Прищурившись усталый лев
Смотрел на юного шакала.
Тот, распоясавшись немало,
На камень пред пещерой влез
И, в грудь бия, перед лесным народом
Вещал, что отнял лев его свободу
И не даёт ни тявкать, ни рычать
И грубым словом мать шакалью поминать.
А он, хоть молод, свеж, как ветер,
Давным-давно познал уж всё на свете…
И даже языки других племён! –
Не хуже каркать может городских ворон.
Но разбрелсЯ, наскучившись, народ,
Отправилось зверьё по норам,
Предпочитая глупым спорам,
Кормить и охранять свой род.
Лев равнодушный задремал.
Шакал ещё немного завывал,
Но, видя, слушателей нет,
Пошёл ко льву доесть его обед,
Что у пещеры оставался,
Погрыз костей, ногою почесался,
Поплёлся прочь, оставя грязный след.
А когда утром наступил рассвет,
Забыли все его.
Вот так, дружок. Не сделав ничего,
Одни амбиции имея,
Кричишь ты, умного сильнее,
Да всё – пустое. Что с того?