До станции Унгены друзья доехали без приключений. Пили купленное в Бухаресте вино и уничтожали консервы.
В Унгенах многие из командировочных почувствовали себя обманутыми. В Бухаресте чьи-то злохитрые языки распространили слухи о том, что на границе пограничники отбирают у пассажиров все имущество сомнительного происхождения: то ли награбленное на фронте, то ли приобретенное незаконным путем. Ничего этого не было. Но слух есть слух и многие попались. Особенно старались в этом смысле цыгане, которые эти слухи активнее всех и распространяли, а потом за бесценок скупали ценные вещи у нашего брата – фронтовика.
Справедливости ради надо сказать, что у настоящих фронтовиков трофеев и не было. Это тыловики в конце войны, да и не только в конце, поднажились основательно. Да некоторые из высшего генералитета. А что возьмет экипаж боевого танка и куда все это положит? Фронтовики об этом и не думали: выжить бы, а на остальное наплевать. До последнего дня войны гибли, да и после Победы .
Но кое-что у наших бравых танкистов все же было.
У Вячеслава Потехина был полный аккордеон фирмы «Валтмейстер», отделанный перламутром, который ему подарил хозяин-австриец, у которого он был на постое в городке Пурбах в конце войны. Этот маленький городок был родиной бравого немецкого генерала фон Паулюса, который победным маршем прошел по всей Европе, но был разгромлен в Сталинграде и взят в плен , уже будучи фельдмаршалом. Потехин очень гордился этим подарком и много рассказывал о своем хозяине – австрийце Отто Шмидте.
-У этого австрийца были два наших военнопленных, которых немецкое командование раздавало состоятельным хозяевам, для поддержания их хозяйств в хорошем состоянии. Платил он немцам продукцией со своих полей, - рассказывал всем Потехин. – Но эти работяги не были похожи на военнопленных. Сытые, хорошо одеты. Отто после нашей Победы нагрузил им сидора ценного имущества, сколько они могли унести, и с миром отправил их на пересыльный пункт для отправки на Родину. Они были довольны своим хозяином, да и сам хозяин был работягой. Их не обижал, - закончил свой рассказ Потехин.
Было кое-что и у остальных танкистов.
Но все они поверили слухам и свой немудреный скарб продали по дешевке цыганам. Цыгане круто поднажились.
И вот состав с нашими приятелями приближается к границе Союза. Показались пограничные столбы. Состав уже остановился. Все прильнули к окнам.
Вскоре появился пограничный наряд. Погранцы предложили пассажирам покинуть вагоны, а сами прошли от первого до последнего вагона, осмотрели весь состав, и через тридцать минут все пассажиры уже были на своих местах. Никакого изъятия имущества не было. И наши друзья очень сокрушались о том, что оказались легкой добычей ловкачей – цыган. Пограничники только проверили документы, и на этом вся проверка закончилась.
-Век живи - век учись. Они оказались хитрее нас. Главное, ребята, что мы с вами – живы! Остальное всё – наживем! – успокаивал друзей Самохин.
Вскоре все успокоились. Поезд не спеша подошел к станции, которая именовалась – «Унгены».
Но станции, как таковой, не было. Послевоенная разруха смотрела на нас своими печальными глазами. Кассы размещались в небольшом домике, который назывался «Гара». С большим трудом приобрели билеты на Москву. В четырнадцать часов наш состав на Москву тронулся.
Пока ехали по Молдавии, больших разрушений, по сути, не было: дело в том, что Румыния была союзницей Германии, а Молдавия в самом начале войны была присоединена к Румынии, и такой жестокости, как к русским и ко всем советским, к молдаванам и немцы, и фашистские румыны не проявляли. Больше других городов пострадала столица Молдавии - Кишинев. Состав шел ни шатко ни валко. У него номер был «505», но все пассажиры называли его «пятьсот веселым», за его частые остановки. И чем дальше мы удалялись от Молдавии, тем печальнее выглядела картина разрушений. На станциях встречались сожженные вагоны времен боев, разрушенные вокзалы, привокзальные строения.
Украина была очень разрушенной.
Особенно Потехина подавляла бедность, нищета людей, их измученные лица, их ветхая одежда. Видно было много невозделанной земли: миллионы крестьянских сыновей сложили головы на фронтах, и на полях трудились только женщины и дети. Но в сердцах людей жила надежда: все страшное позади. Враг повержен. Все восстановим.
Еще более жуткие картины разрухи стали встречаться уже в России. Безлюдные села, сожженные деревни. Груды разбитой техники: и немецкой и нашей.
И только на подходах к Москве «пятьсот веселый» стали встречать уже частично восстановленные селения, станции. Повсюду работали военнопленные и те же, русские, все выдержавшие женщины. Центр Союза уже отстраивался.
Из всей четверки наших знакомых, за исключением Николая Самохина, никто в Москве не бывал. Вячеслав Потехин перед войной учился в Смоленске и ближе к Москве его судьба не заносила. И вот впереди – Москва!
Все молча разглядывали столицу, мелькавшую в окнах.
Вдруг громко заговорило радио:
-Наш поезд прибывает в столицу Союза Советских Социалистических Республик, город Москва!
И в вагонах загремела по радио песня:
«Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля…»