«Голос Америки» и «Свободная Европа» в панике твердили о начале третьей мировой войны. Все радиостанции Европы вели активную антисоветскую пропаганду:
-Танки полковника Воронова ворвались на территорию независимого венгерского государства, топчут независимость Венгрии гусеницами советских танков. Позор агрессору! Настало время остановить агрессора!! …
А колонна полковника Воронова, ничего не знавшая и не подозревавшая об этом, через сутки была уже в районном городке Шарбогард, на самом западе Венгрии. Единственное, о чем беспокоился Воронов, – хватит ли у него запасов ГСМ, и как забрать из Мукачево сломавшийся разведывательный легкий танк, числящийся на его полку.
Танкисты с удивлением видели, что их встречают без энтузиазма, без цветов, без оркестров. Кое-где даже выбегали люди с поднятыми кулаками, типа испанского «Но пасаран!».
Но в Шарбогарде все было спокойно. Разместились в небольшом городке в составе двух танковых гарнизонов. Для такого маленького городка было слишком много танков. Как оказалось в дальнейшем в Венгрию прибыло слишком много войск. Запад не смог даже на порядок собрать по численности. При таком явном перевесе сил Запад и не думал проявлять военную октивность. Но венгров провоцировал, обещая им помощь. Это привело только к остановке хозяйственной деятельности в стране. И, как во время войны, все легло на плечи военных.
В Шарбогарде расквартировали несколько частей и комендантом гарнизона назначили свободного и боевого старшего офицера - капитана Потехина. «Старшего» – перед самым маршем полковник Воронов направил документы на присвоение Потехину звания «майор» - и зачислил его заместителем командира 2-го танкового батальона. С помощью местных властей в комендатуре появилась женщина-переводчик. Ей было лет тридцать пять, умная, образованная, знающая четыре иностранных языка. Она была обязана оказывать коменданту гарнизона помощь в решении разных вопросов с местными органами власти. Жила она постоянно при комендатуре. У неё была отдельная комната для отдыха ночью, а днем она постоянно сидела за пишущей машинкой и оформляла по распоряжению коменданта разные документы.
Симпатичная и деловая переводчица сразу же стала незаменимой работницей комендатуры. А начальники воинских гарнизонов начали строить для своих частей крытые парки для стоянки боевых машин и в целях маскировки.
Жизнь в Шарбогарде проходила тихо и мирно. Но по вечерам начали появляться пьяные советские офицеры. Городской ресторан работал с полной нагрузкой, а как известно – свято место пусто не бывает. В ресторане отлично играл скрипичный оркестр. И цыганские лихие песни зазывали военных в свой зал с мадьярским вином и острой закуской. Коменданта Потехина все чаще стали вызывать в ресторан успокаивать разбушевавшихся танкистов и пехоту. Наконец, количество этих вызовов превысило порог терпения, и Потехин позвонил полковнику Воронову. После оперативного совещания с офицерами гарнизонов, поначалу все успокоилось, но затем повторилось с ещё большей силой.
Вскоре к Потехину приехал секретарь партийной организации из городка Секешфехер и, входя в кабинет Потехина, сразу огорчил его:
-В вашем городе работает враг. Нагло, открыто, безнаказанно. На заборах расклеены листовки с контрреволюционными призывами: «Убрать советские войска из Венгрии!», «Вон захватчиков!» и т.д. - И он показал несколько таких листовок.
Как потом выяснилось, он закончил в Москве академию партийных кадров для Венгрии. Учился там несколько лет.
-Меня удивляет, товарищ капитан, ваше спокойствие. Шпионы НАТО орудуют у вас под носом, а комендатуре это совершенно неизвестно. У вас есть переводчик в комендатуре. Немедленно увольте его. Это его обязанность вас информировать…
Наша переводчица вот уже несколько дней, как отсутствовала – была у больной мамы.
-Немедленно увольте её, - ещё раз посоветовал секретарь уходя.
На следующий день объявилась и переводчица. Как только она села за свой рабочий стол, Потехин подошел к машинке, отпечатал на ней несколько строк и положил листок бумаги перед ней. А рядом положил одну из листовок, принесенных секретарем. Переводчица побледнела…
Вечером, расписываясь в журнале коменданта гарнизона, Потехин вспомнил, как дерзко с ним разговаривала переводчица, когда он подписывал документы об её увольнении. Он не стал вызывать органы, просто предложил ей, подведшей его, уйти по собственному желанию. Когда он сам лично помогал грузить её вещи, она положила руку ему на плечо:
-Не обижайтесь, господин капитан. Вы все равно уйдете из Венгрии. Вы её освобождали, так почему же вы совсем не уйдете от нас. Мы бы все были ещё более благодарны Советскому Союзу. Вы живете во власти своих догм и нас заставляете. А лично вам я желаю счастья и удачи в жизни. Вы – хороший человек. Вы способны на поступок.
Через несколько месяцев ему пришла бандероль из Министерства экономических связей в Будапеште. С письмом от Анны Степановны, бывшей переводчицы комендатуры, и томиком Шандора Петефи. Она знала, что Потехин любит поэзию и сам пишет неплохие стихи…
Работая в комендатуре, Потехин все чаще вспоминал историю с его задержанием в Бухарестской комендатуре. Тогда, сразу после войны. После королевского ужина. Но тогда задержали и томили в сыром подвале его, а теперь подвыпивших офицеров сажает он, Потехин. Тогда, сразу после Победы, они чувствовали себя освободителями и пили в основном, чтобы отоспаться. А теперь?
Ситуация вокруг венгерских событий обострялась, нервное напряжение росло, тревоги становились все чаще. В комендатуру уже стали приводить и старших офицеров. Некоторые офицеры начали срываться. Устраивать стрельбу по венгерским бродячим собакам. Потехину приходилось даже разоружать пьяных, разгоряченных стрельбой офицеров.
С каждым днем заботы в комендатуре все возрастали...
Майорскую звездочку Потехин отмечал в своем полку. Пригласил всех офицеров своего полка, при всех вытаскивал звездочку из стакана. И там же поговорил с полковником Вороновым о своем желании вернуться в часть, к танкам.
Через несколько дней в комендатуре раздался звонок, и полковник Воронов приказал майору Потехину сдать дела старшему лейтенанту из соседнего гарнизона, а самому срочно явиться в полк.