Феликс Рэндел, кузнец, так значит, все, и я не простился...
Статный, широкий в кости, отлитый надежно,
Таял, таял, словно в бреду, и сперва осторожно –
Четыре тяжких напасти к нему подступились. Бился,
Но сломлен. Все проклял, потом – помазан – смягчился.
Уж год почти вырастал из старых одеж, но –
Трудно. Я дал ему все, что было возможно.
Боже, прости ему, ежели где оступился.
Так ходишь к больным и душой срастаешься с ними.
Тронешь плечо – и высушишь слезы. Твоими
Слезами тронуто сердце, дитя, бедный Феликс; как льнул ты к слову!
И ранние бурные годы твои как назвать пустыми,
Когда, в темной кузне горЯ, титан меж своими,
Для смурой коняги искро-звонкую гнул обнову!