Глава 18. Ну, здравствуй, слоник!
Для ночевки было выбрано относительно сухое место. Точнее, это был почти холм, непонятно откуда взявшийся посреди плоской, как тарелка, территории. Два или три подобных холма мы уже прошли минут тридцать назад. В чернильных сумерках ориентироваться было сложно, но что-то нам подсказывало, что пейзаж вокруг нас резко и неожиданно изменился. Как объяснить это ощущение?
В пигмейской деревне темнело стремительно. Переход от сизого вечера к густой темноте ночи занимал считанные минуты и за все это время мы почти ни разу не столкнулись с тем временным промежутком, которое принято именовать «сумерки». Здесь же, километрах в пятнадцати- двадцати от места старта, мы уже примерно с час шли в каком-то кисельном тумане, позволяющем видеть спину впереди идущего товарища и полностью скрывающего всё то, что отстояло хотя бы метров на пять. Возможно, лес поредел. Но так это или нет – мы не знали. Носорожья тропа, которая уводила нас к территории Давы, позволяла двигаться, не натыкаясь поминутно на стволы и кустарники. И эта непривычная для джунглей «пустота» окончательно сбивала с толку.
Получив в качестве дополнительного «багажа» Вику, которую по очереди несли все (но больше других Миша и Ричард), мы здорово выбились из сил. Поэтому наша атаманша и хохотушка сама решила прекратить общие мучения, попросив Ричарда объявить ночной привал.
Едва рюкзаки были сброшены на землю, а пигмеи развели костер (головешку из деревни тоже несли все по очереди), как долгожданная ночь, наконец, укрыла лес плотным одеялом. Бог услышал наши мольбы!
Признаемся, впервые за все дни, проведенные в Африке, мы с таким нетерпением дожидались ее наступления. Джунгли словно проверяли нас «на слабо», не позволяя расслабляться до оговоренного часа «отбоя». Каждый путешественник смертельно устал, но каждый продолжал упорно идти, едва переставляя ноги, матерясь тихо и не очень, опираясь на суковатые палки или хватаясь за стволы деревьев. Мы трижды пожалели, что в этом походе с нами не было Николая Николаевича Дроздова или Мишиного папы. Обычно они, эти мудрые взрослые люди, не стыдясь, признавались в усталости и требовали привала. Никто и никогда не разбирался, действительно ли они сами устали или просто пожалели других, более слабых. Но в душе все им были чертовски признательны. Умный товарищ – половина дороги!
Здесь же, по меткому выражению Вики, мы все мерялись своим, гм-м, мужским достоинством, продолжая идти дольше других, поднимая груз тяжелее всех, демонстративно отказываясь от помощи и отдыха, отчего никому легче не становилось. Откуда это взялось? Умом же все понимали, что ведем себя глупо…
Пока мы разбирали вещи, раскладывали коврики, расставляли обувь для просушки возле костра, Андрей вскрыл три банки сладкой кукурузы и высыпал их содержимое в миски Антуана и Лу. Охранники, недолго думая и не задавая вопросов, быстро расправились с ужином и улеглись спать.
- Петрович? Тебя одолел приступ невиданной щедрости? – спросил Александр, сглатывая слюну.
- Терпи, брат. Уверен, что без еды нас не оставят, а вот кофе хочется до одурения. Сейчас воду вскипятим и…
- …И будет нам счастье! – засмеялся Алексей, - Андрюха, а если бы ты знал, что кофе у нас закончился, то что бы сделал?
- Тьфу-тьфу-тьфу, на тебя, провокатор. И придумаешь же такой ужас на ночь глядя….
В тот момент, когда все мы уже блаженно щурились, вытянув ноги на оранжевых походных пенках и предощущая горьковатый вкус ароматной коричневой жижицы, весело булькающей сразу в трех баночках из-под кукурузы, из ночной темноты вынырнули пигмеи и Жермен. В руках пигмеи держали две корзинки, сплетенные, видимо, совсем недавно из тонких прутиков и листвы и наполненные какими-то корешками, мхом и травой. Руки Жермена были пусты, а вид он имел самый озабоченный. Мужчина одним прыжком очутился возле Ричарда и что-то жарко зашептал ему на ухо.
- Ты уверен?
- Уи… Да..
- Значит так, братцы… - Рич прокашлялся и с тревогой взглянул на нас. – Пигмеи уверены, что мы должны принести жертву Даве…
-Чего-о-о? Они, что, обалдели?
Нестройный хор голосов, прозвучавших одновременно, выразил коллективное недоумение и возмущение.
- Спокойно! – камерунец поднял вверх руку. - Не в том смысле жертву, о которой вы подумали. Пигмеи просят сущую ерунду: сегодня всем надо воздержаться от ужина. Им был знак, что дух леса сердит на нас и знак большой беды, которая нависла над всеми аккабвана – белыми пигмеями.
- Супер! Но охрана уже поела.
- Не перебивайте, ради Бога, я и так еле-еле слова подбираю…. В общем, они сейчас приготовят какое-то лекарство, чтобы спасти больного и проведут небольшой ритуал.
- Вы как хотите, - Вика вскочила на ноги и тут же шлепнулась назад, тихо застонав, - но я даже из большого уважения к Даве ничего пигмейского есть и пить не буду. Сейчас еще раз перебинтую ноги и завтра буду как новенькая. Если они хотят заклинания надо мной почитать или еще что-то – на здоровье! Но, чур, ко мне не прикасаться!
- Значит, я скажу пигмеям, что ты, в принципе, согласна. В крайнем случае, выплюнешь то, что они тебе там наколдуют.
Пигмеям перевели слова Ричарда и старший из мужчин, взяв огромный нож, занялся приготовлением снадобья. Он раскрошил розоватый корешок, сбив с него грязь и мусор. Потом точно так же искромсал сочный стебель, хрустящий, словно луковица, и точно так же режущий глаза. Мох он просто растер в ладонях и соединил с остальными ингредиентами. Осмотревшись, пигмей схватил миску Антуана, в которой желтели три прилипших кукурузных зернышка, высыпал туда свои травы и, не раздумывая, залил их кипящим кофе.
Мы с любопытством следили за его манипуляциями, от души жалея Вику, которой сейчас, вероятно, предстояло всю эту «красоту» выпить. Девушка спряталась за Ричарда, и лупила его кулаком в спину, приговаривая:
- Объясни им сейчас же! Я ни за что не стану это пить!
Старый пигмей встал и направился в нашу сторону. Виктория заскулила и сжалась в комок. Мы тоже слегка напряглись, лихорадочно соображая, как вежливо объяснить дядьке, что волдыри на ногах – не самое страшное заболевание. Гораздо хуже отравиться лекарством, которое ни один Минздрав еще не проверял. Однако пигмей решительно обошел Вику и замер возле коврика Михаила:
- Ту-ксо!
Миша лежал, рассматривая черное небо, и будто бы не замечал маленького воина.
- Ту-ксо! Ту-ксо-квай!!! – решительнее и громче зарычал пигмей. Впрочем, его рык Мишу не испугал. Наш приятель продолжал все так же спокойно лежать с запрокинутым лицом.
Теперь уже напряглись и мы, пытаясь рассмотреть, что происходит в пяти шагах от нас, рядом с ковриком Михаила.
- Миш! Ты спишь? – крикнул Андрей, соображая, куда ему поставить раскаленные банки с кофе так, чтобы они не перевернулись.
Михаил не ответил. Мы вскочили встревоженные и каждый со своего места, прям босиком, подбежали к товарищу. Глаза нашего друга были широко открыты, лицо горело огнем. Багрянец щек был отчетливо виден даже в синеватом свете фонарика, точно так же как и резкие впадины вокруг рта и белый, почти синюшный подбородок. Не нужно было быть медиком, чтобы понять – у Миши жар. Точнее, не жар – жарище, огонь, раскаленная лава! Ладони, которыми мы начали ощупывать его тело в разных местах, мгновенно нагревались даже сквозь одежду. И если наши джинсы и футболки были мокрыми и холодными, одежда Миши казалась совершенно сухой и горячей, словно ее только что проутюжили.
- Вика! Тащи аптечку!
- Ксой! – рыкнул пигмей и выбил коробочку с ампулами анальгина из рук Виктории. Следом за ней в грязь полетел и шприц. - Ту-ксо! Ту-ксо-квай!
Запрокинув голову Михаила, пигмей влил ему в рот свое варево, совсем не заботясь о том, что половина снадобья вылилась больному на грудь. Убедившись, что лекарство проглочено (пигмей для этого всунул грязные пальцы прямо в рот нашему товарищу, раскрыл его и внимательно осмотрел), маленький человечек задрал Мишину футболку и хорошенько растер остатками лекарства его грудь. Затем он задрал штанины джинсов и втёр гущу, задержавшуюся на миске, в лодыжки и пятки.
- Каза!
Подбежавший Жермен уточнил:
-Каза-каза? Пту?- и получив утвердительный кивок, попросил нас, через Ричарда, найти на полянке и положить в костер несколько камней.
Словно под гипнозом мы бросились выполнять приказание местного знахаря. На поиски камней ушло минут десять. Еще столько же мы держали их в костре, пытаясь понять, зачем пигмею потребовались горячие булыжники. О том, что еще час назад все умирали от усталости, никто не вспоминал. Даже Вика порхала по поляне в розовых тапках, начисто забыв о своих проблемах. Приблизившись к «постели» больного, мы с удивлением обнаружили, что жар у Миши сильно спал, лицо приобрело восковую бледность, а со лба градом катился пот. Правда глаза все еще продолжали оставаться широко распахнутыми и бессмысленными.
- Каза! – еще раз повторил пигмей. И теперь нам уже не нужно было объяснять, что требуется принести горячие камни. Подчиняясь приказу знахаря, Жермен снял с себя, с Андрея и с Лёши футболки, завернул в них булыжники и прислонил к телу Миши. Больной почти сразу же отреагировал на дополнительный жар тихим стоном и несколько раз сильно вздрогнул.
- Сий! – удовлетворенно крякнул пигмей и несколько раз провел над лицом пациента растопыренными ладонями. Словно влекомый его руками, Миша повернулся на бок, положил ладони под щеку и, вздохнув, закрыл глаза. Через несколько минут он уже крепко спал.
Андрей и Леша перенесли костер поближе к приятелю, перетащили сюда же туристические коврики и мы тихонько расселись на новом месте, продолжая внимательно следить за состоянием больного.
Чуть позже второй пигмей, словно вспомнив о том, что в отряде есть еще одна пострадавшая, достав из своей корзинки кусок медовых сот и пучок листьев похожих на папоротник, нажевал себе в ладонь медово-травяную смесь. Вика безропотно протянула ему ступни, которые тут же были смазаны лесным лекарством. Нашлепка из двух крупных пальмовых листьев и надетые сверху носки завершили перевязку.
Пока мы были заняты Викой, Жермен успел переговорить со старым пигмеем и даже передать разговор Ричарду.
- Значит так, народ, - Ричард показался нам удивленным, но спокойным. – Пигмей уверен, что Миша заболел не потому, что обидел Даву. Иначе он бы уже умер. И пигмея этот факт сильно радует. Но наш лесной приятель считает, что болезнь Миши все-таки очень опасна. Он постарается сделать так, чтобы Миша забыл о болезни до того времени пока не увидит черный крест.
- Чего-чего?
- Черный крест! – Рич наглядно сложил темные указательные пальцы крестом. Несколько минут назад, кстати, такой же жест мы видели сначала у пигмея, потом у Жермена, беседующего с Ричардом.
- А если не увидит совсем, что тогда? Выздоровеет окончательно?
-Нет. Если не увидит – умрет. Но он обязательно увидит, вспомнит о болезни, опять почувствует себя плохо, станет искать помощь и его спасут.
- Ерунда какая-то…. Где мы тут, в джунглях кресты найдем? Хоть белые, хоть черные, хоть серо-буро-малиновые. – Алексей разнервничался не на шутку.
- Пигмей предлагает еще одно средство… - Ричард покраснел.
- Ну, говори же, не томи.
- Он может сделать куклу Вуду и отдать ее Мише. Если Михаилу станет плохо, он должен будет проткнуть куклу в трех местах, после чего быстро поправится. Зато умрет тот, кто о нем плохо подумал.
- Так пусть быстрее делает свою Вуду. Чего он ждет?
- Пигмей сказал, что Миша должен принять это решение сам.
Досидев примерно до трех часов ночи и убедившись, что дыхание Миши стало ровным и тихим, сменив несколько раз его влажные футболки на то белье, что еще оставалось в рюкзаке сухим, мы тесно прижались к друг другу и почти мгновенно уснули.
Первыми звуками, которые мы услыхали утром, был громкий птичий щебет и лихой свист, доносившийся откуда-то издалека. Почти одновременно открыв глаза и подняв головы, мы лишились дара речи…
Перед нами, куда только хватало глаз, простиралась огромная поляна, покрытая малахитово-оливковой шелковистой травой, диковинными оранжевыми и бледно-фиолетовыми цветами и сказочными корягами огромных поваленных деревьев. Чуть ли не впервые за все дни приключений между кронами деревьев (которые, кстати, стояли довольно далеко друг от друга) показалась простыня лазорево-синего неба с пушистыми подушками облаков и яичным желтком неяркого утреннего солнца. Картина была такой непривычной и яркой, что вызывала опасение оказаться оптическим миражом…. Ели это и был заповедный мир Давы, то мы совершенно правильно мечтали его увидеть!
Возле самого большого дерева бегал живой и невредимый Михаил, то ли играя с каким-то зверьком, то ли просто дурачась.
- Мишка! Ты как?! – заорала во всю мощь своих легких Вика, еще не слыша ответа, но уже улыбаясь.
- Эй, сони! Идите ко мне! Смотрите, чего я нашел! – крикнул в ответ Михаил и даже замахал руками.
Миша резко нагнулся, затем по-лягушачьи прыгнул в сторону, и резко поднял с земли что-то большое и круглое. Мы не поверили своим глазам: на руках у нашего приятеля, свернувшись клубком, сидел удивительный и довольно редкий африканский зверь – броненосец.
- Жермен мне сказал, чтобы я его обязательно выпустил после того, как сфотографирую. А то наши проводники его обязательно съедят.
- Миш! Жермен на каком языке тебе это объяснил? На русском?
- Почему? Нет, на французском, но я его отлично понял. И вы бы тоже поняли, если бы вам сначала показали пальнем на Броню, потом на пигмея, потом рубанули себе ребром ладони по шее. Хорошо хоть пигмеи ушли в лес охотится на черепах…. У Брони есть шанс выжить, так как на завтрак у нас будет черепаховый суп.
- Друже, - Андрей внимательно всмотрелся в ясные глаза приятеля, - А Жермен тебе, часом, не рассказал, что ты ночью чуть к праотцам не отправился?
Михаил тут же стал серьезным:
- Да я вроде и сам все помню. Сначала мне было жарко так, что хотелось с себя содрать кожу. Потом стало резко холодно, до одурения. Казалось, что я, словно удав, проглотил большой айсберг, который никак не может перевариться. Правда, сначала я думал, что это все мне приснилось. А потом рассмотрел, что на мне надеты ваши майки и даже Викина комбинашка в трогательную клубничку и решил, что температура все-таки была, но вы меня вылечили. А что? Не так?
Мы переглянулись, решая, кто из нас расскажет точнее и подробнее. Выбор пал на Ричарда, особенно с учетом того, что нам ему предстоит сообщить не только про высоченную температуру и пигмейского Айболита, но еще и про крест, и про куклу Вуду.
Михаил выслушал сбивчивый рассказ почти спокойно и лишь в конце уточнил:
- Если я проткну Вуду, то мой недоброжелатель умрет?
- Пигмей сказал, что именно так.
- А я, значит, выздоровею?
- Ну…да…
- Нет! – Миша решительно поднялся с корточек. – Видишь ли, Рич, наш маленький друг не совсем представляет себе, что такое бизнес. Точнее, он этого совсем не представляет. И, слава Богу. Но ты-то должен понимать, что у любого бизнесмена всегда случаются и недоброжелатели, и даже враги. Пусть я не верю в сказки, но даже сама мысль о том, что я могу причинить вред человеку, который, возможно, и послал в мой адрес пару ласковых… проклятий, не допустима. Подумаешь, кто-то что-то ляпнул сгоряча, а я его – хренак – и на тот свет с помощью черной магии. Это полный бред. Пусть он нам подарит куклу, а колоть мы ее точно не станем. Тем более, что и грипп мой вроде прошел. За это, кстати, с меня причитается. Надо придумать, как дядю отблагодарить.
Мы перевели дух, согласившись с аргументами товарища. Кто знает, а вдруг это не конкуренты по бизнесу, а мы сами, обидевшись, косо глянули на Мишку и кукла Вуду отомстит именно нам? Впредь, кстати, надо будет тщательнее контролировать свои мысли и эмоции. Сказки не сказки, а мало кому улыбается отправиться к праотцам из-за вздорного и вспыльчивого характера. Может быть, христиане точно так же опасаются гнева господнего, припоминая на исповедях все свои грехи? Не уверены, но нам показалось, что мы были на грани того, чтобы начать каяться друг дружке и друг у друга просить прощения.
Нафотографировавшись вдоволь с милашкой-броненосцем и успев соскучиться по проводникам, которые ушли в лес за провизией, мы отправились на поляну. Вдруг из кустов послышался странный треск и над нами, где-то высоко на стволе дерева, появилась оскаленная физиономия младшего пигмея. Парень сжимал копье и целился прямо в нас.
- Замрите! – крикнул Рич.
Мог бы и не орать. Мы и так застыли как вкопанные, не сводя глаз с взбесившегося проводника. Тот продолжал сидеть на дереве, обхватив ствол одной рукой и поводя другой, с зажатым в ней копьем из стороны в сторону. Через мгновение он издал то ли стон, то ли всхлип, и копье, просвистев буквально в шаге от Алексея, шедшего первым, вонзилось в землю. Пигмей молниеносно скатился с дерева и в два прыжка оказался рядом с нами. А еще спустя пять секунд, мы с ужасом разглядывали то, во что вонзилось острие первобытного копья. На тропинке, скрытая высокой травой и почти обезглавленная метким ударом, лежала огромная габонская гадюка.
Габонскую гадюку по праву можно назвать королевой гадюк. Гадюк этого рода характеризует очень массивное туловище с крупной головой, довольно короткий хвост и пёстрая окраска. Имея очень толстое туловище, длина которого может достигать более двух метров, габонская гадюка является самой массивной и тяжёлой среди семейства гадюковых. Помимо этого, габонская гадюка является обладательницей самой крупной головы среди всех ядовитых змей.
Это одна из самых смертоносных и коварных змей в мире. Толстое туловище делает ее очень флегматичной, и она охотится на теплокровных животных самым примитивным способом – сутками валяясь около троп, в засаде, практически не ползая. Яд габонской гадюки не самый токсичный в мире. Однако это с лихвой восполняется его количеством. Более того, габонская гадюка - обладательница самых длинных ядовитых зубов среди всех змей - их длина может достигать пяти сантиметров. Благодаря этому она может впрыскивать яд глубоко в ткани жертвы. Если бы сейчас наступили на пеструю толстуху, нападение было бы неминуемо!
- Нас уже второй раз спасают от неминуемой смерти! – прошептала Вика. – Прошлый раз меня, сейчас Лешу. Что же это за Африка такая проклятущая. ..
Виктория опустилась на землю и горько расплакалась. Молодой пигмей, растерявшись, опустился рядом с ней на колени и нежно погладил по волосам. Все замолчали, потому что говорить не хотелось, да и что тут скажешь? И ужасная ночь, и прекрасное утро словно проверяли нас на прочность, подкидывая одно испытание за другим. Или это расшалившийся Дава развлекается таким жестоким образом?
Словно отвечая на этот вопрос, огромный куст красного ройбоса, из листьев которого пигмеи варят себе чай, зашевелился, словно живой, и на поляну, всего в двадцати шагах от нас вышел огромный серый слон.
- Привет, слоник! – пробормотала Вика…
Все замерли.