Кавалергарды и дамы,
в зале царит менуэт.
Эта извечная драма –
славный, усатый корнет.
Как же легко было с вами!
Где-то звенят бубенцы...
Станут ли все рысаками
Юные те жеребцы?
Речи расходятся с делом
и, закусив удила,
Если бы юность умела...
Если бы старость могла…
Трели ямщицкого свиста,
в памяти вожжи и кнут,
долгий этап. Декабриста
в вечную ссылку сошлют.
И вспоминает фонтаны, -
скачки, редуты, клинки,
сосланный Анненков Ваня
в Нерчинские рудники.
Нет совершенству предела,
радости нет и тепла.
Если бы юность не смела...
Если бы старость смогла...
Что вас под выстрелы гонит?
Кто же из вас не любим?
Площадь Сенатская стонет
по офицерам своим.
Утром сугробы искристы,
память отчаянно врет
и моего декабриста,
время позёмкой сотрет.
Вьюга в безмолвие белом
снегом виски замела...
Если бы юность умела,
Если бы старость могла...
Долго ли пиковой дамой
вы любовались в лорнет?
Ах, эта вечная драма!
Вы ли тот славный корнет?
Было ли легче и проще
с теми, кто был не любим?
...Стонет Сенатская площадь
по офицерам своим.