Перед Марией Магдалиной белеет в полумраке
Череп, свеча догорает. Который из её любовников
И есть эта высушенная кость, не пробует угадать.
Пусть будет так, смесь века одного и второго.
Песок уснул в песочных часах, потому что увидела
И почувствовала на плече прикосновение его руки,
Тогда, когда на рассвете крикнула: "Раввуни!"
А я вбирал сны черепа, потому что я это он,
Внезапный, любящий, страждущий в саду
Под тёмным окном, сомневающийся, от меня ли
Или ото всех не скрывает секрет своего восторга.
Опьянение, клятвы. Мало кто их помнит.
Я просто взял тот момент, неизменно,
Когда он был уже почти на другой стороне.
***
CZASZKA
Przed Mari; Magdalen; bieleje w p;;mroku
Czaszka, ;wieca dogasa. Kt;ry z jej kochank;w
Jest t; wyschni;t; ko;ci;, nie pr;buje zgadn;;.
Zostaje tak, rozmy;la wiek jeden i drugi.
Piasek usn;; w klepsydrze, poniewa; widzia;a
I czu;a na ramieniu dotyk Jego r;ki,
Wtedy kiedy o ;wicie krzykn;;a: „Rabboni!”
A ja zbieram sny czaszki, bo to ja ni; jestem,
Gwa;towny, rozkochany, cierpi;cy w ogrodach
Pod ciemnym oknem, niepewny, czy dla mnie
I dla nikogo wi;cej sekret jej rozkoszy.
Upojenia, przysi;gi. Ma;o ich pami;ta.
I tylko tamta chwila trwa, nie odwo;ana,
Kiedy prawie ;e by;a ju; po tamtej stronie.