Был август день, по – летнему прекрасный,
На поезд с мамой взяли мы билет,
Но в кассе дали нам билет плацкартный,
На «боковушки» только, мол, других билетов нет.
Нас родственники до вагона проводили,
Народ спешил, кто с поезда, кто на поезда,
Носильщики туда - сюда ходили,
Как муравейник на перроне, кто туда, а кто сюда.
Вот наконец всё улеглось и «проводилось» в суетном вагоне,
Проводница проверила документы и билеты у «своих»,
И все на вечер ужин на столах сложили, рельсы застучали,
И клади – чемоданы, затолкали по углам, и радио запело всем.
Напротив нас женщина селилась, на верхней полке продали ей билет
В короткой юбке, блузка декольте, общительная вся такая.
Но видно всем, нам не туда продали в тот день билет,
А мы селились , на несправедливость не взирая.
Мужчина в пиджаке билет взял ниже,
И женщина местами попросила поменяться,
Обмен свой задушевно подкрепили,
Бутылку водки на раз распили, и начали общаться.
Она смеялась шуткам его громко,
В обнимку полночи просидели на ее постели,
Потом затихло всё, и стало в вагоне тихо,
Решили мы, что этим двум хватило.
Но ночью крик раздался рядом,
Мужик в сортир, пошёл проснувшись,
Вернувшись, женщину внизу обнял, «погладил»,
Она не поняла, и закричала, чтобы было силы.
И проводница вызвала людей в форме,
А женщина орала, перебудила весь вагон,
Кричала, что почти её сосед и изнасиловал,
Как будто не пила и не заигрывала с ним, а это был лишь сон.
И люди в форме быстро протокол катая,
Зачем-то чемоданы проверяли у него,
Свидетелей просили им помочь, сметая,
Всё то что, аккуратно сложено давно.
Мужчина протрезвев, заплакал, встал на колени,
Соседка по плацкарту, так жестоко посмотрела, не простила,
Мы все просила за него, но нет , разросся их скандал,
И ночь была, часа быть может три-четыре.
Там документы были учредительные на фирму,
Ведь были «девяностые» тогда,
И теплая одежда, куртка и ботинки,
Мужик как видно был издалека.
И люди в форме мужика не пожалев,
Но в чём его вина, что развезло с бутылки?
Что женщину в объятия он пылко так схватил,
Мужчиной с пьяни почувствовал себя он на минуту.
Быть может ехал он издалека…
И женщин не обнимал давно,
Но наша женщина его не поняла,
Что станет-будет с ним, ей было всё равно.
Его в наручники сковали быстро,
И из вагона сдали на первой станции,
Он плакал как ребенок, было страшно,
Средь ночи, одному, и неизвестно где остаться.
Наверно кто-то ждал его поезда - вагона, по прибытию на конечной,
Мы в неизвестность всем вагоном взглядом проводили,
А там его беззащитного наверное раздели , обокрали, преступником сделали навечно.
А может в изнасиловании признаться «попросили», иль в списки «пропавших» его поместили.
Не знаю , как судьба его сложилась, и все гадаю до сих пор, живой ли?
Как женщина жестоко обошлась , с тем кто своё ей место уступил, оклеветала,
На станции чужой, в чужих местах остаться одному, а вы смогли бы?
Несправедлива жизнь , судьба ли, время, люди? И доброты так очень в жизни мало…
Хотела поделиться с тобой читатель, оставшимся осадком за несправедливость и безразличие окружающих,о беззащитности человека перед реалиями жизни(судьбой), вот так бывает, и это не телепередача "Жди меня" навеяло, а это реальный случай в поезде. С уважением.