Мои предки – степные хазары,
Мчитесь вы, волчьей стаи лютей.
Но от Волги до Бабьего Яра
Не собрать всех безвинных костей.
Вас направило Дикое Поле,
Не сумев просчитать наперёд,
Что когда-нибудь бабушка Лёля
От фашистского зверства падёт.
Эта пропасть всё горше, всё ближе -
Кем отмерены годы и дни?
Никогда я в тоске не увижу
Своей киевской близкой родни.
Бог не дал мне большого здоровья,
И откуда возьмётся оно,
Если реками пролитой крови
Наша жизнь захлебнулась давно?
Если тысяча лет не прощенья,
А прощанья плывут по земле.
Вот опять это злое виденье –
Всадник, лихо сидящий в седле.
Там, под глыбами Бабьего Яра
Среди жертв бесконечной войны –
Ваши дети и внуки, хазары.
Мог и я там лежать без вины.
Вмиг познавшим все страсти ребёнком,
Мог, хватаясь за чей-то подол,
От отчаянья голосом тонким
Проклинать неизмеренность зол.
И упав - не от пули, от страха -
На тяжёлое, мокрое дно,
Стал бы я неопознанным прахом,
Над которым рыдать суждено.
Всё связалось сквозь годы проклятий,
Неподсчитанных горьких убийств.
Но за кровь чистым золотом платит,
Облетая, берёзовый лист.
Жизнь моя, ты шумишь неспокойно,
Зарываясь и прячась в стихи.
Надо мной - бесконечные войны,
Человеческой бездны грехи.
О, хазары, вы тешились вволю!
Кто ж ответил за прежний разбой?
Моя старая бабушка Лёля,
Что из жизни ушла молодой.
Р.Маргулис