* * *
Боже, какой ужас!
Ты опять за своё, ночной проказник.
Мысли-ножи бабочками
Порхнули по измученной посуде,
Призывая своим фаянсовым голосом
К немедленному катарсису.
М-да, Лукулло-кухонный пир удался.
Хлебные крохи высохшей медью,
Разбросанные ночным исчислением,
Всего-то в несколько часов,
Хрустели под ногами,
Взрывая эпидермис ног и моё возмущение.
Я же просил тебя быть благоразумным!
Зачем ты разлил млеко моей душевной гармонии
Брызгами по сальным, заляпанным стенам?!
Я только снял персты
И оковы сноведенчиских каменей
С пальцев, запястий и плоти,
Как ты уже воздаешь мне плату
За мою к тебе благосклонность,
Любовь и сострадание.
Конечно, ты прав!
Я - выскребу, запекшейся кровью сердца,
Эти бетонно-узорные стены,
Пропитавшиеся полы
От безумно-критического
Веселья разнообразных кушаний,
Своими потрескавшимися пальцами,
Терпением, добродушием, мудростью.
Я обогащу своими лёгкими
Кислородно-смертельное удушье
Этого мира, в котором ты царствуешь, как бог.
Главное, ты сыт и доволен,
А, значит, я буду знать,
Что я тебе необходим,
Как и ты мне, мой любимый Кузя.