… Уже много позже, несколько десятков лет спустя, судьба еще раз бросила Потехину вызов. Уже в Кишиневе, возвращающегося с учений по гражданской обороне, где подполковник Потехин был консультантом, его, за триста метров от дома, сбила машина «скорой помощи». После сильного удара в бок Потехин пролетел 15 метров и растянулся на асфальте, но сознание не потерял. Из машины, ехавшей на красный свет, выскочил врач и вместе с виноватым шофером они положили сбитого и покалеченного Потехина в машину и быстро доставили его в больницу. Сбежавшего впоследствии шофера нашли на Урале и осудили. А Потехина осмотрел хирург высшей категории Федор Вербанов и, определив разрыв селезенки и большое истечение крови в желудочек, срочно сделал серию сложнейших операций…
* * *
Впадая в беспамятство после очередной порции уколов, Потехин вспоминал Вену...
Тогда, в сорок пятом, весной, они в составе разведроты спешили к столице Австрии, что называется, стремясь на плечах бегущих фрицев первыми добраться до окраин города вальсов. Однако, как это бывает часто на войне, из-за непрерывных боев и невозможности сделать техобслуживание, у их дважды подбитого Т-34 сломался задний фрикцион, и машина Потехина, тогда уже замкомроты, с резким урчанием встала. Механик Сашок, наполовину вылезя из нижнего люка, с сожалением развел руками:
-Все, хана, командир. Не видать мне ордена, как своих ушей. Придется с зампотеха последнюю звездочку снимать.
Потехин тут же, по рации, предупредил комроты. Договорились, что его подождут в городке В., а Потехин снимет фрикцион с любого немецкого фердинанда, стоящего у дороги. После получасового обследования ближайших окрестностей, обнаружили почти новехонький немецкий танк с подходящим фрикционом, и Потехин медленно повел свой Т-34 через холм к соседнему шоссе. Выезжая на пригорок, он увидел длинную колонну немецко-венгерско-австрийских пленных, сопровождаемую редкой цепочкой советских пограничников с винтовками.
Потехин уже было потянулся к кисету, раздосадованный непредвиденной задержкой, как вдруг услышал в шлемофоне какое-то нечленораздельное урчание, всхлип, и танк, дернувшись, набирая скорость, рванулся с холма прямо к центру колонны.
Ошеломленный Потехин с матом прыгнул вниз танка, к механику. Сашок сидел на своем месте, судорожно давил на рычаги, и белая пена выпучивалась из его рта.
-Это после Курска, - услышал Потехин крик заряжающего, - не захотел уходить во второй эшелон после тяжелой контузии.
-Сашок! Тормози! Это же расстрельная статья! Нас же всех без суда!
Бесполезно. Сашок тянул рычаг на себя, выжимая из полуразвалившегося танка все, что можно. Потехин слышал только незнакомый хруст и отчаянные вопли…
Сверху на Потехина свалился заряжающий, и уже вдвоем, еле двигаясь в отсеке, они заломили руки Сашку.
Танк, никем не управляемый, сам двигался куда попало. Потехин выбрался из люка и успел заметить спокойный взгляд одного из погранцов, который наблюдал за разбегающимися пленными, передергивая затвор.
Заряжающий внизу, взяв управление на себя, довел танк до ближайшей речки. Свернув с предмостья, танк остановился у самой воды. Потехин первый соскочил прямо в воду. В открытый передний люк смотрел бледный Сашок. Потехин достал из кобуры пистолет и направил его прямо в рот механику.
-Вылазь. И все из танка - сюда.
Танк превратился в сплошное месиво из крови и оборванного обмундирования. Между звеньев гусениц торчали обломки костей…
Когда угрюмо-испуганные танкисты выстроились у воды, Потехин, успокоившись, продолжил:
-Значит, так. Там легло больше сотни. Если всё это всплывет, нас всех… В общем, сами понимаете. Всем раздеться. Машину выдраить до блеска. Сам проверю, с платком. Номер у танка соскоблить. «Оленя» заменить «Медведем». А тебе, Сашок, - Потехин по-фронтовому выругался, – полчаса - и чтобы танк был, как новенький. Нет: одна пуля – твоя!
Через час танк Потехина вылетел на площадь городка В., переполошив обедавшую разведывательную роту.
Больше всего удивило Потехина то, что их никто не тронул. Хотя происшествие было фронтового уровня, однако их никто никуда не вызвал. Как потом оказалось, погранцы даже не сообщили своему начальству о происшествии. Собрали разбежавшихся пленных, заставили их зарыть раздавленных пленных в нескольких бомбовых воронках и через час уже шли в прежнем порядке на восток.
О происшедшем никто из экипажа никогда не вспоминал.
Неделю спустя, уже лежа в медсанбате вместе с Сашком, Потехин полувопросом заставил умирающего Сашка признаться:
-Понимаешь, лейтенант, земеля, у меня в Смоленске мать сожгли, жену изнасиловали, и всех стариков – всех, понимаешь, – расстреляли. Когда их вижу, как пелена на глазах. Ничего не соображаю. У-у, сук-ки…
На следующий день, похоронив своего последнего механика, Потехин сбежал в полк. Благо, туда была попутка.
* * *
Только на третьи сутки Потехина отыскал, не спавший от поисков, зять - муж Танечки - Георгий Иванович Барбаров. Он тут же привёз Машеньку и Танечку. Удача, в которую он всегда верил, до конца не покидала Потехина. Вскоре его направили на медкомиссию, которая и признала подполковника Потехина инвалидом Отечественной войны первой группы.
* * *
Но это было много лет спустя, а сейчас Потехина ждала демобилизация.
Решение Медкомиссии мгновенно распространилось по полку. Все ахнули. Друзья сожалели, кто-то помалкивал, готовясь принять на себя его дела. Потехин был грустен. Но он все же организовал прощальный банкет с офицерами полка. Все старались держаться в форме, давая понять Потехину, что они все понимают и оставляют его, для себя, своим. Лучший друг по полку, полковой врач майор Карауш, родом из Молдавии, на кухне утешал Потехина:
-Не вешай носа, Слава. Все образуется. Я бы порекомендовал тебе какой-нибудь фруктово-ягодный рай. Например - моя Молдавия. Тебе витамины нужны, минералы. Там тебя быстро поставят на ноги. И минеральные воды под боком, в Кагуле. Я тебе адреса дам. Помогут.
Другие офицеры также убеждали его насчет Молдавии. Потехин вспомнил фронтового Ефима и решил…
Семейный совет одобрил его выбор.