Вот. Закончил свой первый поэтический перевод на английский.
Тяжелый это я вам скажу труд: писать на языке, продолжения которого не знаешь.
Подбирая например рифму к слову "мувмент" я чуть не двинулся черепицей. Вовремя подоспевший друг Юрэ немедля сходу подсказал слово "хуювмент", но посчитав что в таком формате меня не пустят в крупнейшие поэтические альманахи мира и не дадут открывать каннский фестиваль эти тварением, я остановился например на "моушене". И так далее: пишем, проверяем, перепроверяем... смысл, грамматику, ритм.
Для первого опыта я выбрал творение совсем уж малоизвестного бездарного ленивого российского автора чтобы он не смог на меня подать в суд за оскорбление личности.
Уважаемым флюентоносцам и нэйтивспикерам: ощенна прошу: укажите на ошибки жалкому преинтермидиэйтору - мне то биш. (только не говорите, что это все большая ошибка, ощеньна обидна) Буду благодарное Вам.
Посвящается моему другу Гуглю Транслейтову.
Русский оригинал в конце.
Последнее: уведите англоговорящих детей, и англоговорящих людей с неустойчивой психикой от экрана.
The glass is broken.
The glass is broken. Simple motion…
One of such embarrassing scenes
The glass is crashed. Crime of emotion
Disgusting acute smithereens.
He was so pure after the drying...
He could stay safe. He didn’t try
He warned the world that he was dying
In his resounding piercing cry
He was not old, but was not handsome
Sometimes was full Sometimes was not
Sometimes he felt that something awesome
Will come with casual vodka shot
He always knew - he wasn't chosen
Just one from endless glasses line
He could remember lonely poison
He could remember lovers wine
He knew the taste of each component.
Reliable friend in faceted glass.
He was forgotten for a moment
As if he were just one of us
Стакан разбился...Лишь движенье
Простой ,неловкий взмах руки
Стакан разбился Преступленье
Противно острые куски
Успев последним криком колким
Звеня пронзить ночной эфир
О! Я разбился на осколки
Оповестил стакан весь мир
Не стар он был но и не молод
Советский мой граненный брат
Он помнил пива терпкий солод
И чая честный аромат
Он помнил любящих и ждущих
И их вина прохладный рай
И губы женщин, кофе пьющих
Его ласкали теплый край
Не всякий так прожить достоин
Забыт за миг служивший век
Простой двухсотграммовый воин
Стеклянно чистый человек