Птичка улетела. Так и не вернулась.
В Африке, наверно, песни свиристит.
А зимы холодной ледяное дуло,
Отражаясь стеклами, за углом блестит.
Воробьи, носители душ, все ищут семечки,
Голуби, как курицы, уселись на траве,
Петухи на вертеле клюют друг друга в темечко,
Да вороны каркают, передают привет.
Я гляжу на улицу. Там, однако, зябко,
Но алкаши в песочнице нашли себе приют.
Голуби поджали под пузо обе лапки,
Воробьи чирикают, хоть и не поют.
Две вороны гордые в траве, почти повылезшей,
промучавшись, наверно, час, нашли себе червя.
А дожди холодные выбили всю пыль из шей,
Я так рвался на свободу, что почти порвал.
Я не знаю, кто я, я коктейль из многих.
Я как Линда, я ворона, я алкаш и червь.
Я ключицы, руки, таз, мозги и ноги,
Я парящий ангел и воспаленный нерв,
Я ханжа и циник, панк и недотрога,
Я завод и вышка, мюзик-холл и верфь,
Я basis ossis sacri, я и кончик рога,
Я благородный воин и худшая из стерв.
Я объект смотрения, я субъект смотрения,
Я абсолютный вакуум и возбужденный газ,
Я объект суждения, я субъект суждения,
Я думаю о том, кто я не в последний раз.;