Некая Ирина Корнетова с Графоманов.NET послала меня в «баню» какую-то – изучать «творчество Александра Иванова и Графа ТТ – вот пример блестящих пародий». У Графа ТТ как-то ничего выдающево не приметил, кроме сосиськи на автопортрете. Но, как примерный ученик, я себя под Ивановым чищу – он же в совецкие времена пародировал, когда ещё ниже пояса ничего в совецкой поэзии не могло вырасти. Это щас поэтессы всеми членами своего возлюбленного-скотины «оплетают» ихнюю-свою «жизнь ногами, и той штукой, что где-то между». А тогда на этот счёт было строго... Да и поетов-орденоносцев обижать...
Што ж... ОткУпорим чево-нибуть хмельнова и перечтём пародий Иванова. Для начала полностью, остальное в отрывках.
Очищение
Иногда я курю.
Невесомый дымок
Улетает в окно,
Как частица меня.
Иногда я бросаю на землю плевок,
Предварительно голову набок склоня.
Глеб Горбовский
Я сморкаюсь. Но как?
Для начала курю,
Провожая глазами
Дымок голубой;
И, зажав указательным пальцем ноздрю,
Прочищаю другую воздушной струей.
После этого снова
Курю и смотрю,
Как причудливо дыма струя поплыла.
А затем, зажимая вторую ноздрю,
Прочищаю я ту, что зажата была.
Лишь потом,
Доставая платок носовой,
Чтобы вытереть пот
С многодумного лба,
Понимаю всем сердцем и всей головой,
Что сморкнешься не так – и насмарку судьба!
(Александр Иванов)
На Николая Доризо:
«Плюнь в окно
И в урну попади!
В оперетту вечером
Пойди.
Вымой пол,
Прими холодный душ,
Почитай
на сон грядущий
Чушь...
Что-нибудь,
короче,
Соверши!
Не писал стихов
И не пиши!»
(«Писание и дыхание»)
На Льва Смирнова:
«Потом бежит бифштекс с яйцом,
бежит компот по пищеводу,
а я с ликующим лицом
бегу слагать о беге оду.
<...>
Бежит еда в последний путь,
рифмуясь, булькая, играя,
не замедляю бег пера я,
авось и выйдет что-нибудь!»
(«Бег внутри»)
На Евгения Винокурова:
«А раз видал, как с кружкою Эсмарха
старушка из аптеки шла к метро.
Она напоминала мне Плутарха,
Вольтера, Острового и Дидро.
Я мог бы продолжать. Но почему-то
не захотел... Я шницель уминал,
сообразив – но поздно! – что кому-то
кого-то же и я напоминал!»
(«В плену ассоциаций»)
На Андрея Вознесенского:
« Профанирую, блефуя!!!
Фуй...
<…>
Шпрот в рот. А идиот – наоборот.
– БРЕД, БРЕД, БРЕД, БРЕД, БРЕД, БРЕД –
Джаз-гол! Гол зад! Гол бюст!
Холст. Герлс. Хлюст.
Я опууупеваю...
Я опууух...
Вкусно порубать Ге!»
(«Андрей-70»)
На Михаила Шелехова:
«Я никогда не выезжал в Европу,
И никогда не покидаю Русь...
Боюсь, пошлет меня Европа в ...
Но этим я гордился и горжусь!»
(«Белозубая гордость»)
На Константина Ваншенкина:
«Хотя в штанах цивильных я – мужчина,
Но без штанов армейских – не поэт!»
(«Философия в штанах»)
На Игоря Кобзева:
«Я в брюки не засовываю руки,
Рукам я с детства воли не даю.
Я на мужчинах уважаю брюки,
На девушках лишь юбки признаю».
(«Мужчина на проверке»)
На Льва Озерова:
«Поэта угадал в нем табурет
По одному седалищному нерву!»
(«Поэт и табурет»)
На Вадима Рабиновича:
«Я хоть музой и любим,
только, как ни ковырялся,
шестикрылый серафим
мне ни разу не являлся.
<...>
Шестикрыл главой поник
и, махнув крылом как сокол,
вырвал язный мой грешык,
чтобы Пушкина не трогал».
(«Рок пророка»)
На Игоря Ляпина:
«Все небеса великими заляпаны,
И лишь одно гнетет и душу рвет,
Что ничего похожего на Ляпина
По небосклону что-то не плывет».
(«Парад бессмертных»)
На Евгения Евтушенко:
«Понял я,
в комфортабельной сидя машине:
если в яме гниешь –
значит, ты на вершине!
Почему ж я не гол,
не гоним, не увечен,
почему так трагически всем обеспечен?
Почему я не в яме,
не в смрадной темнице,
почему же я снова
в английской столице?»
(«Вопрос без ответа»)
«Назови мне такую обитель
благодарных читательских душ,
где бы мой не стонал потребитель,
где оркестр не играл бы евТУШ!
Есенин, дай на счастье руку мне.
Пожми мою. Дружить с тобой желаю.
Давай с тобой полаем при луне.
Ты помолчи. Я за двоих полаю».
(«Панибратская ГЭС»)
На Владимира Цыбина:
«Особинкой твоей я любовался,
вникал во все изгибинки твои,
когда же до брусничинок добрался,
взыграли враз все чувствинки мои.
Писал я с безрассудинкой поэта,
возникла опасенка уж потом:
вдруг скажут мне: не клюквинка ли это
с изрядною развесинкой притом?..»
(«Лирика с изюминкой»)
На Давида Самойлова:
«Мы долго с ней рассуждали
Об экзистенциализме,
О Сартре и контрапункте,
Барокко и эклектизме.
И наконец решили:
Да хрен с ним, с профессором этим!
Не стоит о нем и думать,
Иначе наши опилки,
Того гляди, отсыреют!..»
(«Профессор, поэт и Анна»)
На Кирилла Ковальджи:
«Молодеть
постепенно приходится,
жизнь крутые дает виражи:
плачем
в люльке промокшей заходится
впавший в детство поэт Ковальджи».
(«Зрелость поэта»)
На Марка Соболя:
«Всю ночь я шевелил губами,
сучил ногами, пол дробя;
я мерзко выл, скрипел зубами, –
я перечитывал себя».
(«Безвыходное творчество»)
На Людмилу Щипахину:
«Возникли очень странные моменты:
Мужчины всюду – имп... интеллигенты.
<...>
И мечется под душным одеялом
В тоске по незабвенным идеалам...»
(«В тоске по идеалу»)
На Михаила Беляева:
«Обнажилась девушка в лесу.
В первый раз
Увидел я такое!
<...>
Я зачаврил,
Чаврит и она,
Лучше, если мы зачаврим вместе».
(«Мы чаврим»)
На Татьяну Реброву:
«Поколебавшись, решила я: ладно!
Смело ему все что надо вручила...
Друг мой,
тебя я любила бесплатно,
Но за стихи
гонорар получила!»
(«Безвозмездность»)
На Новеллу Матвееву:
«Серьезный черный жук залез (пардон!) в навоз,
Я не люблю навоз – он очень дурно пахнет...
Коровка божья спит на птичьем гуане
<...>
Нет, что ни говори, вполне подвластны мне
Все тайны сюсюреализма...»
(«Окно в мир»)
Открытием явилось, что Александр-то Иванов-то охальник не менее заклеймённого вип-графоманами автора. Так што «его пошло-фекальное» – не моё, оказыцца, открытие. Да и как иначе очень важному поету объяснишь, што ево поэзы – дерьмо?
Говорят, я «позорю звание пародиста» (вообще-то я не имею званий – кроме воинского), говорят, пишу «на хорошие стихи плохие пародии». Ну, какие пародии – вам судить, дорогие читатели. Сравните с оригиналами: «толстая соседка сажает похоть на карниз, и вниз с карниза капля...», «отошло бы ты что ли зА угол, да поссало...», «предложи мне бутерброд, постель и губы ни за так, так хоть за небыль, хоть за рубль», «Он гарпунил меня гарпунно, и таранил меня умело <...> Оплетал мою жизнь ногами, и той штукой, что где-то между», «а я мозги ебу», «а будете вонять мысля’ми задолблю», «На Пегаса вскарабкаюсь клопиком, оприходую в место причинное», «бросаться собою порочно», «Может, по крупному. И пронесёт меня», «хуже, чем банный лист к ягодице», «задом виляя, маячит в башке итог», «чью-то суть отскребать от стенки». А эти заголовки сами по себе весьма (если можно так выразиться, конечно) «красноречивы»: «Друзьями воняет», «Кто бы знал, из какого дерьма выплывают стихи».
«Я не люблю навоз – он очень дурно пахнет...». Сделать из него вкусную конфету пародист не должен, может – клака.
P.S.
В последний... нет, после последнего момента на конкурс «Посиделки с классиками» на четверостишие Алексея Кольцова «Пишу не для мгновенной славы...» было перетащено из «другой ветки» многостишие Генчикмахер Марины, штоб «громыхнуть»: «И если некий имярек Перо отточит для расправы...». Поздравим их с заслуженными победами. И продолжим смеяться над тем, что кажется смешно ;-)