакомство. Не особо разбирая, откуда взялся мед, медовед улетал на приличное расстояние, находил себе «жертву» и приводил ту к деревенскому меду. Если мы вспомним, что большинство племен находятся в состоянии перманентной войны друг с другом, мы поймем, как «радовался» доверчивый охотник, жертва коварного медоведа, оказавшись прямехонько в стане кровного врага. «Многие, послушавшие птицу, живыми не возвращались» - рассказал нам сегодня пигмей-проводник.
Тем временем, Ричард и старая пигмейка, пришедшая с нами из деревни, устроили на поляне огромную выставку даров, принесенных для племени. Они расстелили на земле ковер из полиэтилена и разложили на нем всё то, что нам советовали принести Пьер, Сиприанус и собственная смекалка. Здесь были: соль, сорго, рис, табак, спички, складные ножики, низки бус, браслеты, фонарики (заряжающиеся механическим способом), несколько отрезов ткани, несколько мотков проволоки, пару больших мотков прочной бечевы и лески, два топора, две штыковые лопатки и пять ножей-мачете. Отдельно лежала большая коробка с карамельками, привезенными еще из Москвы. Мы хотели сначала продемонстрировать пигмеям, как следует есть карамель, освобождая ее из бумажек, а только потом дарить. Такая предусмотрительность не была излишней. В одном из племен караваев детвора обгрызала и съедала фантики, выплевывая конфеты.
Всё племя, столпившись у «прилавка», жадно вглядывалось в подарки, которые со свирепым видом охраняла деревенская пигмейка. Дождь прекратился, и вождь посчитал это добрым знаком для того, чтобы приступить к церемонии.
В этот вечер мы еще не обратили особого внимания на то, насколько плотной была темнота, сгустившаяся в лесу. Важное открытие о непроглядности экваториальных ночей в ЦАРе мы сделаем чуть позже. Пока же все мы, наши портеры и проводники, охранники и даже пара местных жителей одели и включили налобные фонарики. В костер подбросили побольше дров, и пигмеи окончательно уверовали в то, что в их деревню пришел самый настоящий праздник. Мощные лучи специальных фонариков, окрашенные в белые, голубоватые и оранжевые оттенки, как цветные прожекторы на шоу варьете, лихорадочно метались по поляне, придавая ей фантастический, нереальный, волшебный вид. Лица пигмеев, попадающие в круги света, белки их широко распахнутых глаз, огромные мокрые листья деревьев, фосфоресцирующие краски курток Ричарда и Александра - всё это сияло, сверкало и возбуждало жителей все больше и больше.
По знаку вождя три воина притащили разукрашенные пластиковые ведра, торжественно уселись возле костра и, «настраиваясь», пробарабанили ладонями пока еще не стройную, нервную какую-то, «пробную» мелодию. Но вот увертюра закончилась, барабанщики одновременно взмахнули руками... и нас оглушил слаженный и все убыстряющийся ритм осовремененных бонго-бонго (традиционных африканских барабанов).
Почти неуловимый взмах руки вождя - и мелодия оборвалась так же резко и неожиданно как началась.
Чуть сгорбившись, опираясь на длинную суковатую палку, старый вождь вышел в центр круга и обратился к присутствующим с торжественной речью. Мы от души веселились. Дело в том, что «старику» (на наш непредвзятый взгляд) едва ли перевалило за 45 лет, и его уловки, призванные подчеркнуть его почтенный возраст и статус, обмануть могли бы только младенца. Да и сама торжественная речь (интонация) показались тоже странными…
Вот вы, например, помните, как в далеком детстве занудливый завуч школы отчитывал вас за разбитое стекло? Или какая-нибудь соседка МарьИванна, возле чьей квартиры вы накурили с приятелями, визгливо и напыщенно читала вам долгую мораль? Вот и Аббутель вещал примерно так же. То ли ругал, то ли ставил в пример благочестивых предков, то ли проповедовал…. Но соплеменники слушали его с видом нашкодивших подростков, все ниже и ниже опуская головы.
Узнать, о чем говорил Аббутель, нам не удалось. Наши проводники категорически отказались переводить «тронную речь», сославшись на то, что это табу.
Минут через пять вождь сменил гнев на милость и повернулся лицом к нам:
- Эбамбука-э! – и махнул рукой в сторону подарков.
Даже без переводчика стало понятно, что нас приглашают приступить, так сказать, непосредственно к мероприятию.
- Миш, давай комплектовать подарки и отдавать их сначала в руки вождю, - предложил Алексей.
Как оказалось, предложил совершенно верно. Вождь, которому мы отдали первые два мешочка, расплылся в довольной улыбке, приосанился и царственным жестом вручил пакеты из собственных рук какому-то молодому пигмею. Дальше работа пошла веселее. Правда, в какой-то момент Аббутель устал, раскапризничался и стал практически швырять подарки соплеменникам. Еще бы…. Ведь на подстилке оставались лежать топоры, мачете и заветные волшебные фонарики, то есть те трофеи, на которые он претендовал сам. Так оно и получилось. Расставшись, с огромным сожалением, с тремя ножами, Аббутель гортанным криком подозвал какую-то худую женщину средних лет, вероятно, собственную жену, бесцеремонно снял с нее юбку, оставив ту щеголять в небольшой набедренной повязке, сложил в тряпку оставшиеся подарки и отправил ее домой, красноречиво потерев ладони, словно стряхивая с них песок. Таким жестом обычно в грузинском кинематографе темпераментные горцы демонстрируют, что это конец, кино кончилось, подарков больше нет. И точно так же говорят неразборчивое «ва-вах»….
В суматохе мы совсем забыли о том, что детям нужно раздать конфеты. В этот раз решили к помощи Аббутеля не прибегать. Детвора продолжала толпиться у опустевшей «скатерти», ведь взрослые им ничего так и не вручили. Теперь настал ее звездный час.
Виктория взяла за руку симпатичную девчушку лет шести-семи, присела возле коробки, достала оттуда карамельку, развернула и положила себе в рот. Бумажку она скомкала в комочек и бросила рядом с коробкой. Следующую конфету она точно так же развернула, протянула малышке и постаралась показать мимикой, что та может смело есть конфету, потому что это вкусно. Девочка доверчиво засунула конфету в рот, пососала, выплюнула на ладонь, внимательно рассмотрела, снова взяла в рот и снова плюнула. Каждый раз, лицо ребенка становилось все печальней и печальней.
- Не нравится, - шепнул Леша.
- Да, нет… Тут что-то другое, - задумчиво пробормотал Миша, внимательно всматриваясь в лицо крохи.- Мне кажется, я понял! Она расстраивается потому, что каждый раз конфеты становится все меньше и меньше.
И точно, когда карамелька растворилась полностью, малышка заревела в голос. Удивительно, но ребенок совершенно не воспринял конфету едой (которая, естественно, точно так же исчезает у него во рту). Успокоить девочку смогла находчивая Вика, показав ей, как из двух фантиков и двух палочек можно смастерить симпатичную куколку. Тут уже и остальные девочки включились в игру. На сами конфеты они практически не обращали внимания, горстями засовывая их в рот, а вот обертки заботливо разглаживали на грязных коленках. Мальчишки спокойно отдавали своим сестрам и подружкам ненужные фантики, всячески демонстрируя, что такие игры им не интересны.
Ну да ничего! Для мальчиков мы припасли отдельный подарок – большой баскетбольный мяч, который сложно проколоть даже в джунглях. Но вручим мы его утром, когда будет светло и наш подарок не потеряется в темноте при первом броске.
Пока мы занимались детьми, взрослые пигмеи припрятали полученные подарки и страшно довольные вернулись к костру. Мы едва не рассмеялись. Видели бы вы, как они принарядились…. Мужчины закрепили у себя на талиях ветви каких-то растений и теперь важно вышагивали, напоминая павлинов с распущенным хвостом. Женщины намазались каким-то вонючим жиром или маслом и сверкали в свете фонариков, как облизанная детворой карамель. Возросло и количество барабанщиков. Теперь мы насчитали их человек восемь.
Пигмеи вели себя так, как наша молодежь в послевоенные годы вела себя в сельских клубах. Гармонист играл, парни и девушки становились в широкий круг и начинали локтями подталкивать к центру самого смелого. И лишь потом, когда число танцующих увеличивалось до двух-трех человек, даже самые скромные срывались с места и пускались в пляс.
Здесь на поляне самой смелой оказалась пожилая пигмейка, жена вождя. Она так и не одела свою юбку, что не помешало ей выпрыгнуть в центр круга к костру, и как-то своеобразно изогнувшись начать довольно занятный танец.
Женщина притоптывала, сгибала ноги в коленях, покачивала бедрами и корпусом, но не из стороны в сторону (как это делают, например, масаи) а вперед-назад, вскидывала и роняла руки. Через несколько минут нам показалось, что танец пигмейки изображает какую-то птицу, например, цаплю или аиста. Но это могла быть и игра воображения, и стереотип мышления, ведь мы с детства запомнили из уроков истории и географии, что пляски дикарей у костра всегда имитируют животных и исполняются при охотничьих ритуалах.
Пока дама исполняла свой экзотический танец, к нам приблизилась группа мужчин, бесцеремонно забрав из чехла для фотокамеры пачку «Парламента», закурила и принялась внимательно рассматривать Сашу и Алексея, которые, на взгляд пигмеев были страшно смешно одеты, да еще и держали в руках какие-то непонятные предметы. Заметив, что Александр тоже разглядывает их через видоискатель своей камеры, они вплотную приближали лица к объективу и, в свою очередь, пытались рассмотреть нашего телеоператора. Наконец им это надоело, и мужчины тоже пустились в пляс.
Сколько продолжалось веселье – трудно сказать. Сольные партии сменялись хороводами и даже групповыми плясками с песнями. Пару раз пигмеи вытаскивали в свой круг Викторию. Когда нам стало казаться, что танцоры уже совсем выдохлись, появился Аббутель и, не останавливая танцев, стал угощать из своих рук соплеменников сотами с диким медом, кормя их так, как птица кормит птенцов, то есть, засовывая комки мёда двумя пальцами глубоко в рот. Вложить кусочки сот прямо в наши рты вождь не рискнул, но честно отщипнул по крохотному кусочку и положил угощение нам на тыльную сторону ладоней.
- Миш! Мне кажется, или стало светлее? – Продрогший Леша растерянно огляделся по сторонам.
- Ё-мое! – глянув на часы, воскликнул Ричард.- Восемь часов утра. А ведь праздник начинался, когда было тоже восемь, но только вечера.
- Это что же, мы проплясали двенадцать часов?
- Выходит, что так….
Мы просто обалдели от такого сообщения. Безусловно, все понимали, что посиделки у костра длятся уже довольно долго. Мы пару раз заваривали кофе, подогревая воду в котелке на углях костра. Мы несколько раз вставали с ковриков, чтобы размять затекшие ноги… Но мы даже и предположить не могли, что с момента начала праздника прошло не два-три часа, а почти половина суток.
- Я даже в новогоднюю ночь ложусь спать раньше, - пробормотала Виктория, направляясь в палатку.
Боясь обидеть танцующих туземцев, мы тоже по одному, по-партизански, стали удаляться с поляны, отыскивая в рассветных сумерках свой шалаш. Когда последний из нас (а это был Михаил) протиснулся в домик, тут же, словно по мановению волшебной палочки, стихли барабаны, и поляна, насколько это было видно в неверном утреннем свете, мгновенно опустела.
Это уже потом, завтра, точнее, сегодня в обед, наши портеры объяснят нам, что правила хорошего тона не позволяли пигмеям уходить от костра, пока гости не насладились общением с ними. И этот танцевальные марафон был для пигмеев так же невыносимо утомителен, как и для нас…
Ах, этот проклятый этикет! Мы-то ведь тоже не уходили, боясь обидеть хозяев. И что нам мешало выяснить всё это раньше? А теперь придется спать, тревожно прислушиваясь к тому, не проснулась ли деревня и не посчитают ли нас, спящих, радушные хозяева слишком обременительной обузой. Ведь пока мы будем спать, им придется развести огонь, собрать какие-нибудь корешки, или поймать какую-нибудь дичь, чтобы приготовить еду. Для нас, в том числе. О том, что у нас есть, чем прокормить себя и еще и угостить все племя пигмеи пока не догадывались…
Но сон победил все эти расплывчатые и ленивые размышления африканской утроночи. Уютный храп буквально через минуту сменил ворчливое бормотание.
И только Михаилу спалось как-то тревожно и не глубоко. Ему снился удивительный сон о бестелесных белых людях с роскошными лебедиными крыльями, которые кружили над нашим лагерем и звали, звали, звали Мишу с собой красивой и нежной, какой-то неземной мелодией…
Продолжение: http://www.stihi.ru/2011/10/05/2143